– Этого не может быть! – выдохнул он.

– Я уже давно пришел к выводу, что в этом мире возможно все, – возразил Джарлакс.

* * *

Дзирт цеплялся за Видринат с такой силой, словно от этого зависела его жизнь; меч был единственным, что отделяло его от полного безумия, когда вокруг него взрывались тысячи молний. Он не знал, что думать, не знал, почему он еще жив и почему он не превратился в лепешку на полу пещеры. На него сыпались огненные снаряды. Горящие шары пылали, сливались друг с другом, наполняли пространство над площадью, магические снаряды пронзали их, превращая пламя в танцующие огненные фигуры. Затем на него обрушился град метеоров, подарочек от нового архимага Мензоберранзана. Тысячи стрел попадали в него, но отскакивали, не причиняя вреда.

Однако их смертоносная энергия никуда не девалась. Она бурлила вокруг дроу, захваченная мощным кинетическим барьером, созданным коллективным разумом иллитидов.

Дзирт дрожал под давлением этой силы, под тяжестью невиданной энергии, разрушительной мощи, собранной в одном месте, подобной которой он никогда не видел. Смертоносной мощи Мензоберранзана, тысяч темных эльфов, слуг Ллос, которые действовали одновременно, направили на него всю свою ненависть и все свое могущество.

А потом все кончилось, и Дзирт снова очутился на крыше, и старая женщина, державшая его руки, улыбнулась ему; в ее широко раскрытых глазах он увидел безумие. Опа отпустила руки, пронзительно вскрикнула, ахнула и просто взорвалась, разлетелась на атомы, обратилась в ничто, и ее последний крик выражал невыносимый, непередаваемый экстаз.

Она исчезла, а Дзирт стоял на балконе, держа Видринат, и тело его дрожало от заключенной в нем энергии, которая требовала высвобождения.

Напротив него стояла Ивоннель. В стороне, неподалеку, он увидел Верховную Мать. Она злобно таращилась на него и на молодую женщину.

К ним приближался Демогоргон.

– Теперь настал твой час, Дзирт До’Урден, – объявила Ивоннель. – Ты должен пройти испытание. Это Верховная Мать Мензоберранзана, Квентл Бэнр. – Она указала на Квентл, которая буквально вытаращила глаза от изумления. – Ты наделен небывалой силой, – объяснила Ивоннель. – Один удар – и она исчезнет, а ты нанесешь существенный урон этому городу и самой Ллос. – Она склонилась перед Дзиртом: – Настал твой час.

Дзирт неподвижным, бессмысленным взглядом смотрел на Верховную Мать; он дрожал так сильно, что едва держался на ногах. Он чувствовал, что его сила – сила всех чар и всех стрел – начинает просачиваться сквозь странный щит, сдерживавший ее.

Еще несколько мгновений, кратких мгновений, и его не станет, как той старухи, которая послужила проводником этой энергии, а потом отпустила его руку.

Дзирт увидел в глазах Верховной Матери страх. Она знала, что обречена.

А он не знал… ничего.

Он опустил взгляд и свободной рукой вытащил из ножен Ледяную Смерть. Сосредоточился, погрузился в себя и снова стал Охотником.

Это был его час.

Он услышал за спиной тяжелые шаги – как он мог их не слышать?

Дзирт медленно поднял голову. Он увидел платье странной молодой женщины. Взгляд его скользил по ее стройному соблазнительному телу, по ее прекрасной шее, радужным волосам, по лицу – она смотрела прямо на него и многозначительно улыбалась.

Она была так близко, но она не боялась.

Потому что она знала.

Это был его час.

Дзирт взревел и развернулся, высоко подняв мечи. И побежал – о, как он бежал! – и прыгнул, вложив в этот прыжок всю свою силу и волю, и падал, падал с высокого балкона на приближавшегося князя демонов.

Демогоргон завопил, и все темные эльфы тоже вскрикнули, когда Дзирт врезался в тело демона между двумя зубастыми обезьяньими головами, слишком близко от основания щупалец, так, что они не могли ему помешать. Одним великолепным мощным ударом он вонзил оба клинка в широченную грудь гигантского чудовища.

И разрушительная сила всех стрел и всех чар потекла по его телу в момент этого удара, и он почувствовал, что монстр начинает таять. Дзирт продолжал падать, прямо сквозь тело чудовища, и падение его так и не замедлилось до того момента, пока он не коснулся каменных плит.

Сверху на него обрушились тонны крови, кишок и переломанных костей и две огромные обезьяньи головы с оранжевой шерстью.

Громф и Киммуриэль шагали плечом к плечу по коридорам Гаунтлгрима, и отряд дворфов-стражников показывал им дорогу. Король Бренор не слишком обрадовался их появлению, но, по крайней мере, они нанесли ему визит с подобающим почтением, в соответствии с желанием Кэтти-бри.

Громфу все это было безразлично, и он едва замечал, что творится вокруг. Он пришел в это место сейчас только потому, что на этом настаивал Киммуриэль. Поскольку он принял Киммуриэля как официального посла коллективного разума иллитидов для участия в восстановлении башни, с желаниями Киммуриэля следовало считаться.

– Мне кажется, это потрясающая идея, – заметил Киммуриэль, когда отряд спускался по длинной винтовой лестнице в главную пещеру нижнего уровня.

– А мне кажется, что это потрясающая глупость, – спокойно и уверенно заявил Громф. Единственной причиной, по которой он не впал сейчас в ярость, были недавние воспоминания. Никогда он не ощущал в себе такого могущества, как в тот миг, когда коллективный разум иллитидов отправил кинетический барьер к ожидавшей его К’йорл. Громфу показалось, что это было самое чистое и мощное выражение неосязаемой силы, которое ему когда-либо приходилось чувствовать. В подобные мимолетные моменты могущества ему казалось, что он по-настоящему понимает, каково это – быть богом.

А теперь это.

Всего за несколько дней, в течение которых Громф отсутствовал, эта женщина, исчадие ада, укрепила свои позиции среди магов – и они с Киммуриэлем, не успев вернуться в Лускан, отправились сюда, на встречу с королем Бренором.

Работа, очевидно, уже началась.

– За годы общения с иллитидами я усвоил одну вещь, архимаг: никогда не стоит недооценивать взгляд на мир через искривленное стекло. Знакомые нам истины являются непреложными, только если мы взглянем на них шире, в контексте всего мира.

Громф некоторое время с любопытством рассматривал своего спутника, затем проворчал:

– Ее стекло не искривлено. Оно разрисовано милыми цветочками.

Они добрались до Кузни. Громф остановился, увидев дворфов, которые сновали по одному из боковых туннелей, толкая тележки, груженные камнями. Бывший архимаг покачал головой и обернулся, чтобы взглянуть Киммуриэлю прямо в лицо.

– Нет, я ошибся, это не цветочки, а драконы, и они сожгут нас всех, – предрек он.

Затем они вошли в Кузню, чувствуя на себе изумленные и подозрительные взгляды дворфов-ремесленников. Вдоль дальней стены стояли длинные столы, заваленные пергаментами. У стола собрались сестры-драконы, Сесилия, лорд Пэрайс и Пенелопа Гарпелл; все они обсуждали какое-то изображение на разложенном перед ними листе бумаги, указывали на что-то и кивали друг другу.