«Это такая змея, тропический душитель, а попросту — удав…» Хотя он и не был медэкспертом, но не сомневался в том, что женщина была задушена.

— Может, ей еще можно помочь? — неуверенно спросила Эльвира, чуть заметно вздрагивая от волнения, пока еще почти приятного: на ее глазах происходило что-то настоящее. Пусть трагическое, страшное, но зато не похожее на все то, с чем ей приходилось иметь дело прежде, — даже гибель Канна представлялась ей какой-то почти нереальной.

— Поздно… Разве не видно? Кстати, ваша мобилка работает?

— Нет сигнала, — сообщила Эльвира секунду спустя.

Рудольф молча развернулся и зашагал к выходу. Эльвира заспешила за ним.

Возвращаться в свой кабинет Рудольф не стал — ему показалось, что логичнее будет обратиться к сидящему неподалеку дежурному охраннику. Уж тот точно с утра был на месте — утром он перекинулся с Рудольфом парой слов. Тем не менее стол, притаившийся в нише у лифта, был пуст, как стойка в буфете.

— Так, — произнес Рудольф и ощутил прокатившийся по спине легкий холодок: он уже догадывался, что увидит ЗА столом, тем более что на светло-сиреневой побелке виднелись подозрительные темные брызги, а в воздухе стоял особый густой и сладковатый запах.

— Почему мы остановились?

Рудольф повернулся к журналистке и заступил ей дорогу.

— Так вы говорите, эти больные воображают себя удавами и начинают всех душить? — устало спросил он.

— Что? — Это было совсем не в стиле Эльвиры, но она растерялась. — Вы думаете…

— Я ничего не думаю… Кроме того, что вам не стоит подходить туда. — На всякий случай Рудольф оглянулся и принялся прислушиваться, не раздадутся ли в коридоре шаги, пускай даже приглушенные ковровой дорожкой.

— Пустите! — Эльвира отстранила его почти грубо, быстро подошла к столу, пригнулась и резко побледнела, отшатываясь назад.

— Я же сказал — не стоит смотреть, — глухо повторил Рудольф.

— Господи… — Эльвира вновь повернулась к нему и покачала головой.

Выражение самодовольной уверенности исчезло с ее лица — теперь перед Рудольфом находилась обыкновенная испуганная женщина.

— Идем отсюда, — уже более мягко сказал он, потянулся было к клавиатуре комплексного коммуникационного терминала, но отдернул руку, заметив покрывший кнопки кровяной крап. — Внизу тоже есть телефон… и полиция.

По лестнице они скатились едва ли не бегом. Когда дверь-вертушка закружилась, выбрасывая их на улицу, где-то позади раздался приглушенный расстоянием крик…

* * *

Неправда, что правительство страны в тот день бездействовало, — будь это так, вряд ли появилась бы в сети рассказывающая о констрикторизме передача. Состряпанная наспех, она вызывала потом много толков по поводу непрофессионализма в изложении сути происходящего, но войти в историю ей это не помешало, да и посты вокруг города в противном случае вряд ли были бы выставлены так быстро. А что было сделано помимо этого — отдельный разговор.

— …Это болезнь, — вещал с экранов мониторов курносый профессор, время от времени бросая испуганные взгляды куда-то в сторону (всякий раз режиссер передачи при этом морщился и строил рожи). — Странная, не известная пока науке болезнь. — При этих словах камера отъехала, позволяя зрителям рассмотреть сидящих за длинным столом светил медицины, среди которых, видно по недоразумению, затесалось несколько военных. — Вы хотите знать, что мы сегодня знаем об этом заболевании, пока условно названном констрикторизмом? Можно сказать, что почти ничего, хотя научные исследования активно ведутся. — В этот момент в эфир вырвался чей-то невразумительный возмущенный шепот: профессору что-то подсказывали, отчего его щеки и даже нос порозовели. — В скором времени мы надеемся получить ответы на все интересующие вас вопросы. Пока об эпидемии можно сообщить следующее: все известные случаи заболевания зафиксированы в одном-единственном населенном пункте, так что можно говорить об определенной локализации очага инфекции, из чего следует, что карантинные ограничения сегодня могут оказаться достаточно эффективной мерой по предупреждению ее распространения по стране и миру. Для констрикторизма характерны следующие симптомы: в первую очередь происходит изменение в скорости обменных процессов организма…

— Боже, неужели это правда?! — прошептала Эльвира, глядя на висящий на стене высотного здания экран и от изумления забыв, что такая передача сама по себе была событием чуть ли не более немыслимым, чем подобная эпидемия. — Вот, называется, опровергла слухи…

— Успокойтесь. — Рудольф взял ее за руку.

Они стояли в центре сквера, обычно многолюдного, но теперь напрочь опустевшего — казалось, даже многочисленные бродячие собаки решили убраться оттуда подальше от опасности.

— …что визуально выражается, — продолжал вещать голос, — в характерных «плавающих» движениях, свидетельствующих об изменении тормозных реакций. — При этих словах многие из сидящих за столом медиков изменились в лице, словно профессор ляпнул какую-то глупость. — Одновременно возрастает мышечный потенциал, что сопровождается угнетением ряда мозговых центров. — Чем дольше профессор говорил, тем испуганнее становился; теперь он оглядывался не только в сторону режиссера и оператора, а косился то направо, то налево, и от этого легко могло сложиться впечатление, будто он высматривает, не ворвались ли в студию констрикторы. — Также происходит подавление центров контроля. — Он начал запинаться через слово и то и дело проводил рукой по лбу, вытирая капли пота. — И возбуждение центров агрессивности. На этой стадии больной неадекватно реагирует на происходящее и пребывает в состоянии невменяемости. — Неожиданно профессор махнул рукой и заговорил ровнее. Его карьера, во всяком случае престиж среди коллег, были уже безвозвратно утрачены (так он думал), а значит, терять было нечего. — Именно тогда больной становится агрессивен и опасен для окружающих, несмотря на всю его медлительность. В нем просыпается желание крушить все вокруг, уничтожать все живое, чем он успешно и занимается. — Тут в запись снова вторгся возмущенный шепот. — А? Что? Да… По истечении некоторого времени, от нескольких часов до нескольких суток, в болезни наступает следующая стадия, внешне напоминающая ускоренно текущую дистрофию: больной резко теряет силы, его организм истощается, буквально пожирая сам себя, и в течение нескольких минут наступает летальный исход. В связи с опасностью, которую, как мы уже говорили, создает первая стадия констрикторизма, разработан следующий ряд мероприятий…

— Благодарим, — едва ли не силой оттянул в сторону профессора комментатор, — за интересный рассказ об эпидемии. — Он тоже чувствовал, что от волнения говорит что-то не то, но с его языка упорно продолжали лететь заезженные фразы. — А теперь, уважаемые зрители, перед вами выступит ответственный за организацию карантинных мероприятий, призванных оградить вас от риска заболеть этой ужасной болезнью или стать жертвой констрикторов. Позвольте представить вам полковника внутренних войск…

При этих словах Эльвира и Рудольф переглянулись и, не сговариваясь, зашагали по улице прочь…