Оставалось только ждать от Волантиса известия о том, что на Краю Земли сошел снег…

СЕКРЕТНАЯ МИССИЯ

— А знаешь, на лошади, по-моему, ездить удобней,. — поделился Аподис после первого дня путешествия.

Менкар усмехнулся и не ответил, он пощадил Аподиса — первый переход был совсем небольшим; Аподис даже не успел начать уставать. Они ехали хвойным лесом, таласар молча восхищался деревьями; Менкар оценивающе посматривал на него. Как всадник Аподис был вполне сносен, однако ж на краевика походил мало. Чего-то ему не хватало, и Менкар никак не мог понять — чего именно.

Они выходили на Край порознь. Сначала наверх поднялся Менкар: он мог показаться на глаза своим родичам, он был свой, он без труда мог добыть трех лошадей и необходимое снаряжение для путешествия в Столицу. С Аподисом они встретились несколькими днями позже в условленном месте. Тот был несколько возбужден; Менкару его нервозность не понравилась; однако едва они тронулись в дорогу, таласар стал спокойнее.

Еще не начало чернеть небо, а суп с солониной и крупой был уже почти готов. Менкар сидел у костра, разбирая припасы к ужину. Аподис бродил по леску, бестолково таская к огню сухостой; он относился к деревьям с ненужным почтением. Когда Менкару наконец надоело его не приносящее практических плодов шатание, он взял топорик и подрубил корни полувывороченной зимним ураганом тонкой, толщиной с руку, сосенки. Приволок деревце к костру, потом занялся приготовлением постели из сосновых лапок.

Спать устроились рано, но заснули не сразу; еще долго лежали, завернувшись в зимние меховые плащи, смотрели на небо и перебрасывались ничего не значащими фразами. Менкару, например, пришлось согласиться, что такой собачьей холодины в Таласе не бывает, тем не менее он добавил, что «здешний морозец бодрит, а в вашем проклятом тумане только раскисаешь…» Аподис с ним согласился и признал, что луна здесь, на Краю Земли, выглядит куда внушительнее, чем в Таласе, да и звезды много ярче. А Млечный Путь, добавил он зачем-то, который таласары называют Небесными Отмелями, в древней Плейоне называли «арканастрас», что означает «радуга звезд», на что Менкар ответил, что по-товьярски «арканастр» значит «великий аркан», то есть «философский камень». Надо же, лениво удивился Аподис, а Менкар, помолчав, спросил, .видел ли он мудреца Арканастра? Аподис ответил, что нет. «А я видел, — сказал Менкар, — и по-моему, никакой он не мудрец, а нормальный мужик». Надо же, опять не особо удивился Аподис, и Менкар начал рассказывать, как, когда он в последний раз плыл на плоту, к ним подсел какой-то старик, здоровый такой, как Волантис, только старый и в очках, и все как-то сторонились его, а когда он спросил почему, Канис ответил, что это же сам Арканастр, а он подумал, ну и что, что Арканастр, какой такой Арканастр? — и подсел к нему, а тот налил ему какого-то крепкого пойла, и они трепались, пока он, Менкар, не заснул, а утром… Что там было утром, Аподис не узнал, потому что заснул сам.

Утром снова двинулись вперед; после полудня остановились на полчаса перекусить, потом двинулись дальше по извилистым горным тропам. К вечеру выехали на пустынную, но хорошо наезженную дорогу. Они проехали по ней несколько миль, пока не оказались у специально оборудованного ночлега — этакого сарая, при котором под навесом была сложена поленница и стояла уже порядком потощавшая копенка для лошадей.

Уставший Аподис на сей раз заснул раньше, чем Менкар успел сварить кашу, — взял в руку лепешку с куском мяса, куснул пару раз, пожевал утомленно, да так и отключился от действительности с недоедком, зажатым в кулаке. Когда каша была готова, Менкар попробовал растолкать его, ничего не добился, съел свою порцию, подождал, пока в котелке-закипит вода для травяного чая, потом вдумчиво его пил, пока не вспотел, а затем снова попробовал разбудить Аподиса.

Таласар выпрямился, повел затуманенным взглядом вокруг.

— Поешь, — предложил Менкар.

Аподис взял в руки миску с кашей, щедро сдобренной салом, осторожно попробовал. По его мнению, это было не очень съедобно, но выбирать не приходилось. Он вяло набил желудок непривычной пищей, прикидывая, какую еще гадость ему доведется отведать здесь, залил ее кружкой чаю и снова повалился спать.

Спалось ему, несмотря на усталость, плохо. Тело ломило, ныло, затекало, будто его весь день били или по крайней мере трясли (что было ближе к истине), так что Аподис то и дело ворочался и часто просыпался. Во время одного из таких пробуждений он заметил, что в сараюшке посветлело. По ощущениям до рассвета было еще далековато и Аподис решил, что это просто луна вышла из-за тучи. Менкар похрапывал во сне. Захотелось пить, и он выполз из-под плаща, нашел котелок с чаем. Тут же он решил, что неплохо, раз уж вылез из-под тепла, заодно выйти. Аподис отворил дверь, да так и замер на пороге, пораженный никогда не виданным зрелищем. С неба падал мягкий пушистый снег. Аподис до сих пор видел снег только в виде не растаявших еще в лесу плотных сугробов, а в Таласе о снеге знали разве что жители Верхней Полусотни, ниже падающая с неба вода имела вид дождя или — очень редко — града.

Завороженный видом крупных хлопьев, неслышно опускавшихся на землю, он стоял, пока не продрог до костей; тишина была такая, какой никогда не бывает в Таласе. Потом он вспомнил, зачем, собственно, вышел, оглянулся, приискивая незаснеженное место — казалось святотатством осквернять сверкающую белизну…

Менкар растолкал его, когда было уже совсем светло. Он уже успел разогреть вчерашнюю кашу, поставить на огонь котелок и проверить, как там лошади. Аподис выглянул наружу. Снег про должал падать в полнейшем безветрии, будто не торопясь лечь на землю.

У Менкара вид падающего снега, однако, не вызвал никаких положительных эмоций. Скорее наоборот.

— Ешь и двинулись, — резко скомандовал он, подходя сзади и без особой симпатии глядя на раскинувшуюся перед ним красоту.

— Зима вернулась, да? — с воодушевлением спросил Аподис.

— Вернулась, — усмехнулся Менкар и добавил с иронией: — Прекрасная погода…

— А что?

Менкар не ответил.

Снег шел весь день, а незадолго до заката вдобавок подул резкий ветер. Лошади совсем выбились из сил; снегу навалило уже по колено и сыпало еще — уже колючей льдистой крупой и снизу и сверху. Слава Богам, что вскоре они добрались до следующего приюта. Менкар последний час пути матерился почти не переставая, ругая погоду, лошадей, годных только на колбасу, попутчика, не годного ни на что, и самого себя, пустоголового придурка, забывшего, что на Краю Земли зима кончается не тогда, когда сойдет снег, а когда вишни зацветут. Аподис старался помалкивать.

Лошадей в этот раз они завели прямо внутрь. Менкар задал им сена и обматерил Аподиса за то, что тот не торопится развести огонь и начать готовить ужин, пока он занимался лошадьми. Аподис не понимал, почему Менкар нервничает, но все же стал шевелиться побыстрее, хотя мысль о необходимости жечь дерево ему все еще не нравилась.

Стены строения дрогнули от налетевшего порыва ветра. Менкар ненадежнее подпер дверь и присел к очагу. Аподис поднял крышку котелка, проверил, закипела ли вода. Потом достал из мешка крупу и отмерил кружкой нужное количество. Вынул комок мелкорубленого спрессованного копченого мяса, несколькими ударами рукоятки ножа раскрошил брикет и тоже бросил в котелок. Помешал и посмотрел на Менкара. Тот прислушивался к тому, что происходит снаружи.