тревога была объявлена на всей территории Верхней Австрии, для ликвидации последствий массового побега были мобилизованы полицейские силы и воинские части, расквартированные тогда в этой части страны. Венская радиостанция по несколько раз в день сообщала о ходе операции по окружению и «ликвидации» беглецов. Но, несмотря на чрезвычайные меры гитлеровского командования, часть участников побега из Маутхаузена спаслась от эсэсовской погони[705].

Так в страшном лагере смерти Маутхаузен советские люди остались верными своей Родине, мужественно продолжали борьбу против гитлеровских извергов.

В 1941 г. на окраине Люблина был создан концлагерь Майданек. Первыми узниками и строителями этого лагеря стали привезенные осенью того же года из фронтового лагеря Хелм 5 тыс. советских военнопленных, которые вместе с польскими военнопленными еврейского происхождения строили бараки, ограды, печи крематория. Смертность среди узников была исключительно высокой. Уже к 15 ноября, как показал польскому суду начальник крематория Э. Мусфельд, в лагере остались 1500 советских военнопленных. Во время эпидемии тифа умерли еще 500 советских граждан. В марте 1942 г. в лагере остались только 300 советских граждан[706]. В течение 1942 г. в Майданек стали завозить новые партии советских военнопленных, преимущественно больных и раненых. Летом 1943 г. сюда были привезены 300 советских офицеров, их них 2 полковника, 4 майора, остальные – в звании капитанов и старших лейтенантов. Все он были расстреляны[707]. К осени 1943 г. почти все евреи, содержащиеся в лагере, были уничтожены, и в Майданеке находились теперь только оставшиеся в живых советские граждане, поляки, немного французов и немцев – всего 5 тыс. человек, которые должны были быть умерщвлены в ближайшие месяцы. Как свидетельствует книга записей умерших в лазарете, лишь в течение марта 1944 г. здесь погибли 1654 человека, из них 615 советских граждан[708]. Весной того же года большая часть оставшихся в живых советских граждан была переведена в Освенцим.

В Майданеке все заключенные независимо от их физического состояния должны были работать. Но и здесь, как и в других гитлеровских концлагерях, находились патриоты, не склонившие голову перед оккупантами. Одна из групп непокоренных сложилась вокруг Савчука, украинца, жившего в Польше. Это был молчаливый, спокойный сорокалетний человек. К русским «ветеран» концлагеря относился очень хорошо, был уверен в победе Красной Армии. Он учил своих товарищей по несчастью, советских военнопленных, как вести себя в лагере. Вокруг Савчука сложилась небольшая группа патриотов, в состав которой входил белорус Николай Маревич.

В 1943 г. в концлагерь была доставлена большая партия варшавян, среди них было много евреев. Среди части варшавских повстанцев, представителей буржуазии гетто, были сильны сионистские настроения. Они считали, что им не по пути с коммунистами, мешали установлению единства с узниками других наций, враждебно относились к советским людям. Сионисты стремились изолировать еврейских заключенных, что было на руку эсэсовцам. Заметны были сионистские влияния и среди буржуазной части словацких евреев, состоявших в командах, обслуживающих баню, газовую камеру, кухню. Члены группы Савчука, особенно Н. Маревич и А. Попов, часто вели беседы с заключенными евреями-сионистами, раскрывали им глаза на вредность политики пассивности и предубеждения к узникам других наций. В конце лета 1943 г. Н. Маревич вместе с тринадцатью друзьями-подпольщиками совершил побег из концлагеря. Семи человекам удалось уйти от эсэсовских ищеек, а шесть беглецов во главе с Н. Маревичем были настигнуты гитлеровцами и убиты[709].

В декабре 1943 г. из минской тюрьмы в Майданек были перевезены белорусские подпольщики, арестованные гитлеровскими властями. Среди них была Антонина Карловна Шнитко вместе с сыном Борисом. Борис умер в Майданеке от пыток. Его мать нашла в себе силы продолжить борьбу и в лагере смерти. Вместе с ней в концлагерь была брошена подпольщица Пелагея Дмитриевна Недвецкая, выступившая и здесь в защиту узниц, терроризированных уголовной преступницей немкой Габи. Советская женщина, несмотря на истязания, сплотила женщин, немке был дан решительный отпор[710].

Лагерь в Нейенгамме, расположенный в 30 км от Гамбурга, был заложен в 1938 г. и как концлагерь существовал с 1940 г. За пять лет существования через этот концлагерь прошли 100 тыс. заключенных (в том числе 13 500 женщин), из них были уничтожены более 40 тыс. Здесь находилось много польских и французских военнопленных, а также несколько тысяч евреев, в том числе и дети. Через лагерь прошли около 35 тыс. советских граждан. Кроме того, около 1500 советских военнопленных были расстреляны, не будучи зарегистрированы в качестве узников [711].

Во время одного из налетов советской авиации на военный завод, расположенный в глубоком немецком тылу, был сбит бомбардировщик «ДБ-ЗФ», ведомый минчанином, капитаном 702-го авиационного полка ночных бомбардировщиков Борисом Ильичем Липковичем. Тяжело раненный, он находился вначале в лагере для военнопленных советских летчиков в Лицманштадте (недалеко от г. Лодзь). Выздоровев, вместе с товарищами совершил побег, но возле Кракова беглецы были снова схвачены. На этот раз оказался в концлагере Саган. С помощью подпольщиков стал работать младшим врачом лагерной санчасти, что давало некоторую свободу действий. От находившихся в лагере военнопленных англичан Б. И. Липкович получил радиоприемник, что позволило подполью лагеря принимать сводки Совинформбюро, размножать их и знакомить своих товарищей. Не менее рискованным делом Б. И. Липковича была забота о здоровье и жизни узников. Рискуя жизнью, он устраивал в санчасть совершенно ослабевших товарищей или тех, кого необходимо было укрыть на время от лагерной администрации.

После второго и опять неудачного побега Б. И. Липкович оказался в концлагере Нейенгамме. В концлагере находились до 100 тыс. заключенных, в большинстве своем советских военнопленных. В лагере действовала большая антифашистская организация во главе с майором Красной Армии В. Букреевым. Подпольщики спасли смертника Б. И. Липковича, подменив ему личный номер, который спороли с одежды больного предателя. В справке руководства лагерного подполья отмечается: «Члену организации Липковичу Борису Ильичу (г. Минск, Революционная ул. 21, кв. 5) было поручено выявлять враждебно настроенных (советской власти людей. – В. П.), а также установить расположение вооруженных охранных частей СС… При лагере был так называемый карантинный блок, через который проходили все транспорты. Липкович познакомился с комендантом барака, поляком по национальности. Благодаря ему проникал в барак и беседовал с вновь прибывшими, выявляя предателей. Через доверенных лиц в комендатуре их направляли в рабочую команду Маресфельд, откуда никто живым не возвращался…

…Липкович на работе знакомится с двумя охранниками. Через них организация была осведомлена о всех переменах и новшествах, которые должны были быть введены в лагере…» Это выписка из отчета о работе подпольной организации концлагеря Нейенгамме. Он был составлен сразу же после освобождения заключенных[712].

Стремясь уничтожить следы своих преступлений, гитлеровцы погрузили 4500 заключенных в трюмы парохода «Кап