Мужчины же, оставшись наедине с сыром и черным вином из португальского города Опорту, которое в Англии еще не все и попробовали, заговорили о предстоящем деле. Федора познакомили с составом кораблей экспедиции и их командирами:

— Флаг адмирала — на «Пеликане». Это крепкий галион шестидесяти футов в длину, с грот-мачтой такой же (считая стеньгу) длины. Поперечник в миделевом сечении — двадцать футов. Капитан — мистер Томас Худ, вот он, знакомьтесь. Вице-адмиральское судно — восьмидесятитонный барк «Елизавета», капитан мистер Джон Винтер, знакомый тебе по плаванию шестьдесят девятого года. Третье судно — новый «Лебедь», провиантский корабль, пятьдесят тонн, капитан мистер Джон Честер. Он из Девона, как и капитан «Мэригоулда», тридцатитонника, — тоже Джон только Томас. Вот он, через стол от тебя, с серьгой. Ну, а о малыше «Бенедикте» тебе потом расскажет Том Муни. Мал его кораблик, но…

— Но воробей хоть и малая птаха, а у него все есть! — невозмутимо ответствовал Муни. — Фрэнсис, ты назвал основные размерения «Пеликана», но умолчал о его водоизмещении. Сто тонн. По-моему, флагману не мешало бы и поболее. Но решать не мне. На палубах принайтовано четыре пинассы в разобранном виде. Пушек достаточно, боезапас — по сто выстрелов на каждый ствол. Запас продовольствия — восемнадцатимесячный. Так, что еще?

— Народу сколько идет? — деловито спросил Федор, уже погружаясь в хлопоты ради почти неведомой цели, собравшей всю эту просоленную компанию под одной крышей. Что цель неведома — его, как и остальных, не смущало: они верили своему флагману. Уж если мистер Ф. Дрейк выходит в дальнее плавание, ясно одно: цель, по крайней мере, не мелкая!

— Около ста шестидесяти человек. Матросы, офицеры, добровольцы-солдаты из молодых дворян, юнги. Аптекарь, доктор, сапожник, портной, священник. Ты, кстати, его знаешь…

— Уж не сам ли это преподобный Фрэнсис Флетчер?

— Ты гляди, помнит! А я уж думал, он совсем мусульманином стал, одни мыллы на уме. Да, это он, причем можно сказать, сам напросился!

— Да не сам, а Мэри, — поправил Дрейк. — Сказала: «Вот, мистер Флетчер. Вы нас венчали! Вы подсунули мне муженька, который на годы удирает из спальни — вы за него и в ответе! Чтоб я была спокойна — придется вам плыть с Фрэнсисом!» Мэри пошутила, а он прицепился к ее словам и завелся.

— Да, и уж теперь вам, богохульникам и сквернавцам, от моего неослабного душеспасительного попечения не отвертеться никак и нигде! — строго сказал, появляясь в дверях, сам его преподобие.

И тут кто-то вспомнил, что уж четверть часа как дам нет — а они все еще не проверили, обрезанный ли Тэд или нет. Федор увидел, что этих грубиянов иначе не утихомирить, вскочил на стул и показал всем то, что обрезается.

Потом он ел конфеты, угощал дам халвой и два часа рассказывал захватывающие истории из гаремного быта — частью происходившие с ним на самом деле, частью — происходившие, но не с ним, частью — сказочные, а частью придуманные только что. Дамы охали, ахали и просили еще…

Потом вернулся в мужское общество — аккурат к третьему графину черного портвейна. Ему было тепло и уютно среди этих людей. Вот тут он был дома, среди своих свой. Он с полуслова понимал намеки на давно происходившее, непонятные никому из новичков, он помнил людей, которых порою и на свете-то не было давно!

До своей гавани он добрался, как истый моряк: затем, чтобы сразу же уйти вновь в море, унося с собою вот это, недоступное сухопутным людям, ощущение дома как редкостного, светлого праздника.

Домой он вернулся в карете Дрейка. Разбудил Кэт и не отстал от нее, пока не добился всего, что она могла дать как женщина. Но потом он-то продрых до трех часов дня — а ее дети разбудили в одиннадцать и потребовали есть!

1

Справедливости ради надобно признать, что кроме полутора сотен полезных членов экипажа в море с Дрейком ушли еще и полтора десятка бесполезных. Мало того, что, впервые не стесненный в средствах при подготовке и укомплектовании экспедиции, Дрейк взял четырех музыкантов и пажа, прислуживавшего ему за обедом. В море ушли и еще менее полезные люди, чем этот мальчонка, для юнги избалованный, слабый и маленький.

Десятеро молодых людей из богатых и более или менее знатных семей. Дрейку брать эту обузу вовсе не хотелось — но родители этих перерослей настойчиво — а то и назойливо — напоминали, кому чем обязан Руководитель экспедиции. Получалось, не отвертеться. Тогда Дрейк собрал их совместно с их отцами и объявил, что взять он их отпрысков возьмет — но с одним условием: не отлынивать ни от какой работы, делать что ни прикажут он или другие офицеры, или любые лица, по его, Дрейка, усмотрению назначенные старшими. Хотя бы то и были простые матросы.

— Дело в том, господа, что белой, джентльменской работы на судне в дальнем плавании очень немного. И почти всегда она требует специальных познаний — в астрономии, в картографии, в математике и тому подобное. Думаю, не ошибусь, если уверенно скажу, не будучи знаком с вашими детьми, что из них ни один подобными познаниями не обладает. Так? Ну, я и не сомневался в этом. Далее, у меня есть офицеры, умеющие делать все необходимое точно, быстро и решительно. Если доверить кому-либо из ваших детей командовать маневром — почти наверняка назад мы уже не вернемся. Все не вернемся, в том числе и тот, кому доверили. Поэтому давайте лучше так: ваши отпрыски обязуются беспрекословно исполнять приказы — любые приказы любых начальников, а я обязуюсь привезти домой -возможно больше их живыми. Это будет хоть какая-то гарантия возвращения хоть кого-то. А ежели кто хочет всерьез поучиться морскому делу — уверяю вас, что это безопаснее делать не в дальнем плавании, а в виду родного берега. И предпочтительнее не на чужом судне, а хотя бы на ялике, но на личном!

Вроде бы все понятно объяснил, и вроде бы все приняли эти условия. Но как дошло до дела — тут же выяснилось, что обо всех своих льготах и привилегиях молодые дворянчики без всяких напоминаний помнят преотлично, — а вот обязанности им надобно неустанно -напоминать вновь и вновь.

Наиболее известным из этих молодых людей был, несомненно, Томас Доути. Он явился внезапно, без приглашения, неизвестно от кого прослышав о подготовке экспедиции, — и напомнил Дрейку об опрометчиво данном еще в Ирландии шутливом обещании взять его в плавание вокруг света! К этому времени свою секретарскую службу у графа-главнокомандующего он успел сменить на столь же хлопотное, но неизмеримо менее рискованное занятие. Теперь он был секретарем сэра Кристофера Хеттона, капитана лейб-гвардии, любимого партнера Ее Величества по танцам, до которых королева была великая охотница. Хеттон был среди тех, кто поддерживал Дрейка, одним из влиятельнейших людей. Так что не взять Доути было нельзя. А с ним увязался его братец Джон, малый спесивый не по чину и ленивый.

2

Каюта Фрэнсиса Дрейка на «Пеликане» была обставлена с роскошью, заставляющей вспомнить не о дальних плаваниях, не о великих открытиях, а о прогулочных яхтах коронованных особ. Вся столовая посуда в каюте была из серебра высокой пробы. Слух предводителя экспедиции во время еды услаждали четверо музыкантов. Впрочем, он только завтракал в одиночестве, а в обед и в ужин приглашал к столу от четырех до восьми человек. Старые друзья поварчивали, находя, что это уж чересчур. Но Дрейк, зная об этом, все ж таки не отказывался от роскоши. Объяснял он ее не причудой, не изнеженностью своей, а политической необходимостью! Видите ли, это должно будет поражать воображение всех туземных вождей, во владениях которых предстоит побывать на долгом пути. Такая неслыханная роскошь поднимет престиж Англии и вселит в сердца туземцев трепет. Ну и так далее. Но те, кто знал Фрэнсиса получше, знали что это — самооправдание. А на деле весь секрет в том, что наш капитан просто любит пожить красиво, пустить пыль в глаза и прочее. Любит жить в окружении вещей изящных и дорогих и выглядеть важным и знатным барином…