– Я тоже так думаю, – кивнул Иван.

– И правильно делаешь. Настоящий воин должен мыслить только так и никак иначе, – с превеликим убеждением в правоте своей заключил Гусицкий.

За разговорами друзья даже не заметили, как миновала ночь. Когда за окнами забрезжил еще поздний, мартовский рассвет, хорунжий встал из-за стола, при этом Ян был свеж, как будто и вовсе не пьянствовал. Видимо, у Митьки Разгуляя появился достойный собутыльник.

– Ну, мне пора. Дел шибко много, но до полудня непременно надобно успеть, не хочу твоего брата подводить. Иван, а вы и вправду родственники? Тот-то парень белокурый больше на тебя походил, хотя и с этим кой-какое сходство есть.

– Да нет, Кольцо покойного отца моего друг. Мы с ним просто побратимы – кровью на клинках в вечной дружбе поклялись, – ответил – Княжич, сам не зная почему, не очень-то уверенно.

1

Провожать покорителей Сибири вышла чуть ли не вся Москва. Грозный-царь распорядился в их честь звонить в колокола. Сам Иван Васильевич на проводы казаков, конечно, не пришел, зато явились Годунов, отец и сын Трубецкие, почти все думные бояре и даже Мурашкин. На лицах государственных мужей не было присущих им чванства или подленького ехидства. Пред истинным геройством любое чванство и любая подлость просто меркнут.

– Я заместо Глухова просился, но государь не отпустил, дескать, здесь шибко нужен, – с искренним огорчением сказал младший Трубецкой, прощаясь с Княжичем. Однако Ваньке было не до Митькиных переживаний, он печально смотрел на ревущих в голос стрелецких жен. «А меня теперь оплакать будет некому, – подумал есаул, и тут же мысленному взору его представилась Аришка с Андрейкой на руках. – Как же с ними быть? Может, всетаки заехать в имение, попрощаться», – засомневался был, Княжич.

Глянув на него, Кольцо тут же догадался, о чем переживает побратим.

– Вань, ты понапрасну себе душу не томи. Андрейка твой совсем еще младенец, все одно пока что ничего не понимает. Вот ежели назад живым вернешься, тогда и заберешь к себе сынка, – поучительно промолвил атаман и шаловливо подмигнул: – Вместе с нянькой.

– А ты откуда про Аришку знаешь? – удивился Ванька.

– Андрюха рассказал.

– Вот пустобрех, – ругнулся Княжич, розовея от смущения при воспоминании о том, как девушка прижала его раненую голову к своей груди.

– Да ты не красней, лучше погляди, какая справная жена у нашего нового сотника, – не унимался побратим.

Княжич оглянулся и увидел Машу. В отличие от прочих баб, она не выла, а лишь смущенно улыбалась да покорно кивала головой в ответ на наставления мужа. Своею статью и богатой шубой, Ванькиным подарком, Мария выделялась из толпы. Не мудрено, что атаман почтил ее своим вниманием.

– Поехали, нечего на чужих жен заглядываться, – сердито ответил есаул. При виде своей случайной полюбовницы он вдруг почуял угрызения совести.

Кольцо не стал с ним спорить. Пальнув из пистолета, посланец Ермака немного подождал, пока толпа утихнет, и провозгласил:

– С богом, братцы. Прощай, Святая Русь, благослови на подвиг сыновей своих.

Первыми двинулись казаки во главе с Разгуляем, который на правах хорунжего вез знамя Хоперского полка. За ними шляхтичи Гусицкого, благодаря стараниям Яна превратившиеся из оборванцев в воинов, ничем не уступающих станичникам. Потом пошел обоз, кроме саней с припасами да пушками, в нем была добротная повозка новоявленных наместников Сибири, благоразумно решивших не трястись в седле до самого Искера. Замыкали шествие стрельцы.

Атаман и есаул уходили последними. Когда Княжич уже вскочил в седло, за его спиной раздался знакомый женский голос:

– А со мной проститься не желаешь, Ванечка? Али позабыл свою целительницу?

– Да нет, не позабыл, просто мужа твоего не захотел злобить, он, похоже, шибко ревнивый, а тебе с ним еще жить да жить.

– Сколько жить кому – лишь богу ведомо. С коня-то хоть сойди, надобно поговорить кой о чем, – сказала Маша, с опаской глядя вслед уходящему Бегичу.

Как только Ванька спешился, она взяла его под руку и отвела подальше от опешивших от подобного бесстыдства баб.

– Муженек-то мой, действительно, не в духе. Ему про нас с тобой Демьян что-то нашептал, тот самый купеческий приказчик, которого ты из дому прогнал, они с ним давние приятели, – блудливо усмехнулась неверная жена. – Собираются тебя да прочих атаманов извести, для того Евлампий и отправился в Сибирь, – уже с тревогою добавила она.

– А они-то тут при чем? Вроде я один с тобой грешил, – пожал плечами Княжич. Есаул не принимал всерьез опасений своей подруженьки.

– Да при том, что дело вовсе не во мне, ревность – это так, для подлости прикрытие. Шибко уж казачий атаман раззадорил их своим богатством. Вот Демьян с Евлампием и захотели земли новые к рукам прибрать. С Болховским да Глуховым договориться им труда большого не составит, помеха только в вас, старшинах казачьих.

– Я тебе уже как-то говорил – кишка тонка у мужа твоего со мной тягаться.

– Плохо ты его, Ванюша, знаешь, – тяжело вздохнула Маша. – Об одном тебя прошу, из-за меня не убивай Евлашку.

– А по другой причине, за измену, скажем? – шутливо вопросил Иван.

– Ну, это ваши, мужичьи дела.

– Что ж, и на том спасибо.

Есаулу нетерпелось поскорей уйти, после гибели Елены разговаривать с Марией ему было очень тяжко. Никогда особо не страдавший благочестием, Ванька чувствовал себя почти предателем, но жена Бегича встала на его пути. Тут же из толпы стрелецких жен послышалось:

– Вот бесстыжая, не успела мужа проводить, а уже на парне виснет.

– Какой он тебе парень, дура. Это же тот самый варнак, который за полячку-полюбовницу князя Одоевского убил и с ним в придачу еще шестнадцать государевых охранников, однако царь его помиловал. Видать, и сам Иван Васильевич эдакого злыдня испугался.

– Пусти, Маша, бабы ж смотрят, – стараясь не глядеть в блестящие от слез глаза своей нечаянной любовницы, попросил Иван.

– Да разве это бабы? Так – куры мокрохвостые. Меня корят, а сами бы полжизни отдали, чтоб такого мужика заполучить, – с досадою ответила Мария. – Жалеешь, вижу, что ту ночь со мной провел, так это зря. Елена, коль жива б была, тебя не осудила. Эка невидаль – мужику, с женой в разлуке целый год пребывающему, с чужою бабой переспать.

– Для нас с тобою это, может, и не диво, но Еленка-то по своей сути еще совсем девчонкой была, – печально вымолвил Иван и тут же строго вопросил: – А ты откуда про ее погибель знаешь?

– Так нынче ж на Москве лишь про то и говорят, – кивнула Маша на своих завистниц, – что один казачий атаман царю Сибирское царство подарил, а другой чуть не убил его за полячку-полюбовницу. И будто государь казнить сего великого злодея не стал, а повелел ему во имя искупления грехов в ту самую Сибирь отправиться да тамошнего хана изловить.