В жизни сварщики довольно часто бьют поэтов…

В небе над Новым мостом колыхался синий мираж, из перегретого влажного воздуха выступала то ли скала, то ли небоскреб сложной формы, то ли исполинское дерево, подпирающее эфирную твердь.

— И за что они его? — спросила Аглая.

— За высокое звучание гражданственной лиры, — ответил я.

Аглая хихикнула.

— Нет, конечно, за слабоумие. Уланов поспорил с мужиками, что за десять минут сочинит стихи про их нелегкий труд. И сочинил.

— Представляю…

— Ну да. Надо признать, за дело всекли, Ваня, случается, краев не видит. Примерно так…

Друзья, скажу вам просто,

Без всяких лишних фраз,

Сегодня бенардосишь,

А завтра…

— Понятно-понятно, — оборвала Аглая. — Это плохо, за такое надо бить!

— Так и сделали.

Я остановил машину метров за сто до моста, хотелось взойти на него пешком, как раньше.

— Новый мост, — с выражением произнес я. — Построен в тысяча девятьсот восемьдесят лохматом году как дублер мосту имени Районного исполнительного комитета. Новый мост представляет из себя стандартную конструкцию, о которой сказать совершенно нечего.

— Через него даже невест не таскают, — сказала Аглая. — Он несчастливым считается.

— Почему?

— Не знаю…

Мы направились к мосту. Признаться, на секунду у меня промелькнула мысль подхватить Аглаю, но я подумал, что это будет глупо.

Новый мост не изменился, разве что перила покрасили в синий, я точно помнил, что раньше они были коричневыми. Сам Ингирь здесь обмелел, прежде я никогда не видел с моста дна, сейчас же река разделилась на два рукава, между которыми намыло отмель, успевшую порасти кустарником.

— Обожала в детстве плевать с моста, — сказала Аглая.

— Все обожали. Мосты для того и строили, чтобы с них плевать. Мосты, башни — есть борьба с гравитацией, человек побеждает гравитацию и плюет на нее… Это абсолютно инстинктивное действие. С мостом можно придумать много подвижных игр — например, кинуть стеклянную бутылку, а потом соревноваться, кто первый ее камнем разобьет.

— А можно еще спички пулять, — сказала Аглая. — Особенно вечером красиво получается. Однажды Макс притащил охотничьи, они на дне реки горели!

— Забавно…

— А одна спичка у меня к пальцу прилипла! Так на нем и сгорела! Я на всю реку орала! Смотри!

Аглая показала белое пятно на большом пальце.

— Читал? — спросила Аглая. — Дневник?

— Посмотрел.

— И?

— Ничего особо страшного там нет, — сказал я. — Обычные фантазии, многие в детстве придумывают. Я сам придумывал… про всякое…

Аглая достала коробок, вытряхнула спичку, прижала ее к абразивной стороне, взмахнула рукой. Спичка вспыхнула и полетела вниз, оставляя за собой дымную спираль.

Чагинск-стайл.

— А мыло ты случайно не режешь? — спросил я.

— При чем здесь мыло?

— Да нет, просто так…

Аглая запустила вторую спичку.

— Дневник с тобой?

Я достал ежедневник Кости.

— Знаешь, почему я так и не решилась прочитать? — спросила Аглая. — Не из-за страха…

Она сунула спичку в зубы.

— Мне не особо хочется это читать, если честно. Понимаешь, я… немного причастна к тому, что произошло. В чем-то… виновата… но… короче, получилось как получилось…

— То есть?

— Это было шуткой…

Аглая грызла спичку.

— Костик фантастики начитался. Все в библиотеке перечитал, вот и… увлекся немного. Вернее, не немного… у него идеи всякие были…

— Я это понял.

Аглая сломала спичку.

— Стал двигатель изобретать, — Аглая улыбнулась. — Слава богу, не вечный. Хотя… Может, лучше бы он изобретал вечный. Но он изобретал другой. Для мгновенного перемещения.

Аглая щелкнула пальцами.

— Прыжковую машину, — сказала она. — С утра в библиотеке торчал, читал все технические журналы подряд, думаю, в них и подцепил завихрение. Талдычил про потоки, искривления, тогда эту ерунду везде печатали. Макс с ним тогда реже стал общаться, не знаю… может, чувствовал…

Аглая замолчала.

— Чего чувствовал? — спросил я осторожно.

Аглая чиркнула и тут же приложила спичку к бетонному блоку, спичка вспыхнула, пристала к отбойнику и стала обгорать.

— Мы так к потолку приставляли, — сказал я. — Все подъезды были в ляпах…

— Ну да… Кстати, Макс однажды так в школе приставил, так его отца заставили весь туалет перекрашивать…

Спичка догорела, оставив на бетоне черную подпалину.

— Костик странный был в том году, — сказала Аглая. — Болтал про этот бред — пульсации, коллапсы, струны. А мне все эти коллапсы были…

Аглая запустила с моста очередную спичку.

— Я его в кино позвала — тогда еще «Дружба» работала, он пришел, но весь фильм про свою ерунду молол, хотел, чтобы я в его дурацком эксперименте участвовала. Типа он будет читать на мосту случайную книгу, а на другом мосту Макс станет записывать в тетрадь все, что ему придет в голову. Просил взять книгу из новых, главное, чтобы он ее не читал и интересная.

— И что?

— Я была умной и вредной, — сказала Аглая. — Я принесла Косте вечером «Экспедицию в преисподнюю». Само собой, он не удержался и ее прочитал, до утра читал. Я же Костю сто лет знала и не сомневалась, какой эпизод ему понравится больше всего. Поэтому к трем часам я поехала на РИКовский мост. Макс там уже торчал, я предложила ему немного проучить Костика. И он записал…

— Юла. Пулемет. Осьминог.

Ну да. Как иначе.

— Точно, — вздохнула Аглая. — Подло… Само собой, подло…

— На него произвело впечатление, — сказал я.

— Я знаю.

Аглая, несмотря на бледность, покраснела.

— Костя вдохновился испытаниями и собирался провести другие. Мы как раз должны были отправиться в поход…

Аглая потрогала щеки.

— Вот поэтому я и чувствую…

— Хотел у тебя кое-что спросить, — перебил я. — Нашел одну штуку.

Я открыл блокнот.

— Вот, — я указал на SN. — Непонятно, что это.

Аглая вгляделась в буквы.

— Юг и Север?

— При чем здесь… — Аглая щурилась. — Север вряд ли… Северо-юга же не существует… Может быть, Снарк?

— Снарк?

— Ну да, Снарк.

— Снарк, как у Кэрролла? — уточнил я.

— Точно. Я же говорю, он все журнальные подшивки перечитал. «Науку и жизнь», «Юный техник», «Технику — молодежи». А «Охоту на Снарка» как раз в «Технике» печатали… Он его, кстати, мне притащил почитать…

Неожиданно Аглая запрыгнула на высокий бетонный бордюр, отделяющий проезжую часть моста от тротуара, тряхнула волосами, вскинула руку и с яростным напором продекламировала:

«Just the place for a Snark!» the Bellman cried, As he landed his crew with care; Supporting each man on the top of the tide By a finger entwined in his hair.

— Нормально…

— Ага. Я же тогда как раз собиралась «Охоту» декламировать, но бабушка запретила. Типа приличные люди соберутся, начальство, читай что-нибудь отечественное, классику желательно, чтобы всем понятно было…

— И ты прочитала Ломоносова, —