То, что он рассказал ей, ее не касалось, да и не особенно интересовало. Но ею постепенно овладевал страх за Боденштайна, путешествовавшего в компании женщины, которая разыскивалась по подозрению в двойном убийстве и причинении тяжких телесных повреждений.

Неожиданно у Айзенхута зазвонил мобильный телефон.

— Извините, — сказал он и достал трубку. Его ответы были односложными. Пия наблюдала за тем, как он поднялся, и лицо его помрачнело.

— Плохие новости? — осведомилась она, когда он закончил разговор и убрал телефон.

— Ничего особенного. — Ученый улыбнулся, впервые за все время беседы.

Его обаятельная улыбка лишь усилила сомнения Пии. Почему, собственно говоря, ее должна интересовать судьба Анники Зоммерфельд? Но если она сейчас расскажет Айзенхуту, что Боденштайн в данный момент едет вместе с ней в Цюрих, шеф ей этого никогда не простит…

Айзенхут избавил ее от необходимости решать эту сложную дилемму, поднявшись со стула.

— Спасибо за то, что уделили мне время, — сказал он.

Пия тоже поднялась, погасила лампу и проводила его по коридору, вниз по лестнице и до входных дверей.

Стояла чудесная летняя ночь. Свежий воздух был полон ароматов. Айзенхут крепко пожал ей руку.

— Пожалуйста, позвоните мне, если вам что-нибудь станет известно.

— Обязательно. — Пия кивнула.

Она стояла у дверей и смотрела ему вслед, раздираемая противоречивыми чувствами. Выйдя во двор, ученый сел в темный автомобиль, стоявший на парковочной площадке для посетителей. Черт возьми, все это не ее дело! Она решила послать Боденштайну эсэмэску с предостережением. А потом она поедет домой.

Он спал на спине с приоткрытым ртом и тихо посапывал. На потертом ковровом покрытии пролегла узкая дорожка лунного света. Мать вручила ей маленькую шкатулку и торжественно поклялась, что Герберт, ее нелюбимый отчим, не узнает об этом. Она была глубоко разочарована, когда Анника сказала ей, что им нужно как можно быстрее ехать дальше. Оливер почти дал уговорить себя лечь спать в гостевой комнате, но Анника настояла на том, чтобы ночевать где-нибудь в автомобиле и успеть на первый паром, отплывавший в восемь часов, поскольку на нем всегда было много пассажиров, среди которых можно легко затеряться. В конце концов, они могли снять номер в каком-нибудь маленьком отеле в Меерсбурге.

Анника смотрела на профиль Боденштайна, и где-то в уголке ее души зародилось сострадание к нему. Он оказался таким доброжелательным, таким доверчивым! Это было просто потрясающе для человека его профессии! Но уже не впервые в ее жизни она производила ложное впечатление. Возможно, из-за хрупкой девичьей фигуры, создававшей иллюзию беспомощности.

Она переспала с ним потому, что видела, как сильно он влюблен в нее. Ей это не стоило никаких душевных усилий, как в случае с Янисом. При других обстоятельствах это могло бы даже доставить ей удовольствие, но в то время как Оливер страстно целовал ее и любил на неудобной гостиничной кровати с продавленным матрасом, Анника думала о Дирке и людях в темных костюмах, от которых ей едва удалось улизнуть утром. Возможно, Оливер принимал ее ярость за экстаз, но это ее не волновало. Главное, он был счастлив. Для нее все это не имело никакого значения, и она даже поймала себя на мысли, что он мог бы уже и кончить, но Оливер ничего не замечал. Спустя пять минут он, удовлетворившись, заснул в изнеможении и теперь лежал рядом с ней и, возможно, грезил об их совместном будущем, которому не суждено быть.

Засунув под голову руку, Анника уставилась в потолок, как вдруг зажужжал мобильный телефон Оливера, лежавший на столе. Она повернула голову. Должно быть, он намеренно отключил звонок. Анника осторожно приподнялась, перекинула ноги через край кровати и на цыпочках прокралась к столу. Выложенный ламинатом пол скрипел под ее босыми ногами, но дыхание Оливера оставалось спокойным и ровным. Анника взяла телефон и прошла в маленькую ванную. Пия Кирххоф прислала ему эсэмэс-сообщение.

Только что у меня был Айзенхут. То, что он говорит, звучит правдоподобно и логично. С А. не все в порядке. Я беспокоюсь за тебя! Срочно позвони мне!!! В любое время!!

Глупая корова, подумала разозленная Анника. Эта Кирххоф слишком уж печется об Оливере. Она ей не понравилась с самого начала, и это было взаимно. Она стерла эсэмэску, отключила телефон и осторожно положила его обратно на стол. Больше не должно быть никаких препятствий.

Открыв глаза, она долго не могла понять, где находится. Кровать в углу незнакомой комнаты, освещенной тусклым светом торшера. Что произошло? В лобной части головы пульсировала тупая боль. Во рту пересохло. Ей было холодно. Она попыталась поднять голову и невольно застонала. Это был, вне всякого сомнения, номер отеля. Как она здесь очутилась?

Несмотря на все ее усилия, воспоминания оставались смутными и расплывчатыми, как после пробуждения от кошмарного сна. Она собиралась отправиться к матери, чтобы отпраздновать Рождество. Ей позвонил Дирк и попросил приехать в институт. Его кабинет. Шампанское. Ей стало плохо. Затем воспоминания обрываются. И вот теперь эта комната. Она осторожно повернула голову. Будильник на ночном столике показывал 22.11. Она со страхом увидела, что лежит совершенно голая. Пальцы ее правой руки сжимали… рукоятку ножа! На лезвии ножа, на ее кисти и предплечье была кровь. Что все это могло значить? Она с трудом приподнялась в кровати и выронила нож. Руки и ноги онемели. Голова кружилась. Очень хотелось в туалет. Она огляделась. На стуле, стоявшем возле двери, висела ее одежда. На столе стояла ее открытая сумка, возле которой лежали ключи от автомобиля и мобильный телефон. Но там же стояли мужские туфли и дорожная сумка. На полу валялись джинсы, как будто она раздевалась в страшной спешке. У нее гулко забилось сердце. Она ничего не понимала. Огромным напряжением всех сил ей удалось подняться с кровати. Голову прострелила страшная боль.

— Дирк! — крикнула она и сделала несколько неуверенных шагов.

Ее босые ноги ощущали шероховатость коврового покрытия пола. Она вздрогнула, увидев перед собой светловолосую женщину, и не сразу поняла, что это ее отражение в зеркале. Что это за странные пятна на ее лице и верхней части тела?

Пошатываясь, она подошла к двери ванной, открыла ее и замерла на месте. Кровь! Выложенные белой кафельной плиткой стены были до самого потолка испещрены красными пятнами. Между умывальником и ванной, в темной луже, лежало в неестественной позе безжизненное тело мужчины. У нее подогнулись колени, и ей стало дурно. Чтобы не рухнуть на пол, она схватилась за дверной косяк.

— О господи, — прошептала она в ужасе. — Сьеран!

Он почти не спал и с рассвета с нетерпением ждал ее звонка. Мысль о том, что из-за полицейского автомобиля перед ее домом он не может прийти к ней, приводила его в бешенство. Уже семь часов! В любой момент может появиться Рози! Может, включить мобильник? Наверное, можно рискнуть. Всего-то несколько секунд. Возможно, Рики уже звонила ему. Он ввел четырехзначный ПИН-код, и мелодичный сигнал сообщил ему, что его телефон нашел сеть.