династии Нечаевских (Нечаевых), возможно, оказался «Мишка Ничаев», приведенный в списке служилых людей Тарского города 1624 года349.

Надо заметить, что фамилия Нечаевских в сохранившихся верхнеленских метриках мне ни разу не встретилась, она была заменена в них на Нечаевых[519].

Никоновы. монастырская история

При верности версии о том, что отцом иркутского купца Никиты Куроптева был Петр Андреевич, моей семижды прабабушкой оказывается жена того Петра Фетинья, родившаяся в 1692 году у дьячка градоиркутского Вознесенского монастыря Афанасия Никонова.

К сожалению, в ходе исследования мне ничего не удалось узнать об Афанасии Никонове, моем восьмижды прадедушке, кроме того, что у него была еще одна дочь – Евдокия, около 1709 года рождения, ставшая женой иркутского посадского Ивана Щетинина350. Но его фамилия, возможно, пошла от Никона, настоятеля того монастыря в 1683–1686 годах.

Новопашенные, они же – Новопашины

Фамилия Новопашенных была у Ксении, моей трижды прабабушки. Она родилась в 1814 году, в двадцатилетнем возрасте вышла замуж за крестьянина Шеметовской деревни Петра Ильича Шеметова, своего ровесника, и ровно два десятилетия спустя умерла. После смерти жены ее муж прожил опять же ровно двадцать лет.

Выяснить имена предков Ксении оказалось делом совсем не простым, и проблемы начались еще с метрической записи о ее венчании, в которой священнослужители умудрились допустить сразу три ошибки. Во-первых, отец невесты был назван крестьянином Илегонской волости, которой никогда не существовало. Во-вторых, он записан как Иван Митрофан (а не Иван Митрофанов, либо Митрофан Иванов) Новопашенный. В-третьих, имя невесты вообще приведено не было, а было лишь ее отчество – Митрофанова.

С именем и отчеством невесты я разобрался по метрикам о рождении детей Петра Шеметова в 1835 и 1842 годах, и их матерью оказалась Ксения Митрофановна. Волость – понятно, не Илегонская, а Илгинская, ведь из близких к Верхоленску только в ней и в Тутурской волости когда-то были деревни Новопашенные351. Но ведь при столь неаккуратной регистрации брака могла вкрасться ошибка еще и в фамилию отца невесты. Поэтому пришлось поднимать метрические книги Илгинской Богоявленской церкви, и я нашел в них запись о рождении Ксении в 1814 году у крестьянина Митрофана Новопашенного. Были обнаружены и исповедные росписи той же церкви за 1798 и 1799 годы с шестнадцатью семьями Новопашенных в Ближнезакорской, Илдинской, Суховской, Кыченской и Верхоилгинской деревнях. Но только в последней из них был Митрофан, к тому же с отчеством Иванович и подходящим возрастом (одиннадцать–двенадцать лет) для рождения от него в 1814 году ребенка. Он – без родителей в семейном домовладении Игнатия Ивановича Новопашенного и приведен как «племянник его» сразу после перечисления вдовы-невестки Феклы Яковлевны с ее малолетними детьми352. Отсюда, по идее, должен следовать вывод, что отец Митрофана Ивановича был Иваном Ивановичем – братом Игнатия Ивановича Новопашенного. Между тем, это не так.

Для определения восходящей родословной линии Митрофана мне понадобилось построить целое фамильное древо илгинских Новопашенных, и это было сделано на основе материалов всех трех первых ревизий353. По ним, крестьянствующие со второй половины XVII века представители этой фамилии произошли от двух братьев – старшего Алексея и младшего Кирилла Евдокимовичей, рожденных в середине 1660-х годов (имелся у них еще племянник Леонтий Ярофеевских, но он «сошел собой» в Ангинский Киренский монастырь[520] и, вероятно, своих потомков не оставил). У Алексея были сыновья Григорий, Дмитрий и Иван, у Кирилла – Данила и Потап. И в «Ведомости жителей Илгинского острога и приписанных к нему деревень, состоявших в подушном окладе по переписи 1723 года и состоящих налицо в 1744 году» все они числились крестьянами «деревни Ближной Закорской», а в Новопашенной их тогда уже не было. По указу же Илимской канцелярии 1723 года, три семьи во главе с Дмитрием и Иваном Алексеевичами, их племянником Авдеем (сыном умершего Григория Алексеевича) переселились в Илдинскую деревню и жили в ней в период второй ревизии, в 1744 году. А две другие семьи во главе с братьями Даниилом и Потапом Кирилловичами проживали в том же году в Марковой деревне. Прописка в тех же двух деревнях сохранилась у всех Новопашенных к третьей ревизии 1762 года. А вот к 1798 году часть потомков Григория и Дмитрия Алексеевичей возвратились в Ближнезакорскую деревню, часть или все потомки Ивана Алексеевича переселилась в Верхоилгинскую деревню, а все потомки Даниила и Потапа жили в Кыченской[521], а также Суховской деревнях (если только приведение в ней двух семей Новопашенных в росписи 1799 года – не ошибка. В предыдущей росписи они числились в Кыченской деревне).

Иван Алексеевич Новопашенный был рожден около 1702 года, и у него имелись сыновья Игнатий, Петр, Родион и Устин, а вот Ивана не было, поэтому не мог Иван статься братом Игнатия. Зато у Игнатия в 1762 году был годовалый сын с таким именем, и, конечно, именно он оказался отцом Митрофана. А вводящая в заблуждение запись в исповедных ведомостях объясняется тем, что изначально Митрофан перечислялся в них вместе со своими родителями Иваном Игнатьевичем и Татьяной Лазаревной, а те, в свою очередь, – после четы Евстафия Игнатьевича, младшего сына Игнатия Ивановича Новопашенного, и Феклы Яковлевны[522]. И наверняка в росписи стояла пометка, что Иван Игнатьевич – «брат его», Евстафия. Но в 1790 году умерла мать Митрофана, а его отец то ли тоже умер через два года, в 1792 году, за который метрики не сохранились, то ли был взят в рекруты[523]. И тогда, исключая Ивана Игнатьевича Новопашенного из росписи следующего года, церковники заменили по его сыну Митрофану запись с «сын его» на «племянник его» и не учли при этом, что и сам двадцатидвухлетний Евстафий был в 1791 году исключен из росписи по случаю собственной смерти355.

По установленной цепочке поколений легко вычислить, что верхоилгинский крестьянин Митрофан Новопашенный приходился дважды правнуком Алексею Евдокимовичу Новопашенному, отец которого – Евдоким – мой девятижды прадед.

Но пока что загадкой остается происхождение их фамилии, впоследствии измененной на Новопашиных. Вероятны различные версии: для того чтобы стать Новопашенными, давно крестьянствующей в поселении семье могли выдать целинную, «новопашенную» землю, либо прежде обрабатываемую землю отдать семье переселенцев – «новопашенникам». А возможно, была некая интеграция этих двух сценариев, и вновь прибывшей семье крестьян дали в обработку новую пашню. Думаю, именно последний вариант наиболее правдоподобен. И вот почему.

Расширение пашенных земель на практически безграничных просторах Сибири было делом совсем не редким, и навряд ли в каком-то из сибирских