Чтобы поддержать блестящий план Дигглби и помешать одобренному городскими властями грандиозному ритуалу, что должен свершиться возле самых Врат.

— Давайте считать, что произошло глупое недоразумение, — предложил Мрачный. — Забудьте об этом, и мы с другом уйдем подобру-поздорову.

— Да, засранцы, вы уйдете, но вместе с нами, — сказал другой охранник, опустив алебарду так, словно собирался проткнуть ею кремнеземца.

Копье в руке Мрачного потеплело, и, словно почувствовав волны голодного нетерпения, исходившие от обернутого кожей оружия, еще один из полудюжины охранников протянул к нему руку со словами:

— Я просто возьму его на хранение, хорошо?

— Это безобразие! — зашелся криком Дигглби, когда двое охранников схватили его и потащили прочь.

Третий сжал древко копья Мрачного, но тот никак не мог отпустить оружие — едва он это сделает, все надежды оказаться в Отеане мгновенно умрут. Охранник дернул копье на себя, но ничего не добился. По его лицу Мрачный видел, что все может кончиться очень большими неприятностями, но пальцы никак не желали разжиматься.

— Дигглби? — Позади охранников появился пожилой мужчина с румянами на лице, облаченный в дорогую черную сутану с желтым воротником и обшитую бисером оранжевую шляпу. — Это в самом деле ты?

— Вы знаете эту деревенщину, кардинал? — осведомилась старшая охранница.

— Дядюшка Обедир! — Дигглби сбросил с плеч чужие руки. — Значит, ты жив? И даже лучше того — можешь помочь нам! Скажи этим головорезам, что у нас есть новости чрезвычайной срочности для Народной Стаи.

— Милостивейшая госпожа, — обратился старик к охраннице, — похоже, мы должны выслушать его. Пропустите моего племянника и его друга. Я уверен, они не стали бы поднимать шум, если бы дело не было исключительно важным.

Охранник отпустил копье Мрачного, они с облегчением обменялись улыбками. Охренеть, как это удачно, когда трудности разрешаются сами собой. Дигглби, приятель, ты доказал, что даже без своего демона остался прежним везучим щеголем.

И вдруг, когда дела разнообразия ради пошли на лад, раздался собачий лай. Все уставились за спину Мрачному, только сам он не обернулся — не смог бы, даже если бы очень захотел, потому что кровь застыла в жилах. Он узнал этот лай и почувствовал его издевательскую фальшивость — бегущее к нему существо, похожее на собаку и гавкающее, как собака, на самом деле собакой не было. Это был демон Софии.

— Убийцы!

Мрачный не понял, кто кричал, но, едва эти слова разнеслись над площадью, началось натуральное светопреставление. Охранники перед ним, а заодно и Дигглби, вернулись от спокойствия к прежней степени раздражения, пики мгновенно опустились, мечи выскочили из ножен. Дигглби все еще пытался протолкаться к своему дяде, но вдруг та самая женщина, что первой остановила их, решила прикончить пашу. Странное ощущение; Мрачный не взялся бы объяснить, как это отразилось в ее лице, но так оно и было — глаз охранницы задергался, она сжала зубы и направила пику в горло Дигглби.

Однако не успели ее руки прийти в движение, как Мрачный тоже начал действовать, и не случалось еще такого, чтобы громоздкая имперская пика оказывалась быстрее копья кремнеземца.

Он пригнулся и ударил по нижнему концу оружия охранницы, так что оно подскочило и даже не задело Дигглби. Мрачный не надеялся разоружить ее, но, когда он махнул копьем, намотанная на наконечник кожа отчего-то свалилась, обнаженная сталь сошлась с серединой пики, перерубив древко... и державшую ее руку. Мрачный не мог поверить в такую хрень, он ведь очень тщательно упаковывал наконечник и, кроме того, целился на добрых полфута ниже пальцев. Но вот они — летят вверх вместе с половиной пики.

— Я не хотел!

Его возглас, как и звучавшие вокруг воинственные крики, оставлял мало надежды, но, по крайней мере, был искренним... Конечно, не настолько, чтобы умиротворить остальных охранников, которые поступили в точности так, как ожидал Мрачный. Он попятился от них, налетел на Дигглби и согнулся пополам от спазма в раненом животе. Но, и корчась от боли, зацепил копьем ноги подбежавшего охранника и качнул древком, чтобы лишь повалить противника, не причинив тяжелых повреждений. Тот завопил; остальные охранники подхватили его крик, окружая со всех сторон; демон Софии продолжал лаять; и Дигглби тоже орал, требуя ответа, что за дерьмо устроил Мрачный, как будто именно он и был во всем виноват.

Мрачный выпрямился, морщась от адских мук в животе, и увидел истинную виновницу всех этих неприятностей, обегающую Врата с другой стороны, — серебристоволосого демона по имени София. Необходимо было остановить ее, прежде чем она устроит в Диадеме преисподнюю, ведь она, похоже, именно этим сейчас и занималась. Оба оказались в самом центре всей этой хрени, что подтверждает правильность хотя бы одной части пророчества, связанной с Мрачным. Однако София вовсе не выглядела покойницей, несмотря на последние слухи, и он задумался о том, каких действий ожидает от него Безликая Госпожа. Невозможно остановить того, кого невозможно убить, — вот в чем главное дерьмо. Но послушайте, Диадема ведь не охвачена пламенем, так что все, возможно, не настолько плохо, как могло быть.

Пока что.

Все оказалось еще хуже, чем мог себе представить Марото при всем его адски богатом воображении. Можно было надеяться, что его изворотливый ум поможет выкарабкаться и из этого горшка с вонючим кимчи, ан нет — отвратительно начавшееся утро в Отеане обещало стать еще хуже.

Две тысячи кобальтовых. Не самые смышленые ребята, судя по тому, что отправились следом за генералом Чи Хён прямо во Врата Языка Жаворонка.

Тысяча четыреста непорочных. Лучше обученных и вооруженных, чем кобальтовые, но вряд ли они самые сильные и хитрые бойцы на островах. Это было очевидно по тому, что императрица послала их на слабый участок стены, защиту которого любой разумный советник назвал бы безнадежным делом. С такими скудными ресурсами, во всяком случае.

Ах да, еще пятьсот цепистов... Ну хорошо, четыреста. Трудно поверить, что Марото потерял почти пятую часть отряда, пока довел его до Осеннего дворца. На самом деле он ожидал, что потеряет половину. Но это лишь доказывает, что иной горшок куда крепче, чем кажется.

Итак, набирается почти четыре тысячи солдат, укрытых за стенами прославленной в легендах крепости. Это вам не комар чихнул... если только легенды не врут.

Однако приблизительно тридцать секунд назад выяснилось, что они все-таки врут.

В ушах звенело, а шлейф удушливой пыли, что накрыла покосившуюся террасу, еще не прибило дождем, поэтому Марото не спешил вставать, откашливаясь и размышляя. Чхве погибла. И отец тоже. Оглушенный ко всему прочему падением лицом вниз, Марото чувствовал себя так, как будто отрастил второе сердце и оба теперь разорвались на куски от этих печальных известий. Предположим, еще до того, как Марото с Феннеком успели разомкнуть объятия, та часть стены, что протянулась к северу на четверть мили, рухнула, послав ударную волну вдоль всей линии обороны, так что встреча с погибшими родными и близкими на какое-то время откладывается... Но это лишь означает, что ему предстоит вместить в себя столько горя, сколько он выдержит. И причинить другим вдвое больше вреда, прежде чем погибнет сам. Это как минимум.