И тут я принял важное концептуальное решение — почти гениальное, как выяснилось позже. Я… посадил всех пешцов на конь. Где я нашел пятьдесят боевых лошадей? Могу поделиться ноу-хау: вы приходите в дом богатого купца и забираете всех коней из его конюшни. При этом — принципиально важно! — вы обещаете за каждую лошадь вернуть таких же две (!) сразу после победы над погаными. Своего рода лотерея; точнее — казино со ставками на княжескую армию. Надо сказать, купцы — люди неглупые. Они быстро смекнули, что, предоставляя лошадей в аренду Вещему князю, при небольшом риске получают 100 % лихвы. Через полчаса каждый ушкуйник уже довольно громоздился в седло. Мужички были счастливы: у самих вовек не хватит денег на боевого коня, а тут казенного предоставили!

Разумеется, эти бородачи не смогут сражаться в седле. По крайней мере не будут тормозить передвижение отряда на марш-броске…

Жители Жиробрега весьма перепугались, осознав, что я оставляю город без защитников. Снова на рыночной площади столпились недовольные — правда, шумели потише, чем давеча, а свистеть и вовсе не дерзали. Я выступил и объяснил: бояться нечего. Вражеская армия прошла мимо, а новой волны нашествия не предвидится. «Отчего князь уверен… Откуда ведомо?» — снова застонала толпа. Как им объяснишь, что я попросту знаю былину про Чурилу и помню, что армий у него имелось ровно три, а четвертой — не бывать… Пришлось солгать, что «Влага-матушка поведала». Услышав сие, мгновенно успокоились и разошлись, уважительно поглядывая: «Князь у нас вещий… с реками беседует…»

Пряча улыбку, я отдал команду выступать из города. Отряд выступил около трех часов пополудни.

Мы шли по следу Чурилиной армии, и сбиться с этого следа было невозможно. Изнасилованная земля в испарине холодного пота, жухлая трава под слоем рыхлой желтой пыли… какие-то кротовьи бугры, кочки и неглубокие корявые траншеи повсюду, горы лошадиного помета и — вонь, которая, кажется, липкими мутными полотнищами пузырится в воздухе. Так и шли мы по дымящейся траве около четырех часов — до встречи с катафрактами Дормиодонта Неро, которые поджидали нас на околице Стожаровой Хаты.

Точнее, на околице того, что раньше было Стожаровой Хатой.

Унгунны побывали здесь час назад. Все еще дымилось, трупы не успели остыть. Бледно-желтая стрела, казалось, еще подрагивала в кольчужной груди маленького старичка, лежавшего у промятого забора с палицей в закинутой мертвой руке. Мы разогнали воронов и похоронили тех, кто умер не в огне. Уже выходя из села, на западной околице увидели единственную выжившую бабу — страшная, обожженная, она сидела на дымящемся печном остове. Невдалеке от молчаливой и безумной старухи чернел труп огромного кобеля. Мне сказали, что это местная знахарка Клуха. Несмотря на мой собственный приказ арестовывать всех колдунов, я оставил Клуху в покое. Кажется, она уже никому не опасна.

Еще через час мы прошли сквозь руины Олешья. Я слышал, что раньше посад был окружен земляной насыпью и тройной бревенчатой стеной. Осталась лишь почерневшая насыпь, усеянная жалкими трупиками затоптанных ушкуйников из местного гарнизона. Опять я заметил желтую разрыв-стрелу, точнее обломок. Шальная стрела вонзилась в горячую кузнечную наковальню, торчавшую посреди разваленной сельской кузни — волшебный наконечник жадно впился в железо, вошел на добрых три дюйма. Я обратил внимание, что разрыв-стрелу безуспешно пытались выдернуть, а потом попросту обломили. Любопытно… унгунны не любят оставлять свои волшебные стрелы на поле боя. Только теперь я осознал: после боя они объезжают бранище, вынимая стрелы из трупов. До сих пор нам попалась лишь одна бледно-желтая гнида (в Стожаровой Хате), а ведь насквозь простреленных мертвецов — десятки…

Этих мы не стали хоронить — слишком долго. Не останавливаясь, прошли развалины Олешья и двинулись дальше на упадок. Примерно через час дорога станет шире… в просветах редеющего сосняка мы увидим голубое озерное зеркало и посмотрим, отражаются ли в нем по-прежнему гордые бастионы древнего Глыбозер-града…

* * *

ПОДКОЛЕННОМУ КНЯЗЮ ЛИСЕЮ ГРЕКУ ВЫШГРАДСКОМУ ОТ ВЛАСТОВСКОГО ПОСАЖЕННОГО НАМЕСТНИКА БОЛЯРИНА КАТОМЫ ДУБОВОЙ ШАПКИ — ПОСАДНИКОВО ТВЕРДОЕ СЛОВО

(Передано в Вышград голубиной вестью, оттуда в Жиробрег голубиной же вестью, оттуда нарочным пословным человеком в войсковой стан)

Сведомо мне князь про злоумысел твой суседние земли себе подчинять. Донесли yжo мне про захваты твои давешния Опорья-гopoga и Жиробрега. А нынче говорят ты в старомирову вотчину влез и на Глыбозер-град жадно глядишь, целя пороки свои камнеметные на крамольные злодеяния. Дабы лютость твою пресечь ныне повелеваю тебе властию данной мне от Престольского нашего Великого князя Ярополка: немедля со армией своей вернись в дарованный тебе Вышград. Захваченные грады Опорье со Жиробрегом и селения все немедля законному властителю Рогволоду Брячитурчичу возверни. А сверх того велю тебе отдать Рогволоду деревню твою Ярицу за обиду. Иди в Вышград и затворись тамо и жди суда моего посадникова честного и скорого. Еще ведай, что для верности послал я воеводу моего Гнетича с дружиною достичь тебя и к послушанию принудить.

Писано во Властов-граде на Подолье, на посадниковом дворе писцом Присядкою Косым.

На сем подпись собственноручно наложил:

Катома

ПОДКОЛЕННОГО КНЯЗЯ ЛИСЕЯ ГРЕКА ВЫШГРАДСКОГО — ВЛАСТОВСКОМУ ПОСАДНИКУ БОЛЯРИНУ КАТОМЕ ДУБОВОЙ ШАПКЕ СЛОВО

Любезный посадник!

Ты винишь меня в умысле захватить Глыбозеро. Да будет сведомо тебе, что града такового уж не существует более. Ибо пришли с Иcтoкa поганые ратные люди числом за три ста, воевода их есть Кумбал-хан и стяги их суть Чурилы сына Пленкова внука Свароженина. Идyт они войною и домы жгут, добрых людей бьют всех до единого. И Глыбозер-град сломали и селения многия выжгли. Посему прошу тебя: не усердствуй напрасно и не стращай меня гневом своим. Однако лучше обрати свой праведный гнев на пришлецов поганых ибо хотят дойти до самого Властова где ты сидишь и правишь нами.

А то, что я в земли Старомировы вступил, то ведай: не захватов себе ищу, но битву намерен учинить погани степной. Посему помощи прошу и дружинников прислать дабы скупно противу Кумбал-хана идти. Впрочем же здравствуй и правь нами добрый наш посадник, честной столбовой болярин Дубовая Шапка.

Подпись: Лисей.

АЛЕКСЕЙ СТАРЦЕВ — МСТИСЛАВУ БИСЕРОВУ СЛОВО

(Совершенно секретно, срочно, с меченосцем Фокою Скороногим)

Мстислав!

Срочно выручай. Моя дружина зажата в окресностях Глыбозера. С одной стороны — превосходящие силы Чурилы, с другой наступает армия Катомы, властовского посадника. Кретин Катома на меня зол за аннексию Опорьевского княжества и предъявляет глупые ультиматумы. Теперь вот послал одну из своих дружин с воеводой Гнетичем, чтобы меня усмирить. Дружище, на тебя вся надежда. Это не розыгрыш, я попал в тиски. Дошли слухи, что ты ловко устроился при властовском дворе и якобы имеешь на Катому влияние. Скажи старику, чтобы оставил меня в покое. Разве он не видит, что я иду против Чурилы? Извини за краткость. Привет всем,