— Тебе мало боли, варвар? Так купайся же в ней!

— Сдохнем вместе, Тетрарх! — В правой руке майора появился пистолет, и она медленно, дергаясь и замирая, начала подниматься, нацеливая толстый ствол РШ-12 себе на грудь.

— Ты не посмеешь, варвар! Ты не убьёшь себя! А, впрочем, убивай! Я долго ждал, подожду ещё!

— Все о тебе узнают, — ствол упёрся в левую часть груди майора: — И сюда никогда не пошлют человека с Даром! Я твой шанс жить, а не быть запечатанным в железе! Связь, Игорь!

— Мне связь, Навигатор! Отдай мне канал, и лучшие женщины этой планеты будут у твоих ног! Я сделаю тебя правителем этого мира! Отдай мне связь. Отдай и насладись достойной тебя жизнью!

— Спасибо, тетрарх, но с девушками у меня и так проблем нет, — соврав так, последний раз настоящую девушку он видел полгода назад — Дося или профессионалки санатория не в счёт, Игорь ткнул стилусом моргавшую плашку: — Говорит Трирема… Чёрт! Не знаю название этого корыта! Мы свои! Это экспедиция с Отривиуса! Мы свои! Не взрывайте! Говорит Маслов! Свяжитесь со Змеевым!

— Ты поступил глупо, Навигатор. — из голоса тетрарха исчезли все интонации: — Признав меня капитаном, ты был бы счастлив.

— Сытно жрать и спать с красотками — это твоё счастье? — В голосе же Карася, наоборот, эмоций было много — удивление, разочарование, облегчение — но над ними доминировала одна, покрывая собой все остальные — в его голосе твёрдо звучали ноты победителя: — Это ты поступил глупо, тетрарх! Человек Земли пытлив умом и всегда ищет новое! Пить водку у бассейна с красивыми девчонками, конечно, хорошо! День, два, неделю… А потом? Наскучит так, что в петлю полезешь. Ты верно сделал, что покорился мне.

— Я непокорён! Я не стану рабом грязного варвара!

Тело на капитанском троне дёрнулось, и лицо человека исказила гримаса боли.

— Не поможет, — лицо Карася очистилось, и он расслабился в кресле: — Экипаж выбрал меня! Корабль — мой! И ты — мой. Не рабом ты мне станешь, другом. Другом, слышишь? Вместе полетим по Галактике, увидим миры, где ещё никто не был, а если что — вместе, ты и я, вступим в бой!

— Говорит Земля! Игорь, это ты?! — Не узнать голос Змеева было сложно: — Достали?! Привели! Герои!

— Товарищ генерал-лейтенант, — облегчённо выдохнул он — а кто его знает, может, пока их тут не было, и вправду здесь всё минами закидали?

— Это мы, да. Посадить корабль на Землю не представляется возможным в виду отсутствия, — он чуть не сказал «таковой», припомнив мультяшный персонаж, но вовремя поправился: — Посадочных опор. Прошу разрешения завести… — он замялся, не зная, как назвать корабль, но Карась, громко щёлкнувший пальцами, пришёл ему на помощь: — Ренегат.

— Прошу разрешения завести трирему Ренегат в ангар Плавной спирали! Нам метров триста надо… Триста пятьдесят. Подберёте ангар?

— Подберём, дорогой мой, всё подберём! И награды вам, и ангар! А что Карась молчит? С ним всё в порядке? А с остальными?

— Всё в порядке, товарищ генерал- лейтенант, — развернувшись вместе с креслом в сторону терминала Маслова, произнёс майор: — Трирема полностью под нашим контролем, следуем домой. Маслов всё верно доложил — на планету сесть возможности не имеем — нужен специальный эллинг, да и необходимости в нахождении на Земле не вижу. Встанем в ангаре Стража.

— Добро! Ангар подготовим. Жду вас с отчётом. Конец связи. — Несмотря на рубленность фраз генерала, в них отчётливо звучали те же победные нотки, что и у Карася, подчинившего себе тетрарха. Отчётливо осознав это, майор, слегка поёрзал в кресле и, приподняв руку, ткнул пальцем в передний обзорный экран — там, немного левее их носа, висел в пустоте пространства бело голубой шарик родной планеты.

— Тетрарх! Ты всё слышал. Курс на Землю! Самый полный вперёд!

Жирная коричневая грязь вздулась куполом пузыря и жадно чавкнула, не желая расставаться с порцией насыщенного серой азота, пробившегося сквозь её толщу. Ещё один купол, чуть меньший, чем первый, принялся надуваться по соседству и сенатор Раск, возлежавший в грязевой ванне, ткнул в него пальцем, освобождая шарик газа из плена. Довольно хмыкнув — медленно опадавшие стенки грязевого кратера приняли форму венца, и это было добрый предзнаменованием, он, закрыв глаза, плотно зажал пальцами нос и уши, после чего погрузился в бурлящую жижу с головой, пропав из вида рабов, окружавших его ванну на долгие два десятка секунд.

Вынырнув на поверхность, сенатор требовательно пошевелил пальцами, и стоявший у изголовья раб тотчас протёр его глаза небольшим полотенцем, снимая с кожи копошащуюся массу.

Лечение грязями не было особо популярно в Империи — уровень медицины, хоть и снизившийся с момента ухода Древних и прокатившихся по галактике войн, всё ещё был достаточно высок, позволяя если и не воскрешать умерших, то решать большинство проблем уж точно. Не последнюю роль здесь играл и универсальный антидот, надёжно страховавший организм от зловредных бактерий и вирусов, жаждавших прервать жизненный цикл своего носителя, но при всех его, антидота, плюсах он не мог бороться с естественным старением, равно как и с лечением ран и увечий.

И проблема здесь была не в самих ранах — любой врач, или, если речь шла о боевых ранениях, полевой хирург, мог легко вылечить любое, даже самое тяжелое увечье, речь шла о последствиях, так любящих вылезать наружу при приближении старости.

Сенатор исключением из правил не был.

Бурная молодость избороздила его тело множеством шрамов. Но если раньше они были предметом гордости ветерана, прошедшего не одну кампанию, то теперь, по мере набора лет, пропущенные удары возвращались, принося с собой ноющую боль в костях и ощущение озноба по ночам, как бы тепло не было в его спальне и какими бы жаркими не были объятья очередной красотки.

И вот тут медицина оказалось бессильной — все лекари, сколько бы за ними не числилось регалий, только разводили руками, ссылаясь на возраст и всё положенное ему в нагрузку природой. Знахари, ворожеи и прочие, так сказать, целители, так же не смогли ему помочь, несмотря на все свои старания — их притирания, отвары и даже дым священного дерева Суг, коим его окуривал последний из них, похвалявшийся, что он-де учился у самих Слуг, и что этот дым поднимает на ноги самых больных — всё оказалось зазря, ни на йоту не облегчив его страданий.

Помощь пришла с неожиданной стороны — будучи почётным центурионом легиона, где он провёл молодые годы, ему приходилось регулярно встречаться с другими легионерами — теми из ветеранов, коим посчастливилось дожить до отставки и Имперского пансиона. Там, увидев, как он морщится от боли, один из бойцов, получивший надел на ничем не примечательной аграрной планете, и посоветовал ему опробовать местную грязь, якобы обладавшую магическими целительными свойствами.

Сказать, что Раск ему сразу поверил, значило бы погрешить против истины, но ветеран был настойчив и, поддавшись его уговорам, сенатор прибыл на ту планету.