Среди самого шумного веселья Фрэдди мог вдруг замолчать надолго, оцепенеть, открыв рот и глядя сквозь людей в Бог знает какое далеко, на самое дно времен… Приврать любил. За первые три дня знакомства он про Новый Свет такого наплел, что, не побывай Федор самолично в Новом Свете, глядишь бы, и поверил. Деревья-людоеды, дрессированные симаррунские крокодилы, удавы в пять футов… толщиною!

Сказки Фрэдди сочинял за минуту — только чарку поднеси. Но это все не главное. Главное то, что был он в варварийских морях у алжирских турок помощником капитана.

Федор сразу сказал:

— Фрэд, я ставлю выпивку — сколько в тебя за один раз вместиться. До упаду. Но мне нужна скучная правда. И ничего, кроме правды. А то когда ты про Новый Свет брешешь, я могу правду от брехни отличить, потому что сам там был. И не раз. А тут уж придется…

— Турецкая империя — страна хорошая, жизнь там для нашего брата удобная. Вот слушай лучше, что я тебе про другое расскажу, поинтереснее…

И Фрэд рассказал Федору немало полезного. Хотя и приходилось то и дело напоминать: «Правда и только правда!»

Оказывается, чтобы турок держал слово, данное иноверцу, надобно, чтобы он, произнося клятву, смотрел в сторону Мекки, а руку (и непременно правую!) держал на книге «Коран». При этом надо знать, как выглядит надпись на Коране, чтобы не подсунули какую иную книгу. И чтобы лежал он правильно, задней стороной вверх. Потому что сарацины пишут сзаду наперед! Если за всем этим проследил — клятву турок будет соблюдать нерушимо!

А договориться можно на год, или на полгода, или на одно плавание. Только учитывай, что пай нанятого на год меньше пая нанятого на несколько лет, а пай нанятого на полгода меньше, чем пай нанятого на год!

Еще что? Свинину не есть и в разговоре не поминать. Виноградного вина не пить. Левой рукой других не касаться…

6

Вооруженный сведениями, сообщенными Пенгалнисом (а было их множество, я лишь для примера часть привел!), Федор снова приехал в Портсмут. Для встречи с вербовщиком.

И вот уж он вручает Кэт мешочек с монетами: «Половину можешь потратить на что захочешь, а половину сохранишь мне. Господи, да не реви ты так! Мне куртку выжимать придется! Можно подумать, что ты и не морячка. Ну, Кэт, ну уймись же!»

Наконец, он нашел, чем этот фонтан можно заткнуть, и сказал:

— Не первый же раз в своей жизни мужика в море провожаешь. И не в последний, надо думать.

Это подействовало, да еще как! Кэт замолкла, слезы вмиг просохли и Кэт сиплым от рева голосом гневно сказала:

— Грубиян! Об этом мог бы и не напоминать в такую-то минуту! Чурка бесчувственная!

…Выйдя за дверь домика Кэт, с мешком за плечами, рундучком в левой руке и дубинкой из горного вяза, упругой и тяжелой, годной хоть от собак оборониться, хоть от грабителей, с широким матросским ножом за голенищем, Федор подумал, что таким одиноким, как сейчас, он не был, даже когда жил в порту и спал на бухте тированного пенькового троса. Тут все же был его мир, христианский. А впереди что?

Турецкая галера под нейтральным флагом султана Марокко: зеленый стяг с алхимической алой пятиконечной звездой — «печать Соломона» — приходила не за добровольцами. Она везла в Англию мелкий вкусный изюм без косточек — «коринку». Известно, что англичане изюм так любят, что и в пудинги, и в иные сорта пива добавляют и так едят…

В обратный путь галера приняла два десятка пассажиров, явно друг друга стесняющихся, хотя были все они бывалыми моряками…

Таможенники не придирались к пассажирам. Известно же, в этой мужественной профессии — «джентльменов удачи» — наметился застой в делах. Так что можно лишь радоваться, если столько земляков сразу нашли работу по душе. Тем более, что много спокойнее в стране, когда эта публика где-либо подальше… Без них не один шериф и не один десяток констеблей вздохнут спокойнее!

Англичан среди двух десятков завербованных в Англии было, всего-то навсего, трое. Двенадцать пассажиров взошли на борт открыто, днем, как Федор, подвергнувшись невнимательному таможенному досмотру: «Шерсти, запрещенной к беспошлинному вывозу, независимо от количества, с собой нет? Молодцы! Карт навигационных, равно как и инструментов того же назначения и отечественного производства? Ну, с Богом, ребятки!» А остальные восемь подошли к борту на баркасе, весла тряпками обмотаны, чтоб меньше шуму было, лица другими тряпками, почернее.

Вот галера отчалила, и с утра пассажиры принялись, демонстрируя друг другу глубину познаний и опыт, изучать судно. Для начала установили, что галера итальянской постройки — или же, всего вероятнее, — египетской постройки по венецианскому образцу. Полутораста футов длины при всего-то двадцати трех футах ширины! Каравеллы Колумба были бы при такой длине вчетверо шире, а новейшие галионы бискайской постройки втрое шире этой стройной галеры! Немудрено, что по мореходным качествам галера ни в чем не уступала наиновейшим судам — хотя в ее конструкцию уже двести лет не вносилось никаких изменений! К тому же галера могла двигаться и даже маневрировать в штиль, когда противник обречен на бездействие. Поэтому галеры в военном деле просуществовали еще четверть тысячелетия…

Федор впервые в жизни оказался на борту судна без прямых парусов, с одними «латинскими», треугольными, — и напряженно изучал, как ими управляют. Он вглядывался, как перекидывают парус при смене галса, как поворачивают румпель, с какими запаздываниями по времени выполняет галера под парусом команды… Он вслушивался в скрип непривычно обтянутого такелажа. Засекал, на сколько снижается скорость галеры при непопутном ветре. Короче, Федор вел себя так, точно ему уже твердо было обещано офицерское место. Хотя ни ему, ни кому другому из его спутников ничего определенного сказано не было, а из обмолвок вербовщика скорее можно было сделать вывод о том, что все в первый рейс пойдут матросами, а там уж кто как себя покажет… Задаток, в подтверждение того, всем дали абсолютно равный.

Между прочим, задаток дали щедрый — но жалованья большого не обещали. Зато уж добыча почти вся ваша, не как в Англии! Пятая часть казне, пятая — раису (если судно не его, за аренду раис платит из своей доли, за боеприпасы — из доли казны), все остальное дуванит команда. Такой был у них обычай — выгодный для вольнонаемных моряков. Содержание же галерников — рабов-гребцов — входило в доли казны и раиса поровну. Когда Федор прямо спросил вербовщика, велика ли доля гребцов в добыче, — толстый рыхлый мусульманин расхохотался ему в лицо, дыша чесноком и еще чем-то острым:

— А какова доля собаки в доходах ее хозяина? А? Их доля даже лучше собачьей: им все нечистое от разделки мясной туши идет: и кости, и нутряное сало, и промытая требуха, и сердце, и жилы… Еще и вино, которое Всемогущий запретил вкушать правоверным. Вино и мясо. Иначе они веслами ворочать будут медленно.

7

Федор прослужил в турецком флоте (главным образом в Магрибе, в самой Турции почти что и не бывал) около трех лет. Как ему жилось там, каков был размер его гарема, чего он на этой службе достиг и почему ее оставил — я расскажу особо в третьем томе данного романа, «Сквозь смуты». А сейчас мы с вами перескочим сразу в год одна тысяча пятьсот восемьдесят седьмой.