И действительно, на лестнице показалась чья-то осторожная тень. Император с начальником своей конвойной сотни остался незамеченным лишь по той простой причине, что человек, поднимающийся вверх по лестнице в плохо освещённом помещении, вынужден смотреть преимущественно себе под ноги. Если принять в качестве рабочей гипотезы, что по лестнице поднимался сильный неприятель, то положение было близким к критическому. Императорскую линию поведения, как и положено в такой ситуации квалифицированному телохранителю, определил Луб Сан. Он быстро, но без суеты шагнул в имевшуюся на площадке нишу, в которой, надо полагать, когда-то была чья-то статуя, и при этом увлёк за собой императора.

В абсолютном молчании Император и его телохранитель смотрели, как таинственный незнакомец скользящим шагом, выдававшим высокую квалификацию, поднимается по лестнице, останавливается на залитой лунным светом площадке – как раз напротив ниши и кидает короткие взгляды по сторонам. У Императора гулко стукнуло сердце по дороге в пятки, и отчаянно засвербило в носу. С точки зрения дешёвой драматургии, момент для того, чтобы чихнуть, был самый подходящий. У Янданцэбэга Первого, однако, на этот счёт было своё мнение, и посему гигантским, поистине императорским усилием воли он сдержался. Незнакомец меж тем двинулся дальше, к комнатам, где спали иноземцы. Луб Сан, выждав необходимое время, осторожно направился следом. Император шагнул было следом, но начальник конвойной сотни, почтительно уперев ладонь в императорскую грудь, Их Великость остановил, затем закрепил жест выразительным взглядом и снова пошёл вслед за незнакомцем. Император подумал и затем своего телохранителя ослушался. На это у него была веская причина – привиделось ему в повадках незнакомца что-то неуловимо знакомое.

Так они и шли: незнакомец, за ним на приличном удалении – Луб Сан, за Луб Саном – в паре шагов, Янданцэбэг Первый Проворный, мучимый попытками вспомнить – где я видел этого человека? На повороте незнакомец откинул со лба прядь волос. Движение было совершенно не мужское, и в голове императора всё стало на свои места. В самом деле, с чего это он взял, что незнакомец мужчина? А если незнакомец не мужчина, то…

Бритва, сжимая в правой руке мини-арбалет с отравленной стрелкой, осторожно приоткрыла дверь аудитории, в которой на импровизированных кроватях спали Микки и его друзья. Император в сей миг испытал доселе незнакомое ему чувство, которое тяжким камнем упало ему в душу. Отчего в столь поздний час Мерседес решила нанести визит мужчине? Что она в нём нашла? Да как они смеют?

Умудрённый жизненным опытом читатель, наверное, уже понял, что Император попросту взревновал.

– Мерседес!

Испуганно замер Луб Сан, не ожидавший от императора подобной резвости; рефлекторно развернулась и выстрелила Бритва; совершенно не заметив стрелки, вонзившейся в дверную панель над его ухом, шагнул вперёд Император. Словом, глупостей случилось более чем достаточно, но вопреки этому, что бывает нечасто, обошлось без жертв.

Мерседес опустила голову и быстро пошла прочь. Далеко уйти ей однако не удалось – Император ухватил проходившую мимо девушку за запястье.

– Постойте, – сказал он резко, почти грубо.

Мерседес вырвала руку, но осталась стоять.

– Что за шум? – в дверях комнаты, той самой, куда так стремилась минуту назад Бритва Дакаска, стоял сонный владетель Бленда. Как и положено сонному человеку, был он в миг сей малопривлекателен – туповатое со сна лицо, взъерошенные волосы, отпечаток циновки на правой щеке.

Император внимательно посмотрел на юного с’Пелейна, затем так же внимательно на Мерседес. Мерседес тоже посмотрела на с’Пелейна и отчего-то смутилась весьма заметно. От обострённого ревностию взора Императора это смущение не ускользнуло.

– Ах вот как, – чётко выговорил он тоном, от которого веяло морозной свежестью.

Мерседес откашлялась и произнесла вещь, ужасающую в своей банальности. Справедливости ради скажем: любому человеку в такой ситуации трудновато выглядеть достойно. Оправдываешься – значит, виноват.

Впрочем, судите сами.

– Это вовсе не то, что вы думаете.

Фраза эта, наверное, вселенский чемпион по неубедительности. В первую очередь, она свидетельствует о том, что говорящий прекрасно понимает, КАК это всё выглядит. И, как показывают многочисленные почти художественные произведения, она никогда не достигает поставленной цели.

– Ах оставьте, – воскликнул Император. – Конечно, я вас понимаю. Прекрасно понимаю! – и Император вскинул руку, указуя на владетеля Бленда. – Он молод, умён, красив!

– Спасибо, – улыбнулся Микки, что наглядно свидетельствовало о том, что до конца он всё-таки ещё не проснулся. Особую трагичность ситуации придавало то, что Бывший Король гномов действительно был моложе Императора на целых восемь месяцев; насчёт других упомянутых Его Великостью качеств составители хроник, пожалуй, придержат своё мнение при себе, скажем лишь, что оба главных участника этой мизансцены, безусловно, в чем-то им, составителям, равно симпатичны. Как люди. В целом.

Император, однако расценил реплику с’Пелейна по-своему и схватился за эфес несуществующего меча. Бритва испуганно прикрыла рот рукой, что в свою очередь свидетельствует о том, что она в сей миг более была Мерседес, нежели Бритва.

– Я не совсем понимаю ваш тон, Ваша Великость, – сказала Мерседес.

– А что это вы все не спите? – в дверях смежной со временной спальней Микки с’Пелейна аудиторией появилась Белинда, закутанная в небрежно наброшенное на плечи покрывале. – Ах! – изящно воскликнула девушка, увидев Императора, и сделала книксен, отчего шаловливое одеяло сползло и обнажило правое плечо Белинды. – Здравствуйте, Ваша Великость.

– Здравствуйте, – буркнул император и снял руку с эфеса несуществующего меча. Момент был упущен.*** Император угрюмо уставился на плечо Белинды, то самое, что столь предательски обнажило сползшее одеяло. Белинда перехватила взгляд Императора и, довольно улыбнувшись, изящным жестом одеяло поправила.

(***Вообще, количество упускаемых моментов прямо пропорционально степени воспитанности человека. Люди невоспитанные редко упускают момент. Отчего так? Это прям какая-то загадка. – Прим. сост. хроник).

– Ах вот оно что, – сказала Мерседес, внимательно следившая за этой мизансценой. – Вот чем объясняется ваша холодность!

Император недоумённо посмотрел сначала на Мерседес, потом на Белинду.

– Это вовсе не то, что вы думаете, – сказал он, чувствуя, что безвозвратно упускает инициативу. Подумал и добавил: – Вы не понимаете…*** (***Будь император чуть постарше или хотя бы женат, он бы знал, что упустить инициативу в разговоре с женщиной – это нормально. – Прим. сост. хроник. – Солидарен полностью. – Прим. переводчика).

– Прекрасно понимаю, – сказала Мерседес и пошла прочь.

– Мерседес! Вы должны объясниться! – воскликнул Император и кинулся следом.

– Интересно как, – сказал Микки с’Пелейн и мощно зевнул. – Все всё понимают, один я ничего не понял.

Луб Сан одарил юного владетеля Бленда диковатым взглядом и поспешил за Императором, время от времени оглядываясь на неудавшуюся жертву неудавшегося покушения.

Следующая сцена случилась утром, после завтрака.

– Это