Сенатор Пакстон шагнул в свой офис:

– Люси, что за…

Он услышал щелчок замка боковой двери и нахмурился. Почти уже кинулся за ней, но заметил что-то на своем кресле.

Не веря своим глазам, мужчина взял в руки маленькую белую коробочку. Не может быть… Он открыл крышку и уставился невидящим взглядом на золотой медальон, едва разбирая его очертания за пеленой слез. Моника…

Мать Моники умерла от рака еще молодой, и Пакстону пришлось самому растить свою дочь. Ему далеко не все удавалось. Он любил ее больше собственной жизни, но был настолько занят своей карьерой, что никогда не уделял ей достаточного внимания. Не говоря уже о том, что не принимал участия в ее повседневной жизни. Он был удаленным отцом, причем настолько удаленным, что не знал о том, что Моника пересекала сотни миль каждые выходные, чтобы побыть со своим парнем – Адамом Скоттом.

Он любил ее всем сердцем, но не понимал, насколько она важна для него, пока девушка не исчезла в один ужасный день.

Многие годы Пакстон считал, что она сбежала, обвинял ее, затем себя. Хотел вернуть ее, чтобы умолять о прощении за все те огромные ошибки, что он совершил как ее отец. Но шесть лет назад сенатор узнал о том, что действительно случилось с его девочкой. Роджер Мортон предоставил эту информацию, вкупе с финансовыми данными, в обмен на снисхождение. Сенатор Пакстон поддержал его сделку со следствием, потому что должен был знать правду.

Правду о том, что она была мертва все то время, что он искал ее.

Он открыл медальон. Справа располагалась фотография Моники в день ее шестнадцатилетия. Широкая, светлая улыбка. Слева фотография Моники у него на руках в день ее рождения.

Пакстон заметил листок бумаги на своем кресле. Поднял, поднес к глазам, тяжело сел, не выпуская из рук медальон Моники, не пытаясь более подавить стон скорби, поднимающийся из его груди.

Спустя еще несколько минут он открыл сложенный листок записки.

Это принадлежит вам.

Люси расслабилась в первый раз, казалось, за целую вечность. Она свернулась калачиком у камина Шона в четверг утром. Тот тактично спросил, не будет ли она против огня с учетом того, что произошло на ферме всего неделю назад, но это не заставило ее бояться пламени больше, чем события шестилетней давности заставили ее бояться мужчин.

Роган лег рядом с нею с чашкой горячего кофе в руках. На нем были лишь спортивные штаны, она же закуталась в самую теплую пижаму и одеяло.

Люси откинула голову назад, подставляя ему свои губы.

– Избалуешь меня таким очарованием, – прошептала она.

– Раскусила мой коварный замысел! – признался Шон.

Она вздохнула:

– Завтра приезжает Патрик.

– И?..

Кинкейд нахмурилась и посмотрела на свой кофе.

– Люси, не молчи.

– Он мой брат.

– Да ну? Он и мой партнер, если что.

– Вот именно.

– «Вот именно» что?

Люси склонилась, поставила кофейную чашку на стол, затем обернулась и устроилась на коленях у Шона. Потом поцеловала его страстно, всеми силами стараясь обнимать и одновременно ласкать его широкую грудь. Он же притянул ее к себе, уверенными движениями поглаживая ее поясницу, затем спину, затем лопатки, затем шею. Она чувствовала, как его руки скользят по ее обнаженной коже, наслаждаясь каждой секундой.

Едва найдя в себе силы оторваться от него, Люси поцеловала его, покраснев, и произнесла:

– Вот это.

Спустя мгновение Шон сообразил, что она имела в виду.

– Ты боишься признаться своему брату в том, что мы спим вместе?

– Если честно, то скрыть будет сложновато, особенно если учесть, что и Диллон и Кейт знают, что я провела здесь всю неделю. Просто… я хочу, чтобы теперь все было так, как надо.

– А я думал, что это я делаю все так, как надо, – сказал Шон со своей самой соблазнительной улыбкой, медленно перемещая ладони вниз под ее пижамой.

Она подняла глаза к небу, затем рассмеялась на его щекотку.

– Люси, я люблю твой смех. Смейся больше.

– Тогда тебе будет не к чему шутить, так ведь?

– Я понимаю. Ты не хочешь торопить события.

– Не слишком. Но не могу же я просто переехать к тебе – ведь Патрик, в конце концов, тоже живет здесь! И это лишь одна из причин. Ты пытаешься раскрутить свой новый офис и уже отстаешь на две недели от графика только из-за меня.

Шон нахмурился:

– Вовсе не из-за тебя. Если ты хоть на секунду думаешь, что я…

Люси покачала головой:

– Нет, я имела в виду совсем другое. Я знаю, насколько важен для тебя ваш семейный бизнес. Понимаю, что ты пытаешься доказать своим братьям, что достоин их и что тебе еще важнее доказать это себе самому. Я понимаю тебя и уважаю твои желания. Мне самой кажется, что я должна постоянно доказывать своей семье, что выросла и способна самостоятельно принимать решения; что я сильнее, чем они думают. Они так давно пытаются защитить и оградить меня, и я люблю их за это, но мне пора заиметь свою собственную жизнь. Это моя жизнь – не Диллона, не Патрика, никого иного. Я должна добиться успеха или потерпеть неудачу в жизни – но только я, я сама, и никто иной!

– Тебя ждет только успех, – Шон провел пальцами по ее щеке.

Люси поцеловала его, чувствуя, как ее переполняет его уверенность в ней.

– А потому давай-ка ты займешься своим бизнесом, а я займусь своим собеседованием. Если все пойдет по плану, я буду в Квантико еще до конца года. Двадцать одна неделя обучения – и…

– Шшшш… – Он приложил палец к ее губам… – Я понимаю, Люси. И я никуда не денусь. Ты – самое лучшее из всего, что произошло в моей жизни. И благодаря тебе я становлюсь лучше. Я хочу быть с тобой, но понимаю, что нам предстоит пройти вместе несколько этапов. Первое. – Шонн поцеловал ее. – Мы поняли, что нравимся друг другу. – Он улыбнулся. – Второе. – Расстегнул верхнюю пуговицу ее пижамы. – Мы вдруг поняли, что нас влечет друг к другу. – Расстегнул следующую пуговицу. – Очень сильно влечет…

Его пальцы скользнули по ее обнаженной груди к третьей пуговице.

– Третье. – Роган расстегнул четвертую, последнюю пуговицу. – Мы хорошо проводим время вместе. У тебя есть своя личная жизнь. У меня – тоже. И эти две жизни вполне совместимы.

Он нежно поцеловал одну ее грудь, затем вторую. Люси сделала глубокий вдох и задержала дыхание.

– Четвертое, – сказал Шон с внезапно появившейся в голосе хрипотцой, – мы чрезвычайно совместимы в постели.

– Но мы не в постели, – прошептала мисс Кинкейд.

– Верно. Пришло время переходить к пятому этапу.