Во время осады Тира Дарий отправил к Александру новое посольство и предложил ему выкупную плату за свое семейство в 10000 талантов, обладание Азией до Евфрата, дружбу и союз, а вместе с тем и руку своей дочери. Когда Александр сообщил предложение Дария своим полководцам, Парменион высказал мнение, что они вовсе не дурны, прибавив: «Если бы я был Александром, то принял бы их». Александр отвечал: «И я также, если бы я был Парменионом». Он хотел не части только, а всего. Вскоре после этого умерла Статира, супруга Дария. Когда верный слуга царицы, бежавший из лагеря Александра, прибыл с этим известием в Сузу и рассказал царю, как благородно и великодушно Александр обращался с его супругою, Дарий, растроганный до глубины сердца, простер руки к небу и сказал: «О ты, великий Ормузд, и вы, духи света, сохраните мне мое царство, которое вы даровали Дарию; но если мне не суждено более оставаться владыкою Азии, не отдавайте тиары великого Кира никому другому, как македонянину Александру!» В начале сентября 332 года Александр выступил из Тира через Палестину к Египту, взял приступом после двухмесячной осады сильную и важную крепость Газу, на границе Сирии и Египта, и вторгнулся в Египет, который сдал ему тотчас без сопротивления персидский сатрап Мазак, потому что не имел войска, да и сами египтяне не имели никакой охоты сражаться за ненавистное им персидское иго. Они охотно отворяли победителю ворота своих городов. Александр приобрел преданность их уважением к их религии и восстановлением их обычаев и учреждений. Чтобы оживить внешнюю их торговлю и доставить Греции центральный пункт посреди чужеземных народов, он основал на самом удобном месте морского берега город Александрию, который в короткое время достиг высокого процветания и сделался средоточием торговли между востоком и западом, родиной нового образования, возникшего из сближения греческого мира с восточным.

Александр Македонский, античная статуэтка, найденная в Геркулануме.

Из Египта Александр с небольшим отрядом отправился к Аммониону, священному, знаменитому оракулу Юпитера Аммонского, в простирающуюся на запад от Египта ливийскую степь. Он держался морского берега до города Паретониона и поворотил оттуда на юг к оазису Аммониона. Обильные дожди освежали войско, проходившее через безлесную, безводную пустыню; два ворона указывали ему путь. Старший из жрецов встретил царя в передовом дворе храма, велел всем сопутствовавшим ему остаться вне священного места и повел его во храм для вопрошения оракула. Через некоторое время Александр возвратился с радостным лицом; оракул предсказал ему согласно его желаниям. Ответ бога Александр сохранил от всех в тайне; тем разнообразнее были предположения, догадки и рассказы людей. Распространилось сказание, будто Юпитер Аммонский признал Александра своим сыном и обещал ему владычество над всем миром. Царь не подтверждал этого слуха, но и не опровергал его: ему могло быть выгодно вступить в среду народов Востока со славою божественного происхождения и при обаянии великого, многозначительного пророчества. Наделив богатыми приношениями и подарками храм Юпитера и жрецов его, он возвратился в Мемфис, главный город Египта.

Александр сделался теперь повелителем всех персидских земель, касающихся Средиземного моря, а с тем вместе и владыкой самого моря; теперь он мог уже беспрепятственно и спокойно проникнуть во внутреннюю Азию и сражаться с Дарием за обладание ею. Учредив в Египте внутреннее управление и отпраздновав блистательно свое торжество, он весною 331 года выступил из Мемфиса через Палестину и Финикию к Евфрату, перешел его беспрепятственно при Фапсаке, направился через верхнюю Месопотамию в северо-восточном направлении к Тигру; перешел его счастливо в нескольких днях пути к северу от Ниневии при Бедзабде, несмотря на стремительное его течение, и нигде не встретил неприятеля. Лунное затмение, случившееся в ночь после переправы, с 20 на 21 сентября, было истолковано войском и гадателем царя, Аристандром, как благоприятное предзнаменование. Отсюда Александр направился к югу и 24 сентября наткнулся на передовую неприятельскую конницу. Он узнал от пленных, что главные силы Дария расположились лагерем около двух миль к югу, в равнине близ Гавгамелы, чтобы там дать ему сражение. Дарий, после того как мирные предложения его были отвергнуты, призвал к новой борьбе людей из огромной восточной половины своего царства и собрал страшную силу. Высшим числом этого народного войска полагают: миллион пехоты, 40000 всадников, 200 боевых колесниц и 15 слонов; меньшим — 290000 пехоты и 45000 конницы. С этою силою он из Вавилона, где собрались все эти силы, выступил к северу в Гавгамельскую равнину, лежавшую в нескольких милях к западу от Арбелы и в нескольких милях восточнее Мосула. На тесном поле сражения при Иссе он не мог употребить в дело все свое громадное войско, но широкая Гавгамельская равнина давала ему возможность развернуть все свои боевые силы, особенно свою многочисленную конницу. Он был уверен в победе, все неровности, которые могли бы препятствовать лошадям и колесницам, он заранее велел сравнять на избранном им поле сражения.

Битва при Иссе, мозаика из Помпеи

Получив известие о близости неприятеля, Александр назначил войскам своим четыре дня отдыха, чтобы приготовить их к решительной битве. В ночь с 29 на 30 сентября он снялся с лагеря и к рассвету привел войска свои к цепи холмов, с которых видны были вдали массы неприятельского войска. Тут остановились и стали совещаться: следует ли тотчас же начать нападение, или, укрепившись, предварительно сделать рекогносцировку поля сражения. Осторожный Парменион был последнего мнения, и оно одержало верх. Войска расположились лагерем по отделениям того боевого порядка, в котором они пришли. Дарий ожидал немедленного нападения и весь день держал своих воинов в готовности к бою, да и в следующую ночь все должны были стоять в рядах, потому что можно было ожидать ночной атаки. Таким образом, персы еще до сражения утомились, между тем как Александр дал отдых своему войску. Вечером он собрал своих полководцев и назначил сражение на следующий день. Когда он после того оставался еще в своей палатке с некоторыми из друзей, пришел Парменион с озабоченным видом и посоветовал сделать нападение ночью, потому что днем едва ли можно будет в открытом поле преодолеть громадное войско неприятеля. Александр отвечал ему: «Я не хочу побеждать украдкою». В честном, открытом бою хотел он показать свету превосходство своей силы. Ночью он спал так спокойно и крепко, что, против своего обыкновения, не проснулся к рассвету, и полководцы, долго прождав подле его ставки, сами дали приказание войскам принять пищу и приготовиться к выступлению. Так как дальнейшее промедление казалось небезопасным, то Парменион вошел наконец в палатку, приблизился к ложу Александра и трижды звал царя по имени, пока тот не проснулся. «Как можешь ты, царь, почивать так спокойно, — сказал он, — как будто ты уже одержал победу, между тем как тебе предстоит еще самое важное и решительное сражение?» Но Александр возразил ему: «Как! Разве ты не веришь, что мы держим в руках победу, когда уже преодолели труд дальнего пути через пустынные страны и настигли бежавшего от нас Дария?»