Только тут Аподис пробормотал себе под нос:

— Вот стервоза, надзирателей к нам приставила.

— Что?

— Проверяет, точно ли я покину территорию Университета, нигде не задерживаясь.

Менкар сделал вид, что что-то ищет на дне лодки, и незаметно огляделся; трюк старый, но надежный. Трое весьма крепких парнишек — явные студенты — тоже садились в лодку и без стеснения поглядывали в их сторону.

— А если задержишься?

— Постараются ускорить отъезд, — ухмыльнулся Аподис. — Вон какие шкафы.

— Ну это не проблема, — тоже усмехнулся Менкар. В голове мелькнула.мысль из принципа попробовать задержаться и заодно проверить Аподиса в драке, но он передумал: — Серьезная дама. Не любит, значит, мошенников?

— Игроков, — поправил Аподис. — На территории Университета строжайше запрещены азартные игры.

— А мошенничать можно?

— Сколько хочешь.

Аподис угодил за Столбы как раз за мошенничество — по законам Таласа для этого достаточно попасться на серьезном правонарушении три раза; исключение составляли убийства и умышленное нанесение тяжких телесных повреждений — за это на каторгу отправляли сразу же.

Два первых раза задержания у Аподиса были за азартные игры, хотя азартные игры в Таласе вообще-то преступлением не являются. Аподис ухитрился угодить в два единственных исключения.

Первый раз он попался на игре, когда ему еще не исполнилось двенадцати, а малолеткам закон играть запрещает. Его отец тогда заплатил большой штраф, высек правонарушителя так, что тот потом неделю не мог сидеть, и послал теребить ушки, чтобы отработать деньги, потраченные на штраф. Пожалуй, наука не пошла Аподису на пользу. Играть он продолжал, а заодно занимался и мелким надувательством окружающих. Да и грех было пацану не играть и не мошенничать, если с одного перелиста колоды он мог запомнить мельчайшие погрехи на узоре рубашки каждой карты, и стоило сыграть ими кон — знал, у кого какая карта на руках; если он запоминал, сколько раз за кон выпадает какая комбинация в кости, и в уме мог угадать, какая выпадет с большей долей вероятности; как не облапошить партнера, если, сыграв с ним две-три партии хоть в карты, хоть даже в обвальные шашки или шашки фигурные, ты узнаешь его манеру игры и легко под нее подлаживаешься…

Аподис вообще мог запоминать все, что запомнить хотел. И запоминал много и успешно. Именно благодаря своему редкому дару после ушек Аподис, по рекомендации местного учителя, которого охотно поддержала община, чуть не сплошь состоящая из облапошенных Аподисом мужиков, весьма довольных избавиться от коварного искусителя и опустошителя их кошельков — пусть чистит карманы на стороне, чем дурить односельчан — был направлен в Университет на казенный кошт. Учился с блеском, охотно посещал все возможные факультативы и проявил такую жажду к знаниям и успехи, что даже умудрился получать стипендию от Совета Гильдеров. Но неуемность его проявлялась не только в учении, но и во всем другом. Община не просчиталась. Раз вкусив запретного плода, Аподис продолжал его вкушать и к своим стипендиям успешно прибавлял стипендии своих однокашников. Что не могло долго оставаться тайной для университетского начальства.

Первое предупреждение у него уже было, и поэтому очень неосторожно с его стороны было продолжать играть в Университете. Его, разумеется, скоро выловили. Неведомо, то ли просто стараниями той самой строгой дамы, проявлявшей в соблюдении правил и установлений неустанное рвение, то ли кто-то ей в этом помог, но по прошествии года Аподис получил второе предупреждение. И дама тогда проявила неслыханную для нее снисходительность к талантливому студиозусу, ограничившись лишь предупреждением и не став заявлять в полицию. Имея два предупреждения, он должен был бы сидеть ниже травы, потому что таким личностям уделяется повышенное внимание, о чем был специально предупрежден. Однако Аподис не внял и затеял очередную аферу — организовал самый настоящий подпольный игорный дом с рулеткой и всем чем положено, но за ним уже следили и однажды загребли на месте преступления с полным набором улик. На сей раз приговор был обычен и строг — три года за Столбами.

Но и тут Аподиса выручил его дар.

Он оттрубил полгода, и что с ним происходило за Столбами вспоминать и рассказывать не любил, после чего его — предварительно кое-что объяснив и поставив некоторые, довольно жесткие, условия — изъял с каторги лично адмирал Ариетис, который был совершенно уверен, что лучшей кандидатуры для проведения той самой тайной миссии в Империи, к которой его сейчас готовил Менкар, не найти.

Менкар был в отношении своего ученика и будущего напарника более скептичен. Его особенно не ставили в известность о миссии Аподиса — хотя он ведь и сам не дурак, догадывался — но, по его мнению, таласары вообще были мало пригодны к жизни в Империи — слишком различались здесь и наверху обычаи и привычки. Впрочем, всему этому можно научить, но кроме верховой езды оставалась еще одна не менее важная проблема, связанная с образом жизни таласар.

Краевики любили хвастать, что за двадцать шагов могут отличить рыбоеда от любого нормального человека — по запаху. И верно, когда он еще мальчишкой шатался по фортам и заводил знакомства среди таласских купцов, то обращал внимание на густой, неприятный с непривычки запах — запах пота, стоявший в таласских подворьях; и Менкар помнил, как объяснял ему этот запах двоюродный дядька: это потому, что они все время рыбу едят. Так что с тех пор, как он согласился выполнить задание адмирала, Менкар совершенно исключил из питания те продукты, которых не ели наверху. В результате этого Менкар в последние недели был вечно голоден, но несмотря на это, обычно не спешил к трапезе — овощная диета уже сидела у него в печенках. Но что поделать, раз он сам на ней настаивал. Обычно пищей его и Аподиса были только хлеб, овощи да молоко; от таласской свинины пришлось отказаться — местная свинина, выкормленная здешними кормами, сама мало чем от этих кормов отличалась. Просить же, чтобы им на бифштексы забили одну из немногих дойных коров, у Менкара не поворачивался язык, а делать вылазки на Стену с целью разнообразить свой рацион охотой не было времени. Ничего, пару недель можно было и попоститься. К тому же пост был не таким уж строгим: Менкар все же умудрился пару раз выбраться на Край и настрелять там хотя бы мелкой дичи.

Для тех же целей — потом выгнать из-под кожи все остатки рыбного запаха — служила и ежевечерняя баня. И по этой же самой причине Менкар и Аподис несколько раз посещали местные бордели — каждый раз разные, — хоть как-то совмещая полезное с приятным. Хорошим индикатором того, что успеха в этом мероприятии Менкар достиг, являлось то, что окрестные собаки не упускали случая облаять их, когда они проходили мимо, а собак с их нюхом не проведешь.

Так что сейчас, к исходу срока подготовки, Менкар был уверен, что сделал все для того, чтобы его будущего напарника, да и его самого, не загребли на первой же заставе, и обучил его всему, чему только мог — кроме разве что приличной езды на коро… на лошади.