Величество принял Питхора Иосепта в непарадные часы, в Палате Утренней Свежести, выложенной лазуритовыми изразцами. Совсем недавно Владыка приказал дневному светилу подняться, а ветру задуть с моря. Однако Его голову, подобную алмазу, венчала не двойная корона Верхнего и Нижнего Египта, а всего лишь повязка со священным змеем, сам он был облачен в простую набедренную повязку, украшенную только львиным хвостом. Курящаяся мирра приятно возбуждала восставшие ото сна члены властелина. Всего три наложницы в прозрачных тканях без устали наводили легкий ветерок опахалами из павлиньих перьев. Всего двое хранителей тела искусными движениями пальцев помогали течениям его божественных энергий. И лишь десять «провожатых Владыки», опершись на длинные прямые мечи, застыли в стенных нишах.

Властелин, воплощение Амона, чья небесная душа-Ах* пребывает в районе полярных Звезд, начал просто и вполне дружественно:

— Какой-то Соломон распространяет о себе массу нелепых россказней и слухов. Якобы он повелевает духами, имеет в гареме пятьсот наложниц, пишет притчи и любовные стихи, да еще построил храм своему богу из чистого золота. Какой-то Израиль вдруг возникает меж нами и Аккадом и начинает кричать повсюду о своем избранничестве. Да, было в наших пределах при Меренпте, Сыне Ра, сборище низких людей, обязанных трудится камнетесами и носильщиками. Не имелось у них единых предков и были они кочевыми азиатами, искавшими у нас пропитания. Себя называли они — иври, «перешедшие реку», потому что в кочевьях своих пересекали то Нил, то Ефрат. Недостойный воспитанник нашего Дома по имени Мосес смутил их недостойные Ба, научил колдовству и посвятил в выдумки Аменхотепа Свихнувшегося о сокровенном боге. Затем Мосес стал их вождем и воровски увел от работ шляться по пустыне. С тех пор некоторые Сыновья Ра попустительствовали и потворствовали бесчинствам этого подлого люда, и вот что из того получилось. В конце концов низкий сброд возомнил себя избранником высших сил и даже бога своего назвал царем Вселенной. Что ты на это скажешь, столп мой, правогласный Питхор Иосепт?

— Что я могу сказать Сыну Солнца? Лишь повторить, что наша страна Кеме исполнена собственной мудрости, предана мировому порядку, хранимому предвечными богами, и вряд ли смутится от дерзких выкриков каких-то голозадых дикарей, не слишком отличимых по облику от обезьян.

— Так-то оно так. Но мы полагаем, что зарвавшимся дикарям надо показать их место. С некоторыми их царьками у нас есть соглашения, и мы их не тронем. Пока что. Но того, кто нескромно зовет себя помазанником божьим и царем Израиля, общипаем сильно. Тебе, наш дорогой и правогласный Питхор Иосепт, предстоит решить задачу как раз в твоем вкусе — увезти все, что есть ценного, из главного храма в главном их городе. Но для начала придется, конечно, храм этот взять нашей Мощью и велением Семи Хатхор*. Мы велим дать тебе три сотни верблюдов и столько же сильных лошадей. В твоем распоряжении будет полк Пта и два десятка глинобитных машин в придачу.

— Но я хочу недостойными устами сказать Сыну Солнца… — обеспокоился столп Большого Дома.

— Все, иди. Мы знаем, что твой прародитель Иосеф принадлежал к тем самым иври, с которых нынче полагается строго спросить. И все же он усердно служил Большому Дому. Ведь Сын Ра своей благодетельной силой может любого выходца из смутных земель очистить от подлости и низости его происхождения…

Город Иерушалаим должны были брать полки Амона и Ра. Полк Пта находился в резерве.

— Вот он, Ровоам, бездарь, шапка блестит на солнце, — показал рукой штабной офицер.

Штаб полка Пта расположился на холме, поросшем масличными деревьями. Светило застыло почти в зените, растительность источала тяжелый аромат, лениво жужжали мухи, недвижные знамена, казалось, налились каменной тяжестью. Солдаты, в основном северные варвары, расположились под кустами в непринужденных позах.

Полковник Питхор Иосепт выбрался из приземистого желтого шатра и направил взор на далекую фигурку.

— Значит, ты говоришь, Ровоам — царек племени иехуди, которого остальные израильские племена за властителя не признают. И даже послали его подальше реки Иордан, когда он пообещал хлестать их скорпионами, дабы ускорить поступление налогов. Сведения-то надежные? Вдруг на нас сзади налетит конница его союзников-бедуинов? Раз-два — и головы нет, ни у вас, ни у меня.

Штабной офицер мигом отреагировал на размышления военачальника.

— Сведения поступили от человека, который служит виночерпием у Ровоама, и заодно, как скрытый амонопоклонник, работает на Совет фиванского храма.

— А, храмовая разведка… Они ведь передают Большому Дому лишь то, что посчитают нужным. Я бы предпочел, чтобы этот виночерпий получал свои сребреники у Совета Большого Дома. На всякий случай выставьте заграждения у подножия холма и устройте засаду вот на той дороге…

Тем временем полки Амона и Ра являли чудеса дрессуры. Цепи метателей, выскакивая из-за больших деревянных щитов, швыряли через городскую стену копья с намотанной на острия горящей паклей. Лучники, приподнимаясь из-за тех же щитов, пытались попасть в бойницы и ссадить обороняющихся с верхотуры. Чуть подальше стояло два десятка баллист, похожих на большие ложки, а подле них начальники — с большими змеевидными жезлами. Механизмы размеренно отправляли здоровенные камни на расстояние в три полета стрелы, те шлепались где-то далеко в городе, являя Мощь Владыки и наполняя ужасом население. Еще дальше от стен были установлены катапульты, что угощали город Иерушалаим стрелами размером с бревно, тоже обмотанными горящей паклей. Такие посланцы Владыки должны были устраивать поджоги в разных частях города и вызывать бестолковую беготню животных и людей с ведрами и бочками.

Штурмовые группы располагались среди виноградников. Там тяжело обвисли из-за безветрия хоругви с изображением крупнорогатого барана — животного, любимого Амоном. Там же работала группа жрецов из фиванского храма. Белые одеяния, бритые раскрашенные головы. Рабы божьи гон-нутеры задавали ритм битьем в большой барабан, чтецы гор-гебы повторяли победные формулы вслед за главным заклинателем — уэбом. Жрецы возились с изваянием Амона, статуей получеловека-полубарана в длинных, шитых золотом одеждах, возле которой дымились сухие травы. Через это изваяние Сила бога переливалась в Отвагу солдат.

Защитники города тоже не зевали, швыряя со стен горящие широкие колеса, которые неслись вниз по склону, вызывая смятение и вопли на своем пути. Городские стрелки метко садили из луков и пращей. То и дело кто-нибудь с нападающей стороны шмякался с расквашенным черепом или запачканным кровью нагрудником.

Но вот пропели горны, послышались там и сям барабанные дроби, и полк Амона ринулся на приступ в том месте, где из-за стены валил особенно густой дым. Набирая скорость, как «дыхание огненное», амоновцы с лестницами мчались к стенам. А через ров в мгновение ока были переброшены мостки.

Далее были показаны четкость и слаженность. Боковые бойцы-латники широкими щитами прикрыли спины и головы солдат, несущих лестницы. Затем передние носильщики, опираясь на те самые лестницы, резво взбежали по стене. Оказавшись наверху, они стали лихо махать железными мечами, купленными за золото у заморских ахеян. Тут же у лесенок выстроилась очередь из штурмовиков, которая быстрой гусеницей поползла наверх. Когда передовые меченосцы рухнули с выпадающими внутренностями, очередь уже ворвалась на стены и стала разбегаться по пристенным мосткам, кромсая защитников города секирами и изогнутыми клинками.