Огромная банка крема для лица, подаренная Элеонорой, уже опустела и вместе с крышкой обрела нового хозяина в лице водоискателя с «волшебной лозой». Анна обнаружила, что пот естественным путем увлажняет ее кожу, так что больше не испытывала нужды в креме. Точно так же пальцы заменили им столовые приборы, листья — туалетную бумагу. Глиняные горшки они стали использовать вместо утерянных кастрюль. Одеждой им служили отрезы ткани, а не наряды, вышедшие из-под руки швеи. Путешествие все менее и менее походило на экспедицию, а жизнь становилась проще, яснее, чище.

Постепенно они узнавали реалии деревенской жизни. Простые, суровые, прекрасные. Наставал период большой засухи, возделываемая земля не давала урожая. Пищу можно было приобрести только на продовольственных складах. В поселениях люди оказывались далеко не в равном положении. Некоторые дети добывали себе еду (впрочем, многие из них жили в семьях, причиной бедствий которых была лень или невезение), подкрадываясь в темноте к соседским кострам со стряпней. Заразные болезни становились частыми непрошеными гостями в деревенских хижинах — они сами выбирали, куда наведаться.

Ближе к концу такого сезона перед местными жителями возникала серьезная проблема: пора было сеять. У заклинателей дождя не было ни одной свободной минуты — они неустанно читали знаки природы и взывали к Богу и предкам. В назначенный день, в тщательно выбранный момент зерно бросали в землю. Золотая россыпь на бурой земле. Все, затаив дыхание, ожидали. Устремляли взоры к небу. Вспоминали свои прегрешения, опасаясь за их последствия. Молились предкам…

В конце концов начинался ливень. Дети танцевали, шлепая по лужам и ловя раскрытыми ртами живительную влагу. Семена прорастали, земля зеленела. Затем приходило время прополки, которая требовала много усилий… Когда все вырастало и созревало, наставал сезон сбора урожая, пора праздников и конец голода. Однако работы не прекращались. Если на то была воля Божья и племя угождало земле и своим предкам, зерна оставались и на следующий посев. Снова обрабатывали почву, сеяли, ждали кратковременного периода дождей. Второго урожая. Снова амбары ломились от зерна. Народ плясал на праздниках. Воины, невероятно прекрасные, танцевали с копьями в свете золотых лучей заходящего солнца под барабанный бой.

Ощущение этого всеобъемлющего единения с природой было нарушено письмом от Сары — оно показалось голосом с того света. Неожиданным, взволнованным. Невероятным. Голубой конверт ждал, пока его заберут вместе с положенной посылкой от «АКИМ», на почте Мурчанцы. Тут же узнав почерк, Анна схватила письмо и поспешила к окну. Она замерла с письмом в руках, охваченная страхом и сомнением. Наконец Анна дрожащими пальцами вскрыла конверт.

Лицо девушки озарила улыбка, когда она начала читать письмо. Сара писала, что рада слухам о том, что Анна нашла работу, и верит в то, что все будет хорошо. Она сообщила и кое-какие новости из Лангали — о Майкле, Кейт и о себе самой, а также, в нескольких словах, о миссионерах, которых Анна знала. Она не упомянула ни о своей поездке в деревню, ни о реакции Майкла после ее возвращения. Она писала так, будто Анна по-прежнему была миссионеркой, просто работала теперь в другом поселении. Надежда Анны на то, что со временем неприязнь Майкла к ней угаснет, окрепла. Почти в самом конце Сара попросила не отправлять письмо с ответом на ее имя. Она предложила, чтобы Анна отвечала короткими записками на обороте писем Стенли своим братьям.

Письмо вызвало у Анны смешанные чувства. Хотя слова Сары и были теплыми, ее тон был довольно жестким. С одной стороны, это письмо было свидетельством того, что отношения между ними были по-прежнему близкими, но оно ясно давало понять, что Сара предпочитает держаться на определенном расстоянии. Когда Анна несколькими часами позже села за стол, чтобы написать ответ, она осознала, что плохо представляет себе теперешний образ подруги. Кому она отвечает — той ли Саре, которая пришла к ней ночью, не послушавшись собственного мужа? Той Саре, которую она обнимала скорее как любовницу, чем как подругу? Или Сара стала наконец идеальной женой врача миссии, живущего по кем-то написанным правилам? Неудивительно, что, когда Анна перечла написанное, фразы показались ей немного натянутыми и официальными.

Последующая переписка между мирами едва ли была более жизнерадостной и дружественной, а иногда таковые эмоции вообще не имели места. Со временем эти письма еще сильнее отдалили двух женщин друг от друга. Думая о Саре, Анна предпочитала вспоминать те времена, когда их судьбы были переплетены. Две женщины, их любимая малышка, общий дом, один мужчина, который любил их всех, — они даже не догадывались о том, какая боль ждет их впереди.

Анна наполнила горшочек кореньями терновника из своих запасов. Она пробежала глазами по рядам свертков и пузырьков, полученных от «АКИМ», которые хранились вперемешку с пакетами и пакетиками с засушенными растениями, порошками и прочили местными лекарствами. Теперь она старалась по возможности применять местные средства, зная, что люди смогут добывать их и сами, когда они со Стенли уедут. Среди них были и несколько действенных препаратов, и все же еще была сильной зависимость от поставок фармацевтической компании Джеда.

Услышав шорох позади себя, Анна обернулась, ожидая увидеть Стенли, однако это был не он. Она столкнулась лицом к лицу с местной женщиной, которую прежде никогда не видела. Африканка, похоже, была очень старой — ее лоб и щеки прорезали глубокие морщины, а волосы, все еще длинные, были белы как снег. Но она вскинула подбородок и смерила белую женщину пронзительным взглядом. В ее горделивой, самоуверенной манере было что-то, напомнившее Анне Старую Королеву, и она поприветствовала незнакомку улыбкой.

Изувеченная рука поднялась, останавливая Анну. Обожженный остаток кисти.

Анна отпрянула при виде изуродованной до середины предплечья руки женщины. Увечье было давним и хорошо залеченным, учитывая тот факт, что ей наверняка не делали пересадку кожи.

— Меня обвинили в колдовстве. — Женщина заговорила на суахили с хорошо знакомым Анне местным акцентом. — Они подожгли мою хижину. Я попыталась пробраться внутрь, чтобы спасти хоть что-то из вещей, но огонь разгорался слишком быстро. — Старуха усмехнулась, растянув в улыбке сомкнутые губы. — К счастью, некоторые мои вещи оказались способными спастись и своими силами.

Анна удивленно повела бровью.

Глаза африканки сузились, превратившись в щелки.

— Они смогли выпрыгнуть из огня.

Анна опустила глаза на свои руки — загорелые, огрубевшие, но целые и невредимые. Теплые чувства к этой женщине из-за ее сходства со Старой Королевой улетучились. Теперь Анна ощутила растущую тревогу. Но она заставила себя продолжать слушать — она должна была делать свою работу.

— Вождь сказал, что направит ко мне целителя, — сказала Анна.

— Это я, — отозвалась женщина. — Меня обвинили несправедливо.

— Так вы принесли мне какие-нибудь лекарства?

Африканка постучала пальцем по голове. Ее улыбка обнажила ряд пожелтевших зубов.

— Все здесь.