— Мне так плохо, Рената, — прошептала она. — Что случилось? Я думала, у нас праздник… Донел не сердится на меня?

Потом она издала вопль — долгий, пронзительный крик ужаса и осознания случившегося, эхом отдавшийся во всех закоулках замка — и обмякла, потеряв сознание.

Гром снаружи пророкотал последний раз. Все стихло.

— Слишком поздно, — повторила Рената. — Не знаю, можно ли будет вообще разбудить ее, не подвергая опасности жизнь людей.

Снаружи беспрерывно грохотал гром. Молнии били в башни замка Алдаран, и Эллерт с содроганием думал о том, какие чудовищные видения омрачают сон Дорилис.

В момент потрясения, когда девушка поняла, что натворила, Рената сумела заставить ее принять дозу того же сильного снотворного, которое ей давали раньше. Как только Дорилис выпила снадобье, искра разума снова исчезла из ее глаз, и вокруг начала сгущаться ужасная, искрящаяся оболочка молний. Но наркотик быстро делал свое дело. Выпустив лишь несколько убийственных разрядов, Дорилис погрузилась в беспокойное забытье. Над замком бушевала гроза, но молнии больше не поражали людей.

— Мы не можем давать ей это снадобье, — продолжала Рената. — Даже если бы я могла заставить ее снова принять его — а я в этом не уверена, — оно почти наверняка убьет ее.

— Пусть лучше так, чем общая гибель, — с невыразимой горечью произнес лорд Алдаран. Его голос прервался; жуткая блестящая пленка, остекленившая его глаза, была еще хуже, чем слезы. — Неужели нет никакой надежды, Рената?

— Я боюсь, что опоздала уже тогда, когда обратилась к вам в прошлый раз, — ответила Рената. — Слишком большая часть мозга поражена. Для Дорилис все кончено, мой лорд. Вы должны примириться с этим. Наша единственная забота сейчас — сделать так, чтобы она, умирая, не уничтожила все вокруг.

Отец вздрогнул.

— Как мы сможем это сделать? — хрипло спросил он через некоторое время.

— Не знаю, мой лорд. Наверное, никто, обладающий этим смертоносным даром, еще не доживал до ее возраста, поэтому мы не имеем ни малейшего представления о ее возможностях. Я должна посоветоваться с людьми из Хали или из Трамонтаны. Возможно, они посоветуют, как нам наилучшим образом обезвредить ее за… — Рената сглотнула, с трудом справившись с собой, — …за то малое время, которое у нее осталось. Дорилис может черпать энергию из электрического потенциала самой планеты, мой лорд. Умоляю вас, не надо недооценивать тот вред, который она может причинить, если мы напугаем ее.

— Я проклят, — тихо и сурово повторил Алдаран. — Я был проклят в тот день, когда она родилась, но не знал об этом. Вы пытались предупредить меня, однако я не слушал. Это я заслуживаю смерти, но смерть забирает лишь детей, моих невинных детей.

— Разрешите мне отправиться в Башню и посоветоваться с коллегами, лорд Алдаран.

— И разнести повсюду вести о позоре Алдарана? Нет, леди Рената. Я принес в мир это ужасное проклятье неумышленно и по любви, но тем не менее вина лежит на мне. Теперь я уничтожу его.

Он вытащил свой кинжал, занес лезвие над Дорилис и с силой опустил вниз. Но из неподвижного тела внезапно вырвалась голубая вспышка, и Алдаран отлетел к стене. Воздух со свистом вырвался из его легких. Когда Эллерт помог старику встать, тот судорожно схватился за грудь. На мгновение Эллерту показалось, что он умирает.

Рената печально покачала головой:

— Разве вы забыли, мой лорд? Она тоже телепатка. Даже во сне Дорилис может ощущать ваши намерения. Хотя я не думаю, что ей захотелось бы жить, если бы она находилась в здравом рассудке, какая-то часть ее мозга инстинктивно защищает ее. Мы вряд ли сможем убить ее. Я должна отправиться в Хали или в Трамонтану.

Лорд Алдаран опустил голову:

— Как пожелаешь, родственница. Подготовить тебе экипаж для поездки?

— В этом нет надобности. Я пойду через призрачный мир.

Вынув свой матрикс, Рената собрала все оставшиеся у нее силы для предстоящего путешествия. Какая-то часть ее существа была благодарна за эту отсрочку, за потребность действовать; это отодвигало тот момент, когда ей придется принять невыносимый факт смерти Донела.

Кассандра, хотя ее и не просили об этом, заняла место Наблюдающей рядом с телом Ренаты, отправившейся в путь через неосязаемые и необъятные царства разума.

Это было все равно что выступить из одежды, которая вдруг стала непомерно велика. На мгновение в серой мгле призрачного мира, застилавшей другой мир, твердый и материальный, Рената смогла увидеть свое тело, казавшееся таким же безжизненным, как тело Дорилис, и Кассандру, застывшую рядом. Затем, переместившись с быстротой мысли, она оказалась у высокого пика Башни Трамонтана, сама не понимая, почему ее притянуло сюда. Но потом она увидела Яна-Микела, облаченного в пурпурный балахон Хранителя.

— Значит, Донел умер внезапной и насильственной смертью? — тихо спросил он. — Я был его другом и учителем. Я должен найти его в Запредельных Царствах, Рената. Если он умер внезапно, то может не знать о своей смерти; его разум может блуждать рядом с телом, тщетно пытаясь снова войти в свою оболочку. Я тревожился за него, однако не знал, что с ним произошло, пока не увидел тебя.

В бесплотном пространстве призрачного мира, где физическое прикосновение воспринималось лишь как идея, он ласково погладил ее руку.

— Мы разделяем твое горе, Рената. Все мы любили его; он должен был стать одним из нас. Но теперь я должен идти к нему.

Она уловила едва заметное движение в сером тумане, предшествовавшее уходу Яна-Микела, исчезновению его мыслей и присутствия. В отчаянии она позвала вслед:

— А как же нам быть с Дорилис, родич? Что нам делать с ней?

— Увы, Рената, я не знаю. Ее отец не станет вверять ее на наше попечение. Кроме того, мы совсем не знали ее. Очень жаль: мы могли бы помочь ей овладеть лараном. Сведения об истории генетической программы хранятся в Хали и Арилинне. Возможно, они смогут помочь делом или советом. Но не задерживай меня более, сестра. Я должен идти к Донелу.

Рената видела, как образ Яна-Микела в призрачном мире поблек и отдалился. Хранитель собирался удостовериться, что Донел не томится в ловушке возле своего уже бесполезного тела. Рената смутно завидовала ему. Она знала, что контакт между живыми и мертвыми опасен для обоих, а потому находился под запретом, иначе живые могут раньше времени втянуться в потусторонние царства, где им нет места. Ян-Микел, с детства обучавшийся отрешенности, необходимой для Хранителя, мог оказать последнюю услугу другу, не подвергая себя опасности. Однако Рената знала, что если бы Донел был его близким родственником, то Ян-Микел не колеблясь поручил бы эту задачу кому-то другому, чьи чувства к покойному не носят глубоко личного характера.

Усталая и отчаявшаяся, помнившая только о Донеле и о своей утрате, Рената обратила мысли к Хали. Она старалась сохранять спокойствие, зная, что слишком сильные эмоции могут вытолкнуть ее из этого плана, а мучительные воспоминания могут погрузить ее в бесконечные, ирреальные сны призрачного мира. Она будет уходить все дальше и дальше, пока не забудет дорогу назад.