мечом без плана бросаться на десяток магов. Но что-то неимоверно жгло рыцаря изнутри. Щемило сердце. Быть может то самое болезненное чувство обостренной справедливости, про которое говорил Жак? Или что-то другое, чему Лаи не мог найти определения. Судьба? Проведение? Рок? А если это банальная ярость и жажда крови? Вдруг война все же доконала его и сделала из доброго юноши ту самую тварь из Бездны, которую в нем видел командир крылатых всадников?

Ступени мелькали под ногами, рукоять полуторного меча приятно холодила обожженную ладонь. Он не чувствовал ни усталости, ни боли. Какое-то неистовое воодушевление охотника, почти догнавшего свою жертву, охватило рыцаря и придало ему сил. А может, это то самое чувство, когда человек, который слишком долго шел к самой главной цели в своей жизни – преодолевает последние ступени до нее.

Слишком узкий коридор винтовой лестницы не позволял размахнуться полуторным мечом. Сэр Аргилай нес оружие перед собой, чтобы в случае встречи с противником – нанести молниеносный укол.

Из-за поворота внезапно появился высокий маг с черной бородой, одетый в длинный тулуп. Рыцарь не слышал его шагов. Противник вскинул руки перед собой ладонями вперед, и открыл рот, чтобы произнести заклинание, но Лаи не позволил ему это сделать. Острый меч крылатых всадников легко пробил теплую одежду и вошел между ребер. Маг не успел произнести заклинание, он захрипел и упал. Перекатившись через несколько ступенек, старик замер без движения у ног героя Драгана.

"Вот вам и могучие маги" – усмехнулся про себя Аргилай.

Сверху раздались торопливые шаги. Рыцарь приник спиной к стене, чтобы не позволить следующему противнику заметить его прежде, чем у Лаи появится возможность нанести смертельный удар. Сейчас Камень Ярости хотел только убивать.

Глава 24. Последний бой.

Желая поскорее догнать отца, Трицитиана поспешно спускалась, прыгая через ступеньку. В голове клубились мрачные мысли про то, какое зрелище ожидает их внизу в городе. Женщина с ужасом представляла, во что превратились улицы Грейсвана после пожара. Сотни, если не тысячи обугленных трупов и жуткий смрад, навеки пропитавший остатки строений. Остывший жидкий огонь, превратившийся в камень и навсегда похоронивший под собой белоснежную мостовую. Ту самую мостовую, которой арт-три подарила множество шагов. И конечно пепел. Жирный, густой. Словно выпавший снег, он покроет пространство на многие километры вокруг. И ночь будет долгой. Гарь, закрывшая солнце, осядет не раньше, чем через несколько дней.

Внизу, за поворотом, послышался какой-то приглушенный грохот, словно кто-то оступился на лестнице.

– Отец, ты в порядке? – громко спросила арт-три и ускорила шаг.

Ей никто не ответил.

Годы приключений и скитаний, в мире полном опасностей, выработали инстинкты, которые сейчас кричали об угрозе, ждущей впереди. Но кто здесь может находиться? Замок Поднебесный расположен высоко в горах и до него практически невозможно добраться.

– Три, это ты? – донесся снизу вопрос, заданный голосом, настолько знакомым, что в его реальность просто не хотелось верить.

Но нет, слух не подвел. На ступенях стоял именно он – чужак из другого мира, герой Драгана, Камень Ярости. С ног до головы перемазанный сажей и воняющий, как копченая вобла, Аргилай, с удивлением и ненавистью, взирал на свою боевую подругу.

– И ты, – севшим голосом сокрушенно спросил рыцарь. – И ты с ними, Три? Как же ты могла…

Трицитиана уже собиралась объяснить ему всю ситуацию, предупредить об опасности, затаившейся наверху в башне, когда заметила окровавленный меч и своего отца, лежащего ничком на ступенях. Забыв обо всем, женщина, очертя голову, бросилась к магу. Перевернула его, расстегнула тулуп. На теле, еще живого Ломонда, рядом с сердцем зияла окровавленная рана. Кровь толчками вытекала из пробитой груди.

– Отец… – прохрипела она.

Слезы душили горло и мешали смотреть. Женщина сорвала с себя плащ и крепко зажала рану на теле мага. Она не слышала, как Аргилай продолжил свой путь наверх. Арт-три было уже не до него. Её было ни до чего. Единственный во всем мире родной человек, любимый отец, сейчас умирал у нее руках.

Раненый что-то шептал одними губами. Трица нагнулась к его лицу, пытаясь расслышать слова.

– …солнце потухнет, камень потечет, алтарь обагрится кровью, мир покроет пепел. Смерть поможет собрать все осколки разбитого сердца последнего из вернувшихся воедино. Создатель возродиться, – расслышала она шепот отца. – Создатель это он! Спаси его!

– О чем ты говоришь, отец? – изумилась женщина, стараясь выровнять дыхание и справиться с подступающими рыданиями. – Все осколки собраны. Все чужаки мертвы. Лаи последний. Он не Создатель.

– Не все. – прошептали бледнеющие губы. – Ты первая.

Слезы текли по конопатым щекам Трицитианы и капали на такое родное, любимое лицо, знакомое ей с детства. Впитывались в окрашенную тушью бороду отца. Её отца.

– Я не чужак папа, я твоя дочь. Помнишь: далеко на западе ты полюбил мою маму – арт-три, – успокаивающим голосом напомнила женщина. – Когда мама забеременела, ты выкрал её из храма. Ты боялся, что родится мальчик и по законам арт-три его убьют. Вы бежали на корабле, ты забыл? Мама умерла при родах, но я выжила.

Ломонд слабо улыбнулся. Лицо побелело, становясь, как снег в горах.

– Я это придумал, Конопушка. Арт-три – выдумка.

– Но я выросла в Ноби, – заволновалась Трица. – Там прошло мое детство, я помню.

"Это бред умирающего человека или правда?" – в душу девушки закрались сомнения. Культ воительниц Арт-три, Огненная Фея – они всегда являлись лишь сказкой, персонажами мифов и легенд. Но Трицитиана всю жизнь верила: где-то далеко на западе есть храм. В нем могучие женщины-войны поклоняются богине Три. Ни один мужчина не переступал порог этого храма. Ни один мальчик рожденный арт-три не остался в живых. Все последовательницы этого культа чтут его суровые законы, грозящие нарушителю смертью: не вступать в брак и не покидать храм. История ее матери, так полюбившей ее отца, что это оказалось сильнее страха гибели – всегда оставалась для Трицы единственным доказательством, что этот мир еще не так безнадежен, как стремится ей ежедневно доказать. Но теперь она сомневалась и в этом.

По лестнице кто-то пробежал. Женщина не обернулась, сейчас для нее существовал только отец.

Внезапно слабеющая рука мага сильно сжала плечо Огненной Феи. Ломонд собрал последние силы и его голос зазвучал громче, почти как раньше, до ранения. Однако на губах выступила кровь.

– Ты первая из явившихся в наш мир. Ты последняя из осколков Создателя. Я скрыл тебя от магов. Выдал за свою дочь. Они поверили. Мы похожи. Помнишь мою энергетическую каплю? Ты всегда интересовалась ей. А я врал. Она твоя. Твое детство. Прости меня, я