Я вышел в ночь, яркий свет фонарей освещает площадь передаэропортом, тускло блестят, как панцири гигантских жуков, крыши автомобилей. Настоянке сразу замечают таких спешащих или опаздывающих. Из ряда ожидающих в моюсторону метнулась «Волга», остановилась как вкопанная.

Высунулся краснорожий мужик с продувной рожей.

– Хозяин, куды гнать?

– В Южное Бутово, – велел я.

– Ого, – сказал он, – это ж будет…

Когда он выговорил сумму, в его глазах была готовностьотступить на заранее заготовленные позиции и назвать цифру поменьше, но я лишьмахнул рукой.

– Гони.

– Бу сделано, хозяин! – сказал он с облегчением.

Машина рванулась с места, будто под отечественным капотоммотор от феррари, а с госстоянки нас провожали угрюмыми взглядами таксисты. Естьвещи неизменные: лучшие места принадлежат частникам, как при советской власти,так и при всех последующих.

Мужик гнал машину умело, скорость превышал вдвое, но когдаантирадар высветил что-то нехорошее, мы прошли мимо затаившихся гаишников чиннои едва ли не на цыпочках, а потом снова рванули во всю ивановскую, водительтолько косился иногда на экран антирадара.

Десять минут от Шереметьево до Окружной, тридцать поКольцевой, пробок в это время суток нет, водила на Окружной с наслаждениемвыжал все, что могла дать машина, и уже не покидал левый ряд. К счастью, в этотчас машин мало, да и те больше на правых полосах, а если далеко впередипоказывалась какая машина, обычно крутая иномарка, водитель требовательно мигалфарами, а если уступали лыжню недостаточно быстро, ухитрялся проскакивать поузенькой полоске у самого бетонного забора и так подрезал нахала, что тот впанике дергался, его несло направо через все восемь полос.

Я посмотрел на часы, спросил:

– Связь с Инетом есть?

– Обижаешь, хозяин, – ответил водитель, неповорачивая головы, но глаза довольно заблестели. – Прямо перед тобойпанель… Всего десять долларов за пользование.

Пластина подалась в мою сторону легко, одновременнозасветился жидкокристаллический экран. Я вошел в Инет с первого нажатияклавиши, здесь пароль вводить не надо, сохранен, настучал адрес моего сайта.Высветилась заставка сразу же, хотя здесь всего лишь через спутник, быстронабрал код сайта, сбившись только раз, вот она, моя главная директория, вот прогазамены пароля…

Я отстучал набор цифр вперемешку со словами, с облегчениемвышел из Инета. Водитель краем глаза посматривал, как я выключил и задвинулвстроенный ноутбук обратно.

– Полегчало?

– Есть такое, – признался я. – Ты… вот что,не гони так. У меня уже ничего не горит.

– Успел погасить? – поинтересовался водитель. И,не дожидаясь ответа, сказал: – Кого я только не возил, как-нибудь книгу напишу…В метро да на улице таких людёв не встретишь. А на самолетах простые слесари нелетают. Ты вон, вижу, из непростых…

– Зато слесарь, – согласился я. – Давай вправый ряд, скоро съезд с Окружной.

– Знаю, – ответил он бодро. – Не впервой и вБутово, я тут бывал, когда первые дома закладывали…

Он казался то простым таким хитреньким мужиком, то вдруг вего речи проскальзывали странные обороты, совсем не нижнего уровня. Я косилсяна одутловатое лицо, небритое, с мешками под глазами, лицо выпивохи и бабника,но в какие-то моменты как будто видел то, что под этим слоем жирка и помятойкожи: тугие мышцы, сжатые челюсти, острый взгляд, словно в водилы подалсянедавний спецназовец, уволенный за какие-то проступки.

Поколебавшись, я взял с подставки шоферский мобильник,потыкал пальцем. После первого же гудка услышал щелчок и усталый голос:

– Слушаю.

– Привет, Кристина, – сказал я. – Я уже вМоскве, еду из Шереметьево. Твои хозяева тебя выдали… но это мелочи, верно?

На том конце беспроводной связи после паузы голос сказалпочти шепотом:

– Прости…

– Ладно, – сказал я. – У тебя какое звание?Не меньше полковника, верно?.. Значит, какое-то образование в самом делеимеется. Дуй ко мне, появилась срочная работа.

Я слышал ее дыхание в мембране, потом раздался недоверчивыйголос:

– Ты… что ты задумал?

– Решил удавить тебя своими руками, – ответил я.

На этот раз пауза была совсем крохотная. Я услышал легкийнерешительный вздох, затем тихий голос:

– Лечу.

Водила посматривал на меня искоса, но помалкивал. Похоже, всамом деле возил самых разных людей, а разговоры по мобильнику и раньше инойраз звучали достаточно загадочно и устрашающе.

На въезде в Бутово мы ухитрились нарушить еще пару правил, втом числе и ограничения в скорости, но милицейской машины не видно. Свернули набульвар Ушакова, я указал на дом. Водитель напоследок щегольнул, проехавнапрямик едва ли не на двух колесах по пешеходной дорожке. Я щедро расплатился,он довольно хмыкнул, хорошо, когда сразу долларами, других у меня сейчас и нет,машина круто развернулась к дороге, а я влетел в подъезд.

Кодовый замок, удивленный взгляд консьержки, мелькнулиступеньки, почтовые ящики на стене. Над шахтой лифта пошли двигаться огоньки,очень надолго замирая в каждой ячейке. Я переминался с ноги на ногу, едва неподвывал, как человек, который из последних сил зажимает кольцо ануса, чтобысодержимое прямой кишки не вывалилось в штаны.

Наконец двери лифта распахнулись, я тут же оказался внутрикабины, торопливо нажал верхнюю кнопку, фу-у, наконец-то двинулись снеспешностью черепахи вверх. На своей площадке едва не отпрянул обратно в лифт:целая толпа, все возбужденно галдят. Дородный милиционер черкает в блокноте,лицо скучающее, слегка брезгливое. Увидев меня, кивнул.

– Здравствуйте! Старший лейтенант Онищенко, участковыйинспектор. Вы из шестьдесят седьмой квартиры, верно?.. Я еще помню, у вассобака такая страшная…

– Собака у меня милая и красивая, – возразил янервно. – Что случилось?

– Вы знали Томберга, – спросил он, – жильцаиз квартиры на вашем этаже?..

– Знал, – ответил я упавшим голосом. – Но…что с ним?

– Оставил записку, – ответил участковый. –Обычное «Прошу никого не винить, по собственному хотению». Но там еще однастранная приписка…

– Какая?

– «Закрыто последнее издательство, – процитировалинспектор, заглядывая одним глазом в блокнот. – Жить незачем»… Это чтозначит?

– Не хотел жить на пенсию, – ответил я сдавленнымголосом. Невидимая рука схватила меня за горло и сжала. – Он хотел…работать. Извините…

Деревянными шагами я направился к двери, отпер, ноги понеслиедва ли не вслепую через общий коридор, кое-как вставил ключ в замочнуюскважину. Не успел я со своим Главным романом. Не успел!.. Томберг остался быжив, чувствую. Да что там чувствую, знаю. Всегда медлим, всегда опаздываем, а врезультате имеем… что имеем.