«Однажды я помогал ребятам раскалывать члена этой банды, – вспоминал один из офицеров колониальных войск, работавший в печально известном Центре расследований деятельности Мау Мау. – Но события несколько вышли из-под контроля. К тому времени, как я отрезал ему яйца, у него уже не было ушей, а правый глаз выпал из глазницы и болтался. Но самое скверное было, что он сдох еще до того, как нам удалось от него хоть чего-то добиться».

В период наивысшего развития партизанская армия, действовавшая в лесах и горах центральной Кении, насчитывала до 50 000 бойцов. К 1956 году, собрав группировку численностью в 100 000 военнослужащих, в помощь которым были переброшены самолеты, бронетехника и артиллерия, Лондон сумел разгромить крупные отряды Мау Мау, вооруженные, в основном, самодельными ружьями и мачете. Дедана Кимати схватили и в 1957 году повесили.

Чрезвычайное положение англичане отменили только в 1960 году, но до 1964-го последние семеро бойцов Мау Мау продолжали скрываться в лесах горной гряды Абердеры, питаясь дичью, ягодами и кореньями и одеваясь в шкуры. Сложить оружие они согласились только по приказу президента независимой Кении Джомо Кениаты.

Судя по данным, полученным в ходе восьмилетнего исследования Элкинз, подавление восстания Мау Мау вылилось в изощренный геноцид против гикую. Репрессии коснулись почти всех представителей народа, в ту пору полуторамиллионного. Борясь с партизанами, англичане не брезговали ни этническими чистками, ни созданием концентрационных лагерей, ни карательными экспедициями против мирных жителей, ни чудовищными пытками, достойными гестапо. «И это всего несколько лет спустя после того, как Британия воевала во Второй мировой войне, чтобы спасти мир от фашизма», – недоумевает американский историк.

Даже согласно консервативной британской статистике, англичане повесили не менее тысячи партизан и подозреваемых в содействии им, убили 12 000 человек, свыше 70 000 без суда бросили на несколько лет в концентрационные лагеря. По данным независимых историков, через тюрьмы и лагеря прошли не менее 300 000 африканцев, число погибших оценивается в 30 000–50 000 тысяч. Что касается колонизаторов, то они потеряли сотню военнослужащих и 32 гражданских лица – белых фермеров-поселенцев и членов их семей. Лондон же, выдвигая на первый план несколько расправ повстанцев над белыми фермерами, поселившимися на землях гикую, упорно рисовал и продолжает представлять участников Мау Мау кровожадными садистами, недостойными звания человека.

Англичане победили. После провозглашения в 1963 году независимости «генералы» и «рядовые» Мау Мау, как правило, остались не у дел. Кения предпочла забыть о восстании и стать оплотом Британии и Запада в Восточной Африке. Так как остальные из четырех десятков кенийских народностей не особенно любили предприимчивых гикую, очернить борцов за независимость оказалось несложно. Принцип «разделяй и властвуй» четко сработал и на сей раз. Тем более что в арсенале колонизаторов имелась отлаженная и умная пропагандистская машина. В результате многие кенийцы до сих пор искренне убеждены, что восстание Мау Мау было войной кучки шовинистов гикую против всех остальных кенийцев. Даже название народности привилось в искаженном английском варианте – кикуйю.

При правлении Джомо Кениаты большинство гикую не получили ничего хорошего. Земельные наделы, и немалые, достались только приближенным к правительству. А когда в 1978 году к власти пришел календжин Даниэль арап Мои, гикую стали гражданами второго сорта. Положение стало меняться только после того, как на президентских выборах 2002 года победил Мваи Кибаки, чей брат участвовал в восстании. Новый режим разрешил официально зарегистрировать Ассоциацию ветеранов Мау Мау, которая 40 лет спустя после провозглашения независимости все еще существовала нелегально.

В 2007 году Мваи Кибаки торжественно открыл в центре Найроби первый памятник героям восстания. Символом вооруженной борьбы с колонизаторами выбрали Дедана Кимати. Скульптор изваял «фельдмаршала Мау Мау» таким, каким его запомнили товарищи по оружию, – в военном френче, с длинными дредами, сжимающим правой рукой ствол самодельной винтовки. Церемония открытия двухметровой бронзовой скульптуры состоялась в очередную годовщину гибели партизанского вождя.

– Мы воздаем должное великому человеку, который не только пожертвовал жизнью для освобождения Кении, но и вдохновил других на борьбу против угнетения, – заявил в своей речи президент Мваи Кибаки.

– Я благодарна безмерно, – со слезами на глазах говорила на церемонии соратница Кимати, партизанка Мусони ва Кирима. – Мы боролись за независимость, но не вкусили ее плодов. Сердце мое разрывалось. По ночам я рыдала и спрашивала себя: «Почему нас забыли? Что мы сделали не так?»

Горькие вопросы седовласой участницы восстания закономерны. Вместо того чтобы считаться основателями кенийской нации и героями борьбы за свободу, гикую продолжают оставаться самым критикуемым и нелюбимым народом Кении. И ладно бы о них только рассказывали анекдоты, вроде «если хочешь проверить, впрямь ли гикую помер, позвени над его ухом монетками». На них вешают и преступность, и финансовые мошенничества, и регулярно переживаемые Кенией экономические кризисы. Как будто гикую составляют большинство. На самом деле, они, хоть и самые многочисленные, не превышают четверти 30-миллионного населения Кении.

Долгое прозябание в изгоях, высокий уровень безработицы, привели к тому, что доколониальный уклад вновь стал популярным. Есть и те, что поклоняются Нгаю. Одна из таких общин, деревня Саай, возникла прямо на окраине Найроби. Ее члены возделывают землю, выращивают урожай, предсказывают будущее, как древние мунду-муго, с помощью разноцветных камешков.

Но существует организация, которую в Кении все знают, боятся и ненавидят. Это «Мунгики», что на гикую означает «масса», «толпа». Ее сторонников можно узнать по дредам. Обходиться без прически и гордо носить на голове то, чем наградила африканцев природа, значится среди заветов «Мунгики». Секта также ратует за отказ от христианской религии, принесенной на Черный континент колонизаторами. Для «Мунгики» священна память о Мау Мау. Вступая в секту, новообращенный, как партизаны, должен поклясться кровью. Обязательным для мужчин и женщин считается обрезание. Полиция утверждает, что на совести членов «Мунгики» десятки убийств, хотя доказать это не удалось.

Стойкое нежелание гикую забывать о собственном прошлом, принимающее порой радикальные формы, лишь усиливает всеобщую неприязнь к народности. Ее не удалось избежать даже крупнейшему кенийскому писателю Нгуги ва Сионго. Его романы переведены на десятки языков, в том числе на русский. Правда, наши переводчики, которые видели написание фамилии литератора, но никогда не слышали, как она произносится, именовали его Нгуги ва Тхионго. В действительности, буквы th, которые у нас воспроизвели как «тх» произносятся как межзубное «с».

В 1960–70-е годы в Кении восторгались талантливым соотечественником. Даже его подозрительные симпатии к марксизму поначалу не охлаждали интерес публики. Но когда литератор заявил, что больше не будет писать на английском, а перейдет на язык гикую, со всех сторон посыпались обвинения. Стремление развивать родной язык было воспринято как племенной шовинизм, высокомерие и едва ли не попытка расколоть страну. Знаменитому писателю, лауреату престижных международных премий, припомнили все что можно и нельзя. А когда он выступил с острой сатирической пьесой, упрятали за решетку. Выйдя из тюрьмы, Нгуги ва Сионго покинул Кению и не появлялся в ней больше двух десятков лет, пока не ушел, проиграв на выборах, президент Даниэль арап Мои. Да и сейчас самый известный литератор страны на родине воспринимается неоднозначно.