– Имя? – прорычала она, не обращая внимания ни на адского пса, ни на крылатого парня, скрывающегося за выпуском газеты «Таймс» 1943 года. Она наверняка сталкивалась и с более странными вещами.

Я с силой натянула нервную улыбку. Мои ладони вспотели. Почему у меня было это странное чувство дежавю?

– Во… э-э, Даймонд Пандемос, – резко сказала я.

Фурия кивнула и щелкнула мышкой.

– Разумеется. Добро пожаловать в Лимб, также называемый чистилищем, мисс Пандемос. Что вы хотите?

Боже, вечно с ней одна и та же ерунда.

– У меня деловая встреча с Герой в Олимпе.

– Вы хотите в Олимп? Есть ли у вас на это разрешение, мисс Пандемос?

Я улыбалась так широко, что она, наверное, видела мои зубы мудрости.

– Разумеется, у меня есть разрешение. Вот мое удостоверение, – возмущенно выудила пластиковую карточку из кармана брюк и положила ее на стойку перед ней. Внутри себя я ликовала. Это был первый раз, когда я ее не забыла. Ладно, на самом деле ее не забыла Даймонд. Она просто лучшая.

Фурия с невозмутимым видом схватила удостоверение и стала медленно вводить данные. Часы над нами тикали, хотя работала только часовая стрелка. Согласно ей, сейчас было либо три часа дня, либо три часа ночи. Судя по свету снаружи, верным было все-таки первое предположение.

– Мне очень жаль, мисс Пандемос, – карта упала на засаленный линолеум передо мной, и свиные глазки критически меня осмотрели, – но срок действия вашего удостоверения истек. Оно недействительно. Вы должны заказать новое.

– Что? – я завизжала, схватила карточку и поднесла ее к своему носу. Последним днем действия было первое марта 2018 года, а сегодня… Мой взгляд беспокойно метнулся к календарю с котятами, висевшему над Глэдис. Второе марта 2018.

– Всего один день! – взорвалась я. Прощай, безмятежность и дзен. – У меня нет времени заказывать новое! Мне надо в Олимп! Меня ждет Гера!

Глэдис щелкнула раздвоенным языком.

– Как жаль. Но правила есть правила. Если вы закажете новое удостоверение, сразу же после одобрения вы сможете попасть наверх.

– А как долго обычно ждут одобрения?

– Три дня. Примерно. Сейчас у нас нехватка персонала.

Она говорила это каждый чертов раз!

– Могу ли я тогда подать заявку на временный пропуск посетителя? – зарычала я.

Глэдис насмешливо на меня посмотрела.

– Только с действительным удостоверением личности.

– Но срок его действия истек вчера! С тех пор ничего не изменилось! Сделайте исключение ради меня!

– Нет!

Так, мы были на грани обострения конфликта. Уже видела, как она собиралась нажать на кнопку, и представила себе, как два адских пса тащат меня в Даунтаун. Как обычно.

Я отчаянно стиснула зубы и хотела уже крикнуть ей в лицо от ярости, как Мэдокс вдруг встал передо мной и одарил Глэдис широкой улыбкой из рекламы Colgate.

Она моргнула, пораженная концентрированной мэдокскостью.

– Что я могу сделать для вас, молодой человек?

– Дорогая Глэдис, – просюсюкал он, нагло улыбаясь и убирая волосы от лица вызывающим жестом. – Как так выходит, что всякий раз, когда вижу вас, ваша красота сияет, словно бриллианты?

Челюсть отвисла не только у нее.

– Что?

Это я сказала или она? Мэдокс посмотрел на нее, оперся локтями на стол и положил подбородок на руки.

– Скажите мне, как вам удается поддерживать вашу кожу в таком свежем состоянии? Она такая мягкая. У меня так никогда не получится.

Морщины Глэдис соскользнули куда-то на ее шею.

– Я, эм-м… Имя? – пробормотала она.

Мэдокс улыбнулся и метнул в нее взгляд, достойный порнофильма.

– Брайт Плутон, я один из сыновей Аида и самый преданный ваш поклонник, – прошептал он.

Или все-таки нет? Он говорил так убедительно, что я тут же в это поверила. Глэдис уставилась на него, округлив глаза.

– Ах, вы серьезно?

– Разумеется, – Мэд схватился за сердце и влюбленно захлопал ресницами. – Вы знамениты в Аваддоне, разве вы не знали об этом?

– Серьезно? Нет, конечно, я знала, ведь все-таки уже четыре тысячи лет на этой работе, – она откашлялась и покраснела.

Покраснела! Глэдис!

– На свете нет никого, кто мог бы выполнять ее лучше вас, – мечтательно сказал Мэдокс. – Вы даже стараетесь идти в ногу со временем! – он указал на трехтонный компьютер. – Я восхищаюсь такими женщинами, как вы! Скажите мне, вы пользуетесь десятипальцевой системой при работе на нем?

Снова порновзгляд, и Глэдис захихикала. Она хихикала!

– Да, разумеется, ну… я пытаюсь.

Мэдокс улыбнулся ей.

– Покажете мне, как вы это делаете? Я никогда не справляюсь! Говорят, что ваша техника просто легендарна!

– Правда? – спросила Глэдис.

Моя челюсть снова отвисла. Я зачарованно наблюдала за происходящим, словно стала свидетелем какого-то чрезвычайного происшествия. Фурия действительно пустила моего брата к себе за стойку. Я на самом-то деле ждала, что он ударит ее по голове чем-то вроде пластмассового растения или вентилятора, но вместо этого он сел рядом с ней и нежно прикоснулся к ее локтю.

– Покажите мне, какие чудеса вы можете создавать своими пальцами! – промурлыкал он, и Глэдис приступила к делу. Значит, она все же совсем не была такой медленной, как пыталась показаться. Ее руки летали по клавишам с такой скоростью, что я с трудом могла их разглядеть.

Мэдокс ликовал. Мне пришлось сесть, потому что колени меня больше не держали. Бладклоу шлепнулся на пол рядом со мной, и мы, отчасти испуганные и отчасти зачарованные, наблюдали за тем, как он шептал что-то фурии на ушко.

Она хихикала и печатала еще быстрее. Часовая стрелка уже двигалась к четырем, когда Мэдокс наконец поднялся с места.

– Вы просто восхитительная, Глэдис. Можно мне прийти к вам снова?

– Что значит «можно»? Я настаиваю на вашем визите! – Глэдис просто сияла и дала ему пропуск. – Передайте привет от меня отцу. Думаю, надо поздравить Аида с тем, что у него такой очаровательный и внимательный сын.

Мэдокс засмеялся.

– Вы просто лучшая, Глэдис, – он наклонился и влажно чмокнул ее прямо в губы. Меня чуть не стошнило, а Глэдис вздохнула в экстазе. – Спасибо, дорогая. Скажите, а можно ли взять с собой мою се… э-э, Даймонд? – он захлопал ресницами. Серьезно.

Экстатическая улыбка богини сменилась на подозрительный прищур. Вот и все. Нам крышка. Я вцепилась пальцами в сиденье и наблюдала, как богиня изучает нас обоих. Вдруг ее морщинистое лицо изменилось и стало каким-то расчетливым.