– Покончить? С этим? – Змей окинул Тедроса ненавидящим взглядом. – Ну уж нет. Это только начало.

И он полоснул Ланселота клинком по горлу.

– Нет! – вскрикнул Тедрос.

Змей рассыпался на сотни скимов и исчез. Окровавленный меч Ланселота со звоном рухнул на камни мостовой.

Тедрос подскочил к лежащему рыцарю, приподнял его голову. Кровь густой струей била из его шеи. Разорвав рубашку Ланселота, Тедрос попытался перевязать рану, и кровь рыцаря насквозь пропитала черный камзол короля.

– Я… в порядке… – прохрипел Ланс. – Я буду жить…

– Почему ты… Почему это с тобой… – всхлипнул Тедрос, обнимая лежащего рыцаря. – Почему не я… ведь ему нужен я…

В небе мелькнули, рассыпались дождем искры. Тедрос успел заметить, что взлетели они с соседней улицы.

Цвет сигнальных огней от зажженных пальцев он узнал сразу: Эстер… Дот…

А затем новые вспышки:

Софи…

Агата.

Ланселот тоже увидел эти вспышки.

– Иди… Он убьет ее… – прошептал он своему королю.

– Нет, я не могу тебя оставить, – возразил Тедрос. – Я сумею помочь… я отвезу тебя домой…

– Я буду здесь, – слабо улыбнулся Ланселот. – Когда ты вернешься, я буду ждать тебя здесь… на этом самом месте.

– Нет… прошу тебя…

– Это я прошу тебя. Убей его, Тедрос. За меня. За Камелот.

Тедрос крепко обнял Ланселота, не в силах уйти от него.

– Это моя вина. Я ни в коем случае не должен был приводить тебя сюда.

– Наши пути должны разойтись, и на то есть важная причина. Ты нужен Агате, Тедрос. Точно так же, как я был нужен Гиневре.

У Тедроса все сжалось внутри.

– Ступай, – сказал Ланселот. – Пока еще не стало слишком поздно.

Заливаясь слезами, Тедрос оставил Ланселота и бросился бежать по улицам, стараясь не оборачиваться назад.

«Он выживет… – как заклинание мысленно твердил он себе, размазывая по лицу слезы. – Он выживет…»

Но в глубине души он знал жестокую правду.

Агата стояла возле выхода из сооруженной на дереве хижины, освещенной синими и красными фонариками, и смотрела на лабиринт из других, украшенных такими же веселыми фонариками, хижин, соединенных между собой подвесными мостиками, качелями и канатами, где члены ее команды отдыхали после похорон сэра Ланселота и леди Гримлейн.

Кто-то из них дремал, другие негромко разговаривали, третьи плескались под душем в приспособленных для этого бочках, прикрепленных на дереве рядом с каждой хижиной. А Агата просто стояла, не в силах ни двинуться с места, ни даже заплакать – все слезы она выплакала во время похорон.

Было всего семь часов вечера – вся ночь еще впереди.

Ночь впереди, но ощущение было такое, что наступил конец. Всему.

– Не за́мок, конечно, что и говорить, – раздался голос снизу.

Агата посмотрела вниз и увидела взобравшегося на дерево человека в зеленом камзоле и коричневой шляпе, украшенной зеленым пером. Он остановился на нижней ветке под входом в ее хижину и поднял голову. На его лицо упал свет.

– Не замок, – повторил мужчина. – Но тем не менее какой-никакой, а дом.

Он казался, пожалуй, ровесником отцу Софи, хотя лицо у него было розовым, как у ребенка, и гладко выбритым, если не считать смешной кисточки эспаньолки на подбородке, такой же рыжевато-каштановой, как и выбивающаяся из-под шляпы грива густых непослушных волос.

– Лучше, чем замок, честно говоря, – сказала Агата, сдерживая вновь подступившие к глазам слезы. – Особенно если вспомнить, что в этот замок нам предстоит вернуться без ушедшего навсегда прекрасного человека.

– Можно, конечно, и так на все это посмотреть, однако такие люди, как сэр Ланселот, никогда не умирают до конца и никогда не уходят навсегда, – возразил незнакомец. – Он стал легендой, а легенды живут вечно. Живут, несмотря ни на что. Во всяком случае, так я успокаиваю самого себя, когда встречаю молодых людей вроде вас, которые понятия не имеют, кто я такой.

– Любому, даже начинающему, Читателю известно, кто такой Робин Гуд, – сказала Агата, заставив себя улыбнуться.

– А любому, даже самому непросвещенному, герою известна «Сказка о Софи и Агате», – откликнулся Робин Гуд. – Очень приятно познакомиться, хотя, конечно, лучше бы эта наша встреча произошла при менее печальных обстоятельствах.

После этих слов с сердца Агаты свалился давивший на него камень, и она, вытирая влажные глаза, уже спокойнее сказала:

– Гиневра… Что она теперь будет делать?..

Робин вытащил из своего рюкзака металлическую фляжку.

– Чай из золотого листа. Лечит все, включая неприятности – как уже пережитые, так и те, что еще предстоят, – сказал он, протягивая фляжку Агате. – Дот только что помогла мне приготовить свежую заварку. Лист, между прочим, действительно сделан из настоящего золота, которое я отбираю у богачей. Эти жадные тупицы просто не знают, для чего на самом деле больше всего годится их золото.

Агата сделала из фляжки большой глоток, покатала чай на языке и с удивлением заметила:

– Странно… Вкус как у шоколада.

– Так я же сказал, что заваривать чай мне помогала Дот, – улыбнулся Робин и спросил: – Вы позволите зайти к вам? Видите ли, Марианна уверена, что оставила в вашей хижине свою сережку, и будет лучше, если я сам поищу, чем заставлю искать ее.

– Ну конечно, – кивнула Агата, пропуская Робина в хижину. – Не знаю, право, как вас благодарить за то, что вы позволили нам остановиться здесь.

– Нам все известно и о Змее, и о том, что произошло на Ринге, но я не вхожу в Лигу Тринадцати, и на то есть своя причина. Мы с моими Веселыми ребятами никогда не суем свой нос в дела других королевств, а они не вмешиваются в наши дела. – Робин искал сережку возле стены, увешанной газетными вырезками с описаниями его грабежей и побегов из-под стражи. – Но тут вдруг прилетела ворона с кольцом официального камелотского курьера на шее и принесла мне послание от Дот. В этом письме… О, смотрите-ка, я нашел ее! – Он поднял с пола украшенную жемчужиной сережку и внимательно ее рассмотрел. – Нет, это не она, – пробормотал он и принялся искать дальше, под сваленными грудой кожаными колчанами, из которых торчали стрелы. – Да, так вот. Шервудский лес не самое гостеприимное для чужаков место, особенно если это команда, в которой целая куча никогдашников, однако я не мог отказать в просьбе Камелоту и Дот. Камелоту я не могу отказать потому, что король Артур в свое время избавил нас от злодея, которого называли Зеленым рыцарем. А Дот… Дот я не могу отказать, потому что она… ну, она мне как дочь. Ее папаша сказал бы, что я лгу и что использовал Дот только для того, чтобы она помогла мне выбраться из тюрьмы. Но из него такой же отец, как из меня муж. Именно так я и сказал Марианне, – он подмигнул Агате и вдруг стремительно ринулся мимо нее с криком «Джекпот!» и выхватил застрявшую между деревянными планками, которыми была обшита стена хижины, золотую сережку. – Вот это точно она… кажется.