как и болгарина Димитрова.

В связи с поджогом Рейхстага арестов было произведено относительно немного. Аресты, которые вы относите за счет пожара в Рейхстаге, в действительности были направлены против коммунистических деятелей. Я часто об этом говорил и подчеркиваю еще раз, что аресты производились совершенно независимо от этого пожара. Пожар только ускорил их арест, не позволив завершить необходимую подготовку к нему, благодаря чему некоторым из их функционеров удалось скрыться.

Джексон: Другими словами, у вас были готовы списки коммунистов для последующих арестов еще до пожара в Рейхстаге, не так ли?

Геринг: Мы располагали списками коммунистических деятелей, подлежавших аресту. Эти списки были составлены совершенно независимо от поджога германского Рейхстага.

Джексон: Вы и фюрер встретились во время пожара, не так ли?

Геринг: Да.

Джексон: И там же, на месте, вы решили арестовать всех коммунистов, которые значились в составленных списках?

Геринг: Я еще раз подчеркиваю, что решение об арестах было принято задолго до этого. Однако приказ о немедленном проведении арестов последовал именно в ту ночь. Мне было бы выгоднее подождать несколько дней, тогда от меня не ускользнули бы несколько важных партийных руководителей.

Джексон: На следующее утро президенту фон Гинденбургу был представлен проект закона об изменениях конституции, о которых мы здесь говорили, не так ли?

Геринг: Думаю, да.

Джексон: Кем был Карл Эрнст?

Геринг: Мне неизвестно, звали ли его Карлом, но я знаю, что Эрнст был руководителем СА в Берлине.

Джексон: Кто такой Гельдорф?

Геринг: Гельдорф стал руководителем СА в Берлине позже.

Джексон: А кто такой Гейнес?

Геринг: Гейнес был в это время начальником СА в Силезии.

Джексон: Вам известно о том, что Эрнст сделал заявление, сознаваясь, что эти трое подожгли Рейхстаг и что вы и Геббельс планировали этот поджог и предоставили им воспламеняющиеся составы — жидкий фосфор и керосин, которые положили в подземный ход, ведший из вашего дома в здание Рейхстага? Вам известно о таком заявлении, не так ли?

Геринг: Я не знаю ни о каком заявлении руководителя СА Эрнста, но я знаю о романе шофера г-на Рема, вышедшем вскоре после этого и опубликованном в иностранной прессе после 1934 года.

Джексон: Но из вашего дома в Рейхстаг вел специальный ход, не правда ли?

Геринг: С одной стороны улицы стоит здание Рейхстага, напротив — дворец имперского президента. Между обоими зданиями имеется ход, по которому доставлялся кокс для центрального отопления.

Джексон: Вы когда-нибудь хвалились тем, что подожгли здание Рейхстага, хотя бы в шутку?

Геринг: Нет. Я употребил только одну шутку, если вы подразумеваете именно это. Я сказал, что конкурирую с императором Нероном…

Джексон: Значит, вы никогда не заявляли, что подожгли здание Рейхстага?

Геринг: Нет. Я знаю, что г-н Раушнинг в своей книге писал о том, будто бы я беседовал с ним об этом. Я г-на Раушнин-га видел в своей жизни дважды, и то мимоходом. Если бы я поджег Рейхстаг, я бы признался в этом только в очень узком кругу, — если бы вообще сообщил кому-нибудь об этом. Однако человеку, которого я совершенно не знал и даже не могу припомнить, как он выглядит, я не мог бы этого сказать.

Джексон: Вы помните завтрак в день рождения Гитлера в 1942 году? Это было в ставке фюрера в Восточной Пруссии, в офицерском клубе.

Геринг: Нет.

Джексон: Вы не помните этого? Я попрошу, чтобы вам показали письменное показание генерала Франца Гальдера. Обращаю ваше внимание на его заявление, которое может освежить вашу память. Я читаю:

«На завтраке по случаю дня рождения фюрера в 1942 году гости перевели разговор на художественную ценность здания Рейхстага. Я слышал, как Геринг вмешался в разговор и прокричал: «Единственный человек, который действительно знает Рейхстаг, это я, потому что я его сжег!» И хлопнул себя по ляжке».

Геринг: Этого разговора вообще не было. Я прошу очной ставки с Гальдером…

Джексон: Вы знаете, кто такой Гальдер?

Геринг: Да, достаточно хорошо.

Джексон: Можете ли вы сказать нам, какой пост он занимал в германской армии?

Геринг: Он был начальником штаба сухопутных войск. Когда началась война, я беспрестанно указывал фюреру на то, что он должен назначить такого начальника штаба, который разбирается в военных делах.

Джексон: Давали ли вы такой ответ американскому следователю в октябре 1945 года относительно Шахта:

«Он предложил мне стать уполномоченным по вопросам иностранной валюты и военных материалов. Он полагал, что на таком посту я смогу оказать необходимую поддержку министру экономики и рейхсбанку»?

Давали ли вы ответ и правильна ли эта информация?

Геринг: Повторите, пожалуйста, еще раз.

Джексон: В протоколе говорится, что относительно Шахта вы сказали: он сделал предложение о том, чтобы вы стали уполномоченным по вопросам военных материалов и иностранной валюты. Он полагал, что таким образом вы сможете оказать министру экономики, а также президенту Рейхсбанка необходимую поддержку.

Геринг: Это абсолютно верно.

Джексон (читает):

«Больше того, он был очень откровенен по поводу предложения, сделанного им и Бломбергом о том, чтобы я был назначен уполномоченным по вопросам четырехлетнего плана. Однако Шахт считал, что я недостаточно сведущ в области экономики и что он сможет с легкостью прятаться за моей спиной».

Геринг: Об этом я недавно говорил совершенно четко.

Джексон: С того времени и впредь вы с Шахтом сотрудничали, подготавливая программу перевооружения? Разве не так?

Геринг: Я работал с того времени в области экономики вместе с г-ном Шахтом над проблемой структуры всей германской экономики и, в частности, над вопросами военной промышленности, которая, само собой разумеется, была предпосылкой начавшегося укрепления германской армии и ее военной мощи.

Джексон: Между вами не было разногласий по поводу того, что должна была проводиться программа перевооружения. Вы спорили лишь о том, как ее провести?

Геринг: Я полагаю, что Шахт… был готов приложить все усилия к вооружению Германии и тем самым к ее укреплению. Расхождения с ним касались только методов…

Джексон: После того как он перестал работать над программой вооружения, он остался в кабинете как министр без портфеля и в течение некоторого времени заседал в рейхстаге, не так ли?

Геринг: Верно. Фюрер хотел, чтобы это выглядело как его признательность г-ну Шахту.

Джексон: Я хочу, чтобы вам показали документ № 3700-ПС. Я спрашиваю вас, получали вы от Шахта письмо, копией которого является этот документ?

(Геринг знакомится с документом.)

Геринг: Да, это письмо я получал. К сожалению, здесь, в копии, не указана дата…

Джексон: Вы ответили на это письмо?

Геринг: Мне трудно ответить на этот вопрос