— И почему я думал, что ты поумнела? Еще и притихла на какое-то время, — проговорил он, поднимаясь. — Я люблю ее, Лея. И это чувство дало мне возможность понять, что твоя привязанность ко мне — совсем не любовь. Знаешь, какое главное отличие?

— И какое? Просвети же меня, — раздраженно бросила она, упрямо сплетая руки на груди.

— Готовность ломать и перестраивать себя ради другого человека, сделать для него все, что он пожелает, а совсем не наоборот. Это совсем не то, чего ты пыталась добиться. По сути, Лея, ты любишь лишь саму себя. — Розенталь наклонился, подбирая с пола сумку. — Полагаю, наш дальнейший разговор не имеет смысла. Предлагаю тебе покинуть нас самостоятельно.

— Я и с места не сдвинусь, — пробурчала упрямо она. — Ты превратился в такого слизняка, Александр. Скачешь рядом со своей попаданкой прям на цыпочках.

— Да, я у нее под каблуком, — насмешливо признал парень. — Но что имеешь ты? Лишилась единственного человека, который был всегда с тобой рядом.

Девушка помрачнела. Она прекрасно понимала, кого именно огневик имел в виду.

— Подумай об этом, — напоследок сказал Розенталь. — И еще… По пути сюда я видел магистра Брома. Ему очень не понравится нахождение девушки в покоях парня. Поэтому не удивляйся, если он заглянет. Ты, кажется, еще ни разу не получала наказания? Что ж, все случается впервые. На этом прощай, Лея.

Лицо огневицы покраснело от гнева.

— Когда-нибудь ты пожалеешь, Александр! — Она схватила подушку и метнула ее, а та угодила в только что закрывшуюся дверь.

Манселл осталась одна, несколько секунд тяжело дышала, осмысливая произошедшее, а потом вновь бессильно разрыдалась, упав на кровать.

Лишь спустя несколько часов после заселения я осознала, что мой номер находился в отдалении от тех, куда въехали остальные члены моей команды. В мое крыло вела отдельная лестница, и оно никак не соединялось с остальными помещениями гостиницы. Ты словно оказывался в отдельном здании, и что примечательнее всего, в комнатах поблизости жили лишь студенты Третьего факультета и один магистр, что, видимо, обязан был за нами приглядывать.

Это создавало определенные трудности — во-первых, мне предстояло вернуться к себе до одиннадцати часов, к моменту обхода, а во-вторых, покинуть номер после отбоя казалось почти невозможным, если, конечно, преподаватель крепко не уснет или я не пролезу через проем узкого окна, что больше напоминало бойницу.

Похоже, нам не оставляли другого выбора, кроме как лечь спать. Не то чтобы я привыкла колобродить по ночам… Нет, все же привыкла.

Когда мы с магом земли спустились, то обнаружили не только Вацлава и Мартина, но и Тару. Троица сидела в том самом ресторане, где буквально полчаса назад находилась я. Воздушница крутила в руках миниатюрный бархатный мешочек. И, неожиданно подозвав меня и Альбера к себе, под крышкой стола девушка вытряхнула себе на ладонь перстень.

Я сразу его узнала. Белый металл с алым камнем. Родовой артефакт Александра. Драгоценность посверкивала даже в тени. Она и ночью светилась, если Розенталю снился какой-нибудь яркий сон.

— И что это значит? — нахмурившись, спросил Димитар.

— Второй ключ, — пряча перстень обратно в мешочек, проговорила девушка.

Над нашим столиком повисло молчание, что сделало голоса других посетителей еще громче.

— Завтра Тара с моим братом вновь проберутся туда. И похоже, в этот раз все действительно удастся, — тихо и задумчиво сказал Вацлав.

Я тяжело сглотнула.

Мне следовало бы радоваться, но вернувшееся нервное ожидание и беспокойство просто не позволили это сделать. Вот когда все удастся, тогда и отпраздную. И расцелую Тару.

Мне было плевать, что Александр обещал ей заплатить, не все в жизни измерялось деньгами, а воздушница действительно рисковала.

— И еще, завтра король точно явится на турнир. Второй день он не пропустит. — К нашему столику подошел Розенталь. — И не стоит забывать про завершающий этап — вечерний прием, куда приглашены все участники команд.

При последних словах огневик с магом земли переглянулись. Александр занял свободное место, оказавшись рядом с Мартином.

Насчет приема я прекрасно помнила, у меня даже было подготовлено платье. Но, в отличие от одежды для испытаний, академия его не оплачивала, пришлось потратить большую часть зарплаты, выплаченной мне Розенталем за первый месяц. И у меня до сих пор кошки на душе скребли от этого факта. Совсем не так я собиралась использовать свою заначку. Оставалось надеяться, что мы все же выиграем этот чертов турнир.

— Когда ты понял, что это ключ? — заинтересовался Белроуз.

— Около трех часов назад. Впервые подобное времяпрепровождение принесло мне столько пользы. Чуть позже расскажу поподробнее, — ответил Александр. — Ладно, с Тарой мы уже все обсудили заранее. Думаю, надо завершать. Это не лучшее место для разговоров.

Воздушница согласно кивнула, первая поднимаясь из-за стола. Попрощавшись со всеми, она направилась к выходу. Если ее дом находился в Восточном районе, то добираться девушке предстояло довольно далеко. Ближе к десяти вечера разошлись и все остальные, мы же с Розенталем остались одни, найдя укромный закуток в конце коридора, который поворачивал и вдруг упирался в тупик со стоящей у стены кушеткой.

У нас оставалось меньше часа до отбоя.

Глупое правило.

— Он просто кричал и угрожал, все повторял об унижении, которое испытал из-за меня. И что именно мне придется идти извиняться перед Родригом Манселлом, — прошептал Александр, касаясь губами моего уха и рассказывая подробности из встречи со своим родителем.

— А ты что? — так же едва слышно спросила я. Мы разговаривали тихо, чтобы никто даже случайно не стал свидетелем наших слов.

— Ничего. Молчал. Мне нечего было сказать, — сообщил Розенталь, быстро меня поцеловав. Я вновь сидела у него на коленях, а мужская ладонь задумчиво выводила линии на моем бедре. — Потом он вспомнил о титуле наследника, заявив, что я этого недостоин. Приказал все исправить, иначе он заберет мой перстень. А потом я вдруг все понял… Вспомнил наш старый дом, где в его кабинете стоял огромный сейф, тоже с алым камнем в центре. И, к счастью, пару раз я видел, как отец открывал его с помощью родового артефакта. Все сошлось. Он много раз повторял, что кольца идентичны. А раз так, то второй ключ всегда находился у меня.

Замолчав, он носом уткнулся в мою шею. Эти моменты наедине, казалось, всегда будут самыми ценными. Я до сих пор не могла относиться к ним как к чему-то обыденному. И мне с каждым разом требовалось все больше.

— Я тоже тебя люблю, Александр, — неожиданно призналась я серьезным тоном. Просто я никогда никому из парней такого не говорила. Были симпатии, и в мыслях я, возможно, считала это тем самым чувством, но теперь же прекрасно понимала, что ошибалась.