– Кто такая Нинги? – спросил Мунго.

– Сестра короля Бена, почти такая же толстая, как он сам!

Лобенгула наверняка доверяет Нинги больше всех, а ее хижина в запретной части крааля, где живут королевские жены, – самое надежное место в Матабелеленде.

– Теперь я вам верю. Вы обе очень умные девочки, – сказал Мунго, и близнецы засветились от похвалы: для него они готовы на все!

– Вики, мне нужны краски. Это секрет, но я расскажу тебе потом, если ты сможешь добыть их для меня.

– Какого цвета? – вмешалась Лиззи. – Я достану!

– Красная, белая и желтая.

Дело кончилось тем, что Лиззи стояла на страже, пока Вики потрошила набор красок Кэти. Близнецы доставили Мунго свой дар и наслаждались его неумеренными похвалами.

План следовало тщательно продумать: мало завладеть алмазами, гораздо важнее благополучно выбраться с ними за пределы Матабелеленда. Ни один человек не смел перейти границу без разрешения короля: сотни миль безлюдных земель патрулировались пограничными отрядами. Нельзя просто выкрасть алмазы и сбежать, надо пойти на хитрость, возможно, использовать в своих целях ужас, который испытывали матабеле перед темнотой и колдовством.

Мунго продумывал каждую деталь, терпеливо, как сидящий в засаде леопард, выжидая подходящего момента: второй попытки не будет. Если первая провалится, то не спасут ни белая кожа, ни статус королевского гостя. В случае неудачи Черные раздробят его череп тяжелыми дубинками, а тело скинут со скалы, у подножия которой ждут стервятники, или бросят в речные заводи, где крокодилы разорвут труп на части острыми желтыми зубами. Луизу постигнет та же участь, но Мунго это не останавливало.

Он старательно скрывал от нее свои приготовления. Впрочем, Луиза давно отдалилась, что облегчало задачу. Они жили вместе, в хижине, построенной для них людьми Лобенгулы в рощице за королевским краалем, и каждый вечер делили присылаемый королем ужин из говядины, кислого молока и кукурузных лепешек. Однако Луиза целыми днями где-то пропадала, уезжая верхом на муле рано утром и возвращаясь в сумерках. Свой матрас она положила в самом дальнем углу хижины, отгородив его ширмой из рваной парусины, покрывавшей крышу фургона. Мунго лишь однажды попытался зайти за ширму.

– Никогда! – зашипела Луиза. – Больше и не вздумай! – И показала спрятанный под юбкой нож.

Мунго спокойно занимался своими делами днем, а вечером складывал снаряжение под матрас. Из куска полого ствола он вырезал маску – обезьянью рожу, искаженную жуткой гримасой с выпученными глазами и открытым ртом, полным белых клыков, – и раскрасил ее красками из набора Кэти. Из шкуры страуса сделал накидку, закрывавшую тело от шеи до пят, для рук и ног сшил уродливые рукавицы из черной козлиной шкуры. В таком костюме Мунго выглядел воплощением мифического токолоше, при виде которого самый бесстрашный воин-матабеле застыл бы на месте, охваченный суеверным ужасом.

Робин Кодрингтон неоднократно давала Мунго настойку опия, чтобы облегчить боль в ноге, но он хранил лекарство для особого случая.

Сент-Джон решил привести план в исполнение во время одного из праздников и дождался третьей ночи, когда все племя, упившись пива и падая с ног после трех суток диких плясок, погрузилось в глубокий сон.

На закате Мунго напоил Луизу настойкой опия, подлив ее в кислое молоко, чтобы замаскировать привкус лекарства. Через час после наступления темноты он подполз к ширме, отдернул парусину и долго прислушивался к мерному дыханию спящей. Потом наклонился и легонько похлопал ее по щекам: Луиза не шелохнулась, продолжая ровно дышать.

Он торопливо натянул накидку, намазал лицо, руки и ноги смесью измельченного древесного угля и жира. С маской и мотком веревки в одной руке и тяжелым ассегаем в другой он осторожно выбрался из хижины.

В роще никого не было: ни один матабеле не осмеливался выйти сюда, пока здесь бродят духи. Мунго быстро прошел через рощу и остановился на краю, всматриваясь в частокол королевского крааля.

Темнота позволяла укрыться от посторонних глаз, хотя серп убывающей луны давал достаточно света, чтобы разглядеть дорогу. Этой ночью спали почти все. Тем не менее, пересекая открытое пространство, Мунго пригнулся к земле. Накидка придавала ему вид лохматой гиены – на эту тварь никто и внимания не обратит.

Возле внешней ограды он постоял, прислушиваясь и оглядываясь, потом перекинул пеньковую веревку через заостренные колья частокола. Осторожно, стараясь не задеть больную ногу, Сент-Джон влез наверх и посмотрел внутрь крааля: никого, только костер часовых догорает возле закрытых ворот.

Соскользнув по веревке вниз, Мунго поспешно спрятался в тени ближайшей хижины, надел рукавицы и неуклюжую маску и подобрался к ограде, окружавшей хижины королевских жен.

За долгие недели подготовки Мунго изучил женскую половину королевского дворца с вершины ближайшего холма, заглядывая через ограду с помощью подзорной трубы.

Два ряда хижин располагались концентрическими кругами, точно мишень, а в центре стояла большая хижина, украшенная переплетениями пучков травы и веревок, что выдавало ее особый статус. Догадка Мунго, что именно здесь живет сестра короля, подтвердилась: в подзорную трубу он видел, как рано утром слоновья туша Нинги появляется в дверях в сопровождении десятка служанок.

Подойдя к воротам внутренней ограды, он присмотрелся, прячась за стеной ближайшей хижины. Удача не покинула его: ассегай не понадобился, оба стражника спали, завернувшись в меховые накидки, и даже не шевельнулись, когда он переступил через их распростертые тела.

Из одной хижины доносился негромкий мерный храп какой-то толстой жены, в другой – женщина закашлялась и забормотала во сне. Мунго вздрогнул, но шага не замедлил.

Дверь в хижину Нинги была заперта. Отточенным до остроты бритвы ассегаем Сент-Джон перепилил веревки из коры. Потрескивание и шуршание под лезвием казались оглушительными. Он напрягся, ожидая окрика изнутри жилища: тишина. Отступив на шаг назад, Мунго обнаружил, что покрыт потом. Из-под накидки он вытащил пузыри с козьей кровью, разрезал их и плеснул вонючую сгустившуюся жидкость на дверь. Близнецы, знатоки суеверий и сверхъестественных явлений, рассказали, что токолоше всегда брызгает кровью на любую дверь, через которую проходит, – это одно из его восхитительных качеств.

Сжимая в руке ассегай, Мунго пригнулся и застыл на пороге, дожидаясь, пока глаза привыкнут к полумраку.

Костер в центре большой хижины почти догорел, позволяя разглядеть только две фигуры, свернувшиеся, словно собаки на подстилках, по обе стороны костра, а за ним – тушу принцессы, укрытую мехами. Ее храп начинался низким ворчанием готового извергнуться вулкана, переходя в высокий свист, заглушавший любой звук, который мог бы произвести Мунго, пробираясь к ближайшей служанке.

Не успела она шевельнуться, как он воткнул ей в рот кляп из козлиной шкуры, связав по рукам и ногам кожаным шнуром. Женщина не сопротивлялась, уставившись на жуткую маску выпученными глазами. Мунго связал вторую служанку, потом подошел к помосту, на котором спала Нинги.