— Мама наверняка в хлеву. Доит коров, — сказала Анника, стоявшая рядом. — Пошли.

Немного поколебавшись, он последовал за ней в хлев, ворота которого были распахнуты настежь. Анника целенаправленно двинулась мимо коричнево-белых коров в заднюю часть помещения и свернула в один из проходов, где пожилая жилистая женщина в платке и халате привычными размашистыми движениями раздавала коровам свежескошенную траву.

— Мама, — позвала Анника и остановилась.

Женщина выпрямилась и обернулась. На ее покрасневшем от напряжения лице появилось недоверчивое выражение. Несколько секунд она переводила взгляд с дочери на Боденштайна и обратно, затем уронила вилы и распростерла руки.

— Моя просьба не совсем обычна, и я не уверен, правильно ли поступаю, обременяя вас, тем более в воскресный вечер. Но это дело не терпит отлагательств. Речь идет об одной женщине, объявленной в розыск, которая может скрываться у кого-то из членов местного общественного инициативного комитета. Ее имя Анника Зоммерфельд.

Профессор Дирк Айзенхут сидел на том самом стуле, на котором сегодня утром сидела Фрауке Хиртрайтер, а Пия расположилась за столом Боденштайна. Она внимательно слушала и одновременно изучала его. Угловатая фигура, резкие черты лица, впавшие щеки, глубоко посаженные голубые глаза. Он был, несомненно, привлекательным мужчиной и наверняка пользовался успехом у женщин, не в последнюю очередь благодаря излучаемой им ауре силы и власти. Стоило ли удивляться, что серая мышь Анника безумно влюбилась в своего шефа, ибо именно это и произошло, как поведал Пие Айзенхут.

— Я часто размышлял о том, что именно в моем поведении могло породить в ее душе столь ошибочные надежды. — Он говорил тихо, хорошо поставленным баритоном. — Долгое время я ничего не замечал. Возможно, мне удалось бы вовремя принять соответствующие меры.

Он поднял голову. В его взгляде сквозила горечь.

— Еще никогда я так не разочаровывался в людях, как разочаровался в Аннике. Своей маниакальностью она разрушила всю мою жизнь.

Пия была поражена. По словам Боденштайна, пока еще ничего не произошло, опасные документы лежали в банковской ячейке, дожидаясь своего часа.

— Она была блестящим ученым. Чрезвычайно умная, но односторонняя, в определенном смысле, с социопатическими наклонностями. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что на протяжении всех этих лет ее поведение не было нормальным. Кроме работы у нее ничего не было. Ни друзей. Ничего. Только я.

Каждое его слово усиливало тревогу Пии в отношении Боденштайна. Исходя из описания, приведенного Анникой, она представляла себе Дирка Айзенхута совершенно другим человеком — тщеславным, беспринципным карьеристом. В действительности же он вызывал симпатию.

— Мне было давно известно о том, что она встречалась с О’Салливаном и его людьми. Сотрудники отдела конституционной безопасности Федерального ведомства уголовной полиции на протяжении нескольких лет наблюдали за этой группой. На работе Анники это никак не отражалось, и я твердо верил в ее лояльность. Кроме того, я в глубине души надеялся на то, что в лице О’Салливана она найдет новый предмет для своей страсти.

Весьма наивно, подумала Пия, но ничего не сказала.

— Утром в сочельник она пришла в мой кабинет в институте с бутылкой шампанского. Это было довольно необычно, но я ничего плохого не подумал. Если вы проработали с человеком пятнадцать лет, то не ждете от него какого-либо подвоха.

Он сделал паузу и в раздумье потер переносицу большим и указательным пальцами.

— Какого подвоха вы не ждали? — спросила Пия.

— Я открыл шампанское, разлил его по бокалам, мы чокнулись. Вдруг она схватила бутылку, ударила ее о край стола и принялась махать осколком горлышка у меня перед лицом. — Чувствовалось, что ему нелегко даются эти воспоминания. Он выглядел подавленным. — Внезапно она стала незнакомой, чужой, а ее взгляд… пустым, неподвижным. Мне стало жутко. Я находился далеко от телефона и не мог вызвать сотрудников службы безопасности

— Что же она хотела? — поинтересовалась Пия. Ответ Айзенхута последовал не сразу.

— Она потребовала, чтобы я развелся и женился на ней, — произнес он внезапно охрипшим голосом. — Это было настоящее безумие. Она хотела позвонить моей жене и услышать, как я говорю ей это. После этого она хотела поехать со мной к моим родителям, чтобы отпраздновать Рождество. Мы с Беттиной поженились только летом, и я думаю, что это способствовало развитию у Анники… ее болезни. Она восприняла это как страшное унижение и просто возненавидела меня.

Пия внимательно слушала его. Чрезвычайно умная, с социопатическими наклонностями. У нее по затылку поползли мурашки.

— Мне удалось одолеть ее и вызвать полицию, но она сумела поранить мое лицо. Было решено поместить ее в закрытую психиатрическую больницу. Она продолжала буйствовать до тех пор, пока ей не вкололи успокоительное средство. Из клиники Анника впоследствии сбежала, и до сих пор неизвестно, каким образом ей удалось сделать это. Проводилось расследование, ибо халатность медицинского персонала стоила жизни двумя людям — О’Салливану и… моей жене.

— Вашей жене? — ошеломленно переспросила Пия.

— Да. Беттина, должно быть, открыла ей дверь, ничего не подозревая. Она знала ее, хотя всегда относилась к ней с недоверием. Я никогда не воспринимал ее сомнения достаточно серьезно.

Он замолчал и провел ладонью по лицу. Ему было явно трудно говорить.

— Что произошло в действительности, никто не знает. Это было вечером накануне Нового года. На следующий день после бегства Анники из клиники. По всей видимости, она ударила мою жену и… — Он глубоко вздохнул, и Пия поняла, какими усилиями ему дается этот рассказ. — Прежде чем покинуть дом, она подожгла его. Когда около половины шестого я свернул на нашу улицу, дом был объят пламенем. Там уже находились пожарные расчеты, но из-за мороза у них замерзла вода.

— И что же было с вашей женой? — участливо спросила Пия.

Айзенхут устремил взгляд вдаль.

— Беттина осталась жива, но в результате воздействия продуктов горения и недостатка кислорода ее головной мозг подвергся необратимым изменениям. С тех пор она находится в бодрствующей коме. Врачи оставили всякую надежду.

— Откуда вам известно, что за этим стоит Анника Зоммерфельд?

— Тому имеются вполне определенные свидетельства. В руке Беттины были обнаружены волосы Анники. А также запись камеры наблюдения.

Он откашлялся.

— Предыдущим вечером она встретилась с О’Салливаном и нанесла ему свыше сорока колото-резаных ран. Впоследствии полиция нашла орудие убийства в ее квартире. Кухонный нож, который она намеренно принесла с собой, чтобы убить О’Салливана. К сожалению, ей опять удалось скрыться. После нападения на мою жену и поджога нашего дома ее следы теряются. Я даже думал, что она, возможно… покончила с собой. До тех пор, пока в пятницу вечером не услышал ее имя.