— Ну, не знаю, — сказал он нервозно. — Кажется, мне снилась бедняжка Ио в Микенах. По крайней мере, мне снилось, что это мои внутренности разбросаны по всей Пикадилли, только я был Ио, а Пикадилли — в Афинах почему-то. Ну, знаете, как во сне бывает.

Все согласно кивнули.

— Я не стал бы от этого орать на весь театр, — неодобрительно сказал Айвор.

Все время завтрака он украдкой поглядывал на миссис Брэдли. Сейчас она поймала его взгляд и дружески ему подмигнула, как бы показывая, она понимает: его атавистический ночной эпизод упоминать не следует. Айвор, успокоенный, улыбнулся и сделал большой глоток необычайной жидкости, которую налил ему Кеннет, после чего приступил к сухарям, сыру и консервированному языку — главным блюдам меню.

После завтрака миссис Брэдли пошла побродить одна, без какой-либо сознательной цели и оказалась у входа в раскопки. Она двинулась по дороге в Сельчук, намереваясь провести утро за посещением собора Святого Иоанна и разрушенной мечети Иса-Бей. Однако, оказавшись напротив храма, она не смогла удержаться и не отойти ярдов на двадцать от дороги через поле колючей растительности посмотреть на затопленный фундамент. Две женщины, похожие на цыганок, одна из них с младенцем на руках, стояли там и смотрели на нее. Любопытство в них боролось с опасением. Та, что была с ребенком, отвернулась.

Миссис Брэдли пошла к воде. Пруд был довольно широк, потому что основание храма занимало, судя по расчетам, восемьдесят тысяч квадратных футов, и там миссис Брэдли простояла некоторое время, разглядывая воду и мысленно накладывая на пейзаж внушительную реконструкцию храма шестого века, который она когда-то видела. Вдруг ее внимание привлекло зрелище одновременно и понятное, и необычное: это было плавающее раздутое, в темных пятнах, обезглавленное тело змеи. Заинтригованная, она увидела еще одно, потом еще одно и наконец четвертое, застрявшее чуть дальше, в заросшем камышом заливчике. Изначально было шесть гадюк — потому что миссис Брэдли не сомневалась, что это не эндемические змеи Малой Азии, а образцы все еще загадочной коллекции английских аспидов сэра Рудри. Она провела двадцать интересных минут под раскаленным солнцем, слушая возникающее жужжание мух, в поисках остальных двух змей. Их тела она нашла одно в низкорастущем кустике, другое в камышах у западного края пруда. Достала их с помощью зонтика и осмотрела. Куда девались головы, она не знала, но чувствовала, что особой важности это не имеет.

Миссис Брэдли огляделась. Женщина с ребенком исчезла. Ни одной живой души не было рядом, кроме мух.

Она разложила мертвых змей на земле и стала спокойно и внимательно их рассматривать. Потом забросила их в кусты, быстро вернулась в лагерь и, никому ни слова не говоря и не привлекая внимания, стала искать жестяной ящик, в котором их возили.

Тот факт, что на месте его не оказалось, показался ей интересным.

— Кому-то так был нужен ящик, что человек был готов убить ради него всех гадюк, — сказала она себе. — А зачем ему это надо было?

Миссис Брэдли вспомнила, что жестяной ящик всегда напоминал ей гроб. Она предположила, что это из-за страхов Кэтлин по поводу возможной гибели кого-то до конца экспедиции. Трудно было представить, что кому-нибудь из отряда понадобится гроб, и все-таки…

Размышления были прерваны появлением мальчиков, которые искусно и молча следовали за ней, пока она искала пропавший ящик. Сейчас они показались, вдруг возникнув на ступенях библиотеки Цельса и позвав ее, когда она вышла из подземной камеры, где все еще лежал мраморный саркофаг.

— Слушайте, чего это вы ищете? — спросил Кеннет. — Вы же не развалины изучаете, нет? Мы за вами следим от источника Священного Пути и обошли с вами весь театр.

— Нет, дитя мое, — ответила миссис Брэдли. Она посмотрела на них серьезно и приняла решение: — Вы только никому ни слова, но меня очень тревожит ящик со змеями сэра Рудри. Он зачем-то был сюда привезен — не знаю, зачем… — ей подумалось, что ответ на этот вопрос может помочь разгадать более важную загадку — об исчезновении ящика, — но он пропал. Никто мне не говорил, что он исчез, но его нет. Если кто-нибудь вам про него что-нибудь скажет, не говорите, что я его ищу.

— Вы хотите, чтобы мы вам помогли искать? — спросил Кеннет. — Отлично. Вполне достойное занятие. Мы все тут обыщем. И спасибо за намек.

— И мы молчок, — добавил Стюарт.

— Это уж не сомневайтесь, — сказал Айвор.

Пригнувшись, они исчезли.

Миссис Брэдли продолжала искать спокойно и методично. Она также искала любые признаки, показывающие, что ящик могли закопать. Утро у нее и у мальчиков оказалось интересным и насыщенным, но к ланчу ящик еще не был найден. После полудня, во время сиесты, проходившей в тени арок театра, где все еще лежали мешки, Стюарт подполз к миссис Брэдли, приложил губы к ее уху и прошептал:

— А вы знаете, что один мешок в крови?

— Чей, дитя мое?

— Не знаю. Кто-то шутки ради отпорол метки от всех мешков. Это тот, что лежит на моем месте, но я не думаю, что это мой. Наверное, это была шутка.

«Вряд ли», — подумала заинтригованная миссис Брэдли. А вслух сказала:

— Покажи мне, пока никого нет.

Насчет крови не было сомнений. Она отдала Стюарту свой мешок и оставила себе измазанный кровью. Определить, человеческая это кровь или нет, не было возможности, но в свете того, что случилось с гадюками, открытие ребенка ее заинтересовало.

Днем она перестала искать ящик, но это занятие продолжали трое мальчиков — они восприняли это приключение как компенсацию за испытание жарой. Но к ночи даже следа ящика не нашлось. Миссис Брэдли, подстерегши предводителя экспедиции, пригласила его посидеть на ступенях библиотеки Цельса и допросила по поводу гадюк.

— Что заставило тебя привезти их сюда, дитя мое?

— Я их не привозил. Тут какая-то ошибка.

— Кто мог посчитать, что они нужны?

— Просто не представляю. Не Дик и не Гелерт. Они должны были знать, что в Эфесе мне змеи не нужны.

— А что нужно?

— Ничего. Я просто экспериментирую. Подумал, что можем попробовать кровавую баню Аттиса.

— В рамках культа Артемиды?

— Да, потом ее по временам почитали примерно тем же способом — под влиянием азиатских религий на колонистов.

— Понимаю. И где нам взять кровь, дитя мое?

— Ну, конечно, жертва должна быть — или как жрецы… Можем порезать себя ножами. Тебе нравится эта мысль?

— Восхитительно.

Миссис Брэдли бросила на него острый взгляд.

— А можем просто поднести дары природы и так далее, — продолжал сэр Рудри, указывая на очень маленькую смоковницу, растущую рядом с тем местом, где они сидели.

— Кажется, я понимаю.

Она скрипуче засмеялась — жутковатый звук в залитых солнцем безмолвных развалинах. Сэр Рудри вздрогнул.