Получилось немного приторно, но сейчас мне отчего-то это пришлось по вкусу. Окунувшись с головой в горячую воду, я вынырнула и откинулась на бортик, прислоняя затылок к гладкому камню ступеней. Мысли были удивительно ясными и четкими… и отнюдь не самыми приятными.

Конечно, благоразумием я никогда не отличалась. Но в последние месяцы вела себя… попросту глупо. А уж в минувшее десятидневье…

Самонадеянность в маяке дамы Архив, упрямство в Амиро, Осиновом городе, беспечность в родном дворце… Но, бесспорно, величайшей моей ошибкой было то, что я недооценила Кирима-Шайю.

Его называли лордом — но с чего мне взбрело в голову, что он станет вести себя благородно и не посмеет применить к леди силу своей карты? Ха, ха и еще раз — ха! Он заколдовал меня без малейших угрызений совести… и, уверена, считает, что находился в своем праве.

Кирим — Незнакомец-на-Перекрестке. Седьмые в раскладе не задумываются о порочности собственных желаний. Они просто берут то, что хотят. Таков был Холо — и лорд Багряного Листопада ничем не лучше. Меня сбили с толку тонкие и учтивые манеры Кирима, но это оказался лишь легкий флер западной изысканности над темной и страстной бездной. У Незнакомца, возможно, вовсе не было намерения разрушить мою жизнь или рассудок, но вряд ли бы подобные опасения остановили бы его.

Кирим сказал, что любит меня. Он не мог лгать под действием эликсира… Но кто знает — быть может, под любовью лорд Багряного Листопада подразумевает нечто иное…

«Любовь — желание обладать безраздельно», — говорил законченный эгоист Холо.

«Любовь — это необходимость быть рядом», — считал мой принц, Лило.

«Стремление принадлежать», — словно возражала им Карле.

А уж какими разными словами только не воспевал это чувство поганец… тьфу ты… величайший менестрель из всех, Суэло Аметист!

Что же такое любовь… для меня?

Немного насмешливое и безгранично преданное «госпожа», затаенная властность под показной покорностью, золотая россыпь в черно-фиолетовой глубине, намек на улыбку, нахальный и уверенный взгляд, который становится таким нежным, когда украдкой, пока я не вижу, скользит по моему лицу… и ладонь, на которую можно опереться, и тихий шепот:

«Все будет хорошо, Лале… Я не оставлю вас…»

— Мило… — выдохнула я и зажмурилась, ныряя под воду.

На сей раз задержалась на глубине надолго, пока в груди не закололо, а под веками не заплясали искры.

Я люблю своего ученика. Я хочу быть с ним — прямо сейчас. Но… имею ли на это право?

Еще три дня назад ответом стало бы уверенное «Да!». Но теперь… Сколько раз по моей вине Мило оказывался в шаге от гибели, а то и от участи худшей, нежели смерть! Я слишком долго закрывала глаза на его чувства, а потом — просто играла на них, зная, что он не посмеет меня оттолкнуть. Сама запретила мальчику произносить слова любви, чтобы не чувствовать себя обязанной, придумала глупые отговорки — «признания в глазах», «вовремя протянутая рука»… Не важно, говорил Мило или нет — он любил. А я знала это, все время знала — и принимала его чувства.

А потом — осквернила их, разделив ложе с Киримом. Пусть — околдованная, но это не может быть оправданием. Ведь волшебство карты не порождает новых желаний. Оно лишь усиливает те, что уже есть. А это значит, что даже не встреться Кирим на моем пути, однажды я бы причинила Мило такую же боль.

Моя любовь — это зависимость, жалкая попытка убить свое одиночество. Она разрушает все, к чему прикасается.

Так ядовитая лоза

Питает к вишне жажду-страсть:

Обвиться, голодно припасть

К живительным, целебным сокам.

И мне ль, садовнику, не знать,

Что гибелен такой союз:

В плену любви жестоких уз

Погибнет дерево до срока.

Чувства к Лило были сильными и яркими, словно пламя. «Великая любовь — великое благо», — говорят побережники в Доме Волн, но с этим утверждением согласятся и жители Амиро, и Волки из Дома Зверей, и обитатели далеких северных гор. Мне и юному принцу был вручен бесценный дар, но мы не сумели распорядиться им правильно. Он принес больше горя, чем счастья, разрушил мою жизнь… и Лило. Принц не вынес своего медленного старения-угасания, в то время как я оставалась юной.

А я не выдержала разлуки.

Лило не смог забыть меня и начать все сначала, когда этого потребовала жизнь, ведь я занимала все его время, целиком, жаждала внимания каждую минуту… Чувство вины от вынужденной разлуки сломало его. А ведь он был таким сильным, мой принц!

Мило же — всего лишь мальчик. Такая, как я, может искорежить ему судьбу. После того, как Авантюрин едва не провалился в тени, пытаясь заставить меня… ревновать? Сожалеть? Не знаю… сомнений не осталось.

Шутовка Лале должна переступить через свои чувства и держаться как можно дальше от одного пылкого, влюбленного мальчишки.

От одной мысли о том, что мне придется покинуть Мило, сердце пронзила острая боль.

Нет. Я не вынесу. Сойду с ума снова — на этот раз навсегда, без возврата. Но и продолжать причинять боль ему я не могу.

«Как хорошо, что Тирле скинула меня на Сумеречные пути! — пронеслось внезапно в голове. — Наверняка все, кто был тем днем в зале, сбросили шутовку со счетов. Из теней не возвращаются… И Мило знает об этом».

Значит, для него я уже… мертва?

Какой замечательный… шанс.

— Надо запретить слугам распространять весть о моем возвращении, — произнесла я вслух, чтобы придать себе уверенности. — Пробраться тайком во дворец, разузнать обстановку… Расспросить того же Тарло. А потом уже решить, стоит ли воскресать.

Буду ждать знака судьбы — хотя бы три дня. Нечто, что подскажет мне верное решение, поможет определиться с выбором. И если он окажется не в мою пользу…

Я всегда могу наблюдать за Мило издалека.

Возможно, мне даже будет довольно этого.

Возможно…

— Вылезай из купальни, Лале, — вздохнула я, закрывая мокрыми ладонями лицо. — Пора.

Без помощи Мило и с тем ограниченным временем, которое осталось в моем распоряжении, и думать было нечего о привычных косичках с колокольцами на концах. Пришлось просто подсушить волосы отрезом мягкой ткани и утянуть их лентой в низкий хвост. Без своей неповторимой прически и яркой краски на лице, в простом дорожном платье — темно-серые бриджи, белая блуза, пепельный сюртук с тонким черным поясом — я была непохожа на саму себя. Из зеркала на меня смотрела вполне взрослая женщина — немного грустная, очень усталая и маленькая… Но все же за девочку-подростка ее уже не приняли бы даже с пьяных глаз.

Потемневшие от влаги рыжие волосы четкими кольцами вились по плечам. Отросшая и аккуратно зачесанная набок челка щекотала скулу. Капелька воды с мокрой шевелюры медленно катилась по щеке. Я сняла ее пальцем и лизнула — пресная влага с горковато-сладким запахом ванили.