— Я встречал ваших сородичей. Вчера.

— Можете называть нас свиньями, это нас не волнует. Мы и есть свиньи.

— В общем, эти… свиньи, кажется, пытались меня убить.

Я в двух словах рассказал Лорану, что со мной произошло, стараясь не заострять внимание на том, каким образом я пытался попасть в Кэнопи. Он слушал внимательно, затем медленно и печально покачал головой.

— Не думаю, что им были нужны именно вы, Таннер Мирабель. По-моему, им были нужны люди, которые за вами охотятся. Они должны были догадаться, что вас преследуют. Наверное, они пытались убедить вас пройти с ними в убежище.

Я задумался. Пожалуй, он прав.

— Я подстрелил одну из них, — признался я. — Не смертельно, но ногу ей придется прооперировать.

— Не переживайте. Сами понимаете, они не ангелочки. У нас постоянные проблемы из-за шаек таких юнцов. Они постоянно устраивают беспорядки.

Я осмотрелся. Беспорядок, который устроил я, легким не назовешь.

— И в довершение всего появляюсь я.

— Все это можно починить. Но, пожалуй, я помогу вам добраться, пока вы не натворили еще больших бед, Таннер Мирабель.

Я улыбнулся.

— Это будет лучше всего, Лоран.

По прибытии с Ржавого Пояса Лоран и его жена получили место у одного из богатейших обитателей Малча. У них была собственная наземная повозка — трехколесник на метановой тяге с гигантскими надувными колесами. Кабина повозки являла собой фантастическую конструкцию из пластмассы, металла и бамбука, обтянутую кусками непромокаемой материи и увенчанную тентом. Казалось, она вот-вот развалится на части, стоит мне хотя бы дунуть в ее сторону.

— Не нужно глядеть на нее с таким отвращением, — произнесла жена Лорана. — Она движется. И сдается мне, что в вашем положении не стоит привередничать.

— Вы правы.

Повозка действительно двигалась — причем довольно резво, а неуклюжие колеса даже смягчали толчки, когда наш экипаж подпрыгивал на выбоинах. Я убедил Лорана сделать крюк и подъехать туда, где упал фуникулер моих преследователей.

На месте крушения уже собралась толпа. Лоран неохотно согласился подождать меня. Протиснувшись поближе к фуникулеру, я увидел среди обломков кабины мертвого Уэверли. Его грудь была пробита бамбуковой палкой, которыми часто пользуются в Малче, — казалось, что он попал в одну из ловушек, которые я когда-то ставил в джунглях для Рейвича. Лицо Уэверли было залито кровью — я не узнал бы его, если бы не заполненный кровью кратер на месте глаза. Должно быть, монокль был имплантирован.

— Кто это сделал? — спросил я.

— Уже сперли, — процедила сквозь редкие зубы какая-то сутулая женщина, стоявшая рядом, — наверно, не расслышав моего вопроса. — Хорошая была стекляшка. И денежки, небось, получат немалые. — Я подавил жгучее желание выяснить, кто были таинственные мародеры.

Возвращаясь к трехколеснику Лорана, я не мог избавиться от чувства, что какая-то частица моей совести вырвана с мясом — не менее грубо, чем окуляр из глазницы Уэверли.

— Итак, — произнес Лоран, когда я вскарабкался на сиденье трехколесника. — Что вы у него забрали?

— По-вашему, я возвращался ради трофея?

Он пожал плечами, словно ему было все равно. Но когда мы поехали дальше, я вынужден был спросить у себя: может быть, я действительно хотел что-то найти?

Дорога до вокзала Гранд-Сентрал заняла час. Честно говоря, мне казалось, что большую часть времени мы петляли, стремясь избежать опасных или непроходимых районов Малча. Возможно, мы проезжали в каких-нибудь трех-четырех километрах от места, где на меня напали люди Уэверли. Как бы то ни было, я не видел ни одного из ориентиров. Впрочем, с другой точки они могли выглядеть совершенно иначе… Чувство ориентации в пространстве, которое внушало мне некоторую уверенность, — когда карта Города только-только начала возникать у меня в голове — исчезло, как глупый сон. Разумеется, оно вернется, если я потрачу на это достаточно времени. Не сегодня, не завтра — и вряд ли в ближайшие недели. Однако я не собирался застревать здесь надолго.

Наконец мы прибыли на Гранд-Сентрал. Казалось, что с тех пор, как я отчаянно пытался избавиться от Квирренбаха, прошло не больше секунды. Скорее наоборот: я прибыл сюда гораздо раньше, чем вчера. Судя по косым лучам, пробивавшимся сквозь Москитную Сетку, еще не наступил полдень. Однако под крышей вокзала царил полумрак. Я поблагодарил Лорана за помощь и предложил угостить завтраком — в качестве дополнения к той сумме, которую ему заплатил. Но он отказался, не желая покидать водительского кресла своего трехколесника. В защитных очках и надвинутой на уши мягкой фетровой шляпе он выглядел совсем человеком, но в помещении эта иллюзия должна была быстро рассеяться. Похоже, свиньи не пользовались в Малче всеобщей любовью, а многие районы были для них запретны.

Мы обменялись рукопожатиями — копытца не помешали, — и он уехал обратно в Малч.

Первым пунктом моей программы стало посещение палатки перекупщика, где я продал винтовку Зебры, — увы, за сумму, ничтожную по сравнению с ее настоящей стоимостью. Однако сокрушаться по этому поводу не стоило. Сейчас меня интересовали не столько наличные, сколько возможность избавиться от вещи, по которой меня можно было опознать. Само собой, торговец поинтересовался, не краденая ли она, но в его глазах не было ни капли любопытства. Винтовка слишком привлекала внимание — прежде всего своими размерами, — а потому для охоты на Рейвича не годилась. Пожалуй, она бы не вызвала изумленных взглядов разве что на фестивале любителей тяжелой артиллерии.

К моей радости, мадам Доминика по-прежнему предлагала свои услуги. На этот раз меня не пришлось тащить к ней силой. Я бодро вошел в палатку, ощущая, как карманы моего сюртука оттягивает комплект аккумуляторов для винтовки, которые я забыл продать.

— Она пока не работать, — произнес юный Том — тот самый паренек, который подцепил нас с Квирренбахом.

Выудив несколько банкнот, я припечатал их ладонью к столу, и глаза Тома стали больше, чем стекла его защитных очков.

— Уже работать, — сказал я и прошел во внутреннее помещение.

Там было темно, но через пару секунд я начал различать окружающие предметы — словно кто-то включил тусклый серый фонарь. Доминика спала на своей операционной кушетке, ее могучие телеса были полуприкрыты одеянием, которому следовало родиться на свет парашютом.

— Проснитесь, — негромко произнес я. — У вас клиент.

Ее глаза медленно открылись, как трещинки в разбухающем пироге.

— В чем дело, где ваша учтивость? — она отреагировала мгновенно, но сонный голос не выражал даже намека на тревогу. — Сюда так просто нельзя.

— Ваш помощник уже сменил гнев на милость, — я выудил очередную банкноту и помахал у нее перед носом. — А вы что скажете?