У Идзуми темные круги под глазами. Она выглядит так, как будто почти не спала. Может быть, она боится, что толпа будет линчевать ее, если она остановится на несколько часов. Несмотря на то, что стазис не навредил еще ни одному колонизатору, все обеспокоены – а вдруг именно их близкие не останутся целыми и невредимыми?

Я понимаю, насколько сильно нервничаю, когда наступает наша очередь. Солдаты бережно кладут три рукава на стол, и Идзуми смотрит на меня.

– Сначала Карсона, пожалуйста.

Я задерживаю дыхание, когда она вытаскивает ребенка из рукава. Его крик раздается в комнате, заставляя замолчать тихо разговаривающих людей, стоящих позади нас.

Почти неосознанно я делаю шаг вперед, протягивая руки. Я чувствую руку Джеймса на своем плече, который поддерживает меня. Идзуми поднимает руку и быстро прижимает анализатор здоровья к плечику ребенка. Я рыдаю, когда он начинает плакать громче. Он дрожит. Идзуми пеленает его, как только анализатор издает звук. Улыбка появляется на ее усталом лице, когда она передает ребенка мне.

– Он в порядке, Эмма.

Джеймс держит меня, и я прижимаю нашего сына к груди. Это настоящее чудо!

Когда Элли просыпается, Джеймс берет ее на руки. Она протирает глаза, щурясь. Узнав отца, обнимает его и прячет голову в шею.

Сэм более сдержан, когда просыпается, но Джеймс обнимает и его тоже. Оба – в состоянии шока, оглядываются, явно слишком ошеломленные, чтобы сказать хоть слово.

Мы выходим из госпиталя, минуя очередь ожидающих родителей и семьи, в освещенную солнцем долину. На полпути к дому № 6 Карсон перестает плакать. Он смотрит на этот новый мир широко открытыми глазами.

Джеймс на одной руке несет Элли, держа другой руку Сэма. Наш старший ребенок оглядывает лагерь и лес позади него со смесью восхищения и непонимания.

– Па, а где мы? – спрашивает Элли.

– Мы дома.

Когда Эмма и дети засыпают, я выхожу из комнаты, иду по длинному коридору, который проходит по всей длине дома, и выхожу в симулированную ночь.

У детей было много проблем с адаптацией к постоянному солнечному свету и отсутствию ночи. Без захода солнца и темноты им просто не хотелось заходить внутрь и ложиться спать.

Я думаю, что взрослые не обращали внимания на свет, потому что мы работали без перерыва, устанавливая лагерь, чтобы поскорее вывести наши семьи из стазиса. В конце каждого рабочего дня мы были настолько уставшими, что для сна не было необходимости в темноте.

Наш способ создания ночи здесь, в «Иерихон-сити», грубый, но эффективный. Мы использовали парашюты из капсул, чтобы создать огромный навес, покрывающий поселение. Жесткие пластиковые столбы удерживают раму. В семь часов стандартного времени купол начинает скользить вверх, постепенно скрывая солнце.

В этой темноте я иду по утрамбованным улицам, останавливаюсь прямо перед командным пунктом. Я проверяю свои часы и прячусь за транспортом, выжидая. Как раз вовремя, Григорий уходит, его смена закончена.

Когда он исчезает из виду, я проскальзываю на командный пункт. Он очень похож на командный пункт в лагере № 9 – ряды столов и стена с экранами. Удивленный лейтенант в стандартной зеленой униформе армии «Иерихона» поворачивается ко мне.

– Сэр, все в порядке?

– Да. Я просто зашел по пути, иду к квадроциклам.

Он медленно кивает, потом смотрит в планшет.

– У меня ничего такого не запланировано.

– Это просто исследование. Я буду в джунглях с восточной стороны.

– Я дам знать полковнику.

– Не стоит.

Он минуту смотрит на меня.

– Не стоит будить полковника ради моей ночной прогулки по джунглям. Но если я не вернусь к тому времени, как купол откроется, возможно, за мной стоит отправить кого-нибудь.

– Да, сэр. – Он делает паузу. – Сэр…

Я иду к выходу.

– Мне пора. Время идет.

Впереди, прямо за стенами купола, лежит ряд панелей связи, их белые плитки укреплены на столбах, которые выступают над сине-зеленой травой. Солнце частично ослепляет меня, когда я снимаю навес. Я прищуриваюсь и замедляю шаг, стараясь не споткнуться в траве.

У панелей я подключаю свой планшет к блоку управления и отправляю сообщение. Символы мелькают на белых плитках, а затем исчезают.

Инстинктивно я смотрю на небо, на проходящий над нами «Иерихон», светящийся, словно яркая звезда, двигающаяся от горизонта к горизонту.

В гараже я беру квадроцикл и медленно еду к линии деревьев. В джунглях я прибавляю скорость, зигзагообразно двигаясь по извилистой тропе. Здесь так же темно, как под навесом «Иерихона», но холоднее. Когда я двигаюсь на восток, температура падает еще больше.

Равнины сменяются холмами. Массивные деревья останавливаются у подножия гор. Красная карликовая звезда сияет здесь тускло, полумрак наступил только на терминаторе – границе света и тени, тонкой линии, которая разделяет затемненную дальнюю сторону и наш маленький кусочек рая.

Гусеницы квадроцикла легко поднимаются по горной тропе, которая вскоре превращается в снег. Я вижу впереди темноту и снежные просторы, полностью в тени, за исключением тусклого свечения по краям.

Мое место назначения – открытая ледяная равнина. Когда я доезжаю туда, то замечаю капсулу, проходящую через нижние слои атмосферы, горящую ярко, как падающий с неба огненный шар.

Я слезаю с квадроцикла, когда капсула проходит атмосферу. Вскоре после этого раскрываются парашюты, осторожно опускаясь в снег на противоположной стороне равнины. В двадцати футах от капсулы виднеется вход в пещеру, темный и с зазубренными краями.

Рядом с капсулой я подключаю свой планшет, отключаю взрывчатку и даю команду на открытие капсулы. Энергетическое оружие, созданное Григорием, на всякий случай лежит у меня в кармане.

Артур встает, как только распахиваются двери капсулы.

– Эй, я разговаривал по телефону, – говорит он с насмешливым раздражением. – И это был звонок на большое расстояние!

От этих слов меня как будто бьет током.

– Ты разговаривал с Сетью?

– А у кого еще есть мой номер?

– Они в радиусе действия? Они идут сюда?

– Нет. Расслабься. Они просто пролетают мимо. Я же сказал тебе – эта звезда настоящее дно. В любом случае, для нас.

– Ты не перезагружался? Я думал, что ты не мог дождаться момента, когда можно будет убраться отсюда.

Он запрокидывает голову.

– Ну, ты позвал, и я подумал, что это было важно. – Он пожимает плечами. – Я сяду в следующий поезд.

– Правильно. – Я растягиваю слова и буквально пропитываю их сарказмом. – Правда в том, что задаешься вопросом – а нашел ли я его.