– Что происходит? Что он задумал?

– Это… испытание. Оно мне интересно в неменьшей степени, чем вам.

– Не верь ему, – сказал я, – он лжец. Десяток человек заплатили жизнями за то, что не смогли его вовремя раскусить. Не верьте ему.

– Это мое дело, верить мне или нет, – жестко сказал амир Ислам, – я не верю никому, в том числе и вам. Но если у человека нет иного выхода, он делает то, что ему скажут. У вас не было выхода – и вы приняли мое предложение. Теперь выхода нет у него.

Мы говорили по-английски, вряд ли кто-то понимал.

– Не верьте ему… – повторил я.

Тем временем один из молодых моджахедов начал барабанить в дверь дар уль-улюм. Остальные выстроились у стены штурмовой колонной.

Сначала ничего не было. Потом послышалось.

– Кто там?

– Я Пахлавон. Ищу своего брата из Зума.

– Какого такого Зума?

– Селение Зум, он учится у вас.

– Приходи утром.

– Утром будет поздно! Отец умирает. Ради Аллаха, откройте.

Лязгнул засов. Сухо стукнул приглушенный выстрел.

Аллаху Акбар…

Досточтимого алима Абу Икрам аль-Шами ас-ваххаби до сего дня я тоже видел только на фотографии в оперативном досье – как алима наманганского велайята. Надо сказать, что в жизни это был гнусный и мерзкий человек, даже внешне.

И он был испуган. Он был так испуган, что обделался, едва мы зашли к нему.

– Салам алейкум, досточтимый… – сказал амир Ильяс.

– Ильяс? – глаза досточтимого лезли из орбит. – Что ты тут делаешь? Что за кяфир с тобой?

– Этот кяфир достойнее тебя, сын свиньи! – резко сказал Ильяс. – По крайней мере, он не лицемерит и следует заповедям той религии, в которую верит. А какой религии следуешь ты, гнусный извращенец, педераст? Весь базар говорит о тебе и той мерзости, что ты делаешь.

– О, Аллах, и ты веришь тому, что говорят на базаре?

– Влад… – сказал амир Ильяс, – поищи-ка по комнате…

Пока амир Ильяс держал алима под прицелом, я обшарил комнату. Первым попался пистолет – небольшой, никелированный. Вторым планшет марки NEO, большого размера. Я предположил, что вряд ли досточтимый алим утрудил себя установкой пароля и не ошибся. Видеозаписи в двухмерном формате были прямо на рабочем столе, я включил первую попавшуюся – сайт «Невинные шалости школьников».

Гомосексуальная порнография с детьми.

Я бросил планшет на одеяло, не выключая.

– Что скажешь? Разве ты не знаешь, что это ненавистно Аллаху? Разве ты не знаешь, что сказал Пророк, да приветствует его Аллах: убейте того, кто делает, и убейте того, с кем делают?

– Кто ты такой, чтобы меня обвинять?

– Я тот, чьих детей ты убил.

– Аллах…

Дверь открылась, я машинально среагировал, вскинув автомат. Это был амир Ислам.

– Ислам-эфенди, во имя Аллаха… – выкрикнул алим.

Вместо ответа раздалось два хлопка.

– Не упоминай имени Аллаха, – сказал амир Ильяс и плюнул на труп досточтимого алима Абу Икрама аль-Шами ас-ваххаби, – у тебя нет на это права. Аллах отвернется и плюнет… когда увидит тебя…

Аллаху Акбар.

Амир Ильяс поднял глаза к потолку и начал снова произносить ду’а. Я подошел к амиру Исламу.

– Надо уходить отсюда. Сейчас сюда сбежится весь долбаный город.

Тот кивнул.

– Один вопрос, – сказал я.

…

– Почему алим воззвал к вам, когда вы зашли?

Амир Ислам помедлил, перед тем как отвечать.

– Полагаю, вы умнее, чем я думал. Он давно был моим агентом, у меня были записи на него. Если бы записи выбросили на базар, люди разорвали бы его во время очередного намаза.

– Если у вас были записи, – спросил я, – и вы держали его на крючке, зачем же было его убивать? Он был под контролем.

– По двум причинам. Первая – я должен был проверить Ильяса. Видите ли… я сделал несколько снимков там… этого никто не заметил. Если он начнет играть свою игру, я распространю эти снимки. Из которых следует, что он убил алима.

– Думаете, сработает?

– В Багдаде сидят и переводят воздух такие же алимы. Они могут простить многое – но они никогда не простят того, кто убил одного из них.

Умно.

– Это первая причина. А вторая?

– Вторая? Вторая в том, что он мне уже не был нужен. Мы выходим на финишную прямую. Скоро игра пойдет в открытую. И мне будет нужна не поддержка Багдада, а поддержка населения. Как я ее получу, если в мечетях, в медресе будут сидеть такие ублюдки, как этот извращенец, о котором анекдоты идут по всем рынкам долины. Людям нужны перемены, но не только. Людям нужно вновь поверить в Аллаха, стать благочестивыми. Когда про благочестие говорит тип, трахающий маленьких детей, верится с трудом.

– Кто же будет новым алимом?

– А вы не поняли? Алимом будет Ильяс. Праведник – его называют так люди. Пусть он будет алимом всего нашего государства. И пусть люди ему верят. Так будет правильно.

– Один момент. Ранее вы говорили, что Ильяс будет военным амиром и главнокомандующим. Эти две должности нельзя будет совмещать.

– Верно.

– И кто тогда будет военным амиром?

Амир Ильяс посмотрел мне прямо в глаза – и я понял…

– Военным амиром нашего государства и командиром всех моджахедов в этой войне будете вы, друг мой. Три ветви власти. Я возьму на себя экономику – думаю, я неплохо справлюсь. Ильяс возьмет на себя духовное и возглавит высший шариатский суд. Вы станете военным амиром и возглавите нашу армию.

– Но я не мусульманин!

– И что? Примете ислам и станете мусульманином. Заодно оставите в прошлом все свои грехи… думаю, их у вас достаточно. В чем-то я даже завидую вам. Я-то принял истинную веру в детстве.

Приехали…

Аллаху Акбар…

Принять ислам не так-то сложно, как кажется. Надо просто дважды повторить «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммад Пророк Его», имея намерение принять ислам.

И вот ты уже мусульманин…

Насчет моральных аспектов этого решения… давайте с этим к кому-то другому, ладно? Не здесь и не сейчас.

И желательно – не ко мне.

В машине – душно и мерзко. Пахнет какой-то дрянью… козлятиной, что ли? У козла очень вонючее мясо…

Справа от меня – Чехов. Это кличка у него такая. Потому что родился он в городе Чехове Московской области. Другие клички – Два-двадцать[153], Македонец. Не догадались почему?