— А это вправду понятно, милорд Фрэнсис? — осведомилась Мария сладким голоском.

— Я никогда не забываю, прекрасная моя кузина, что внешность обманчива.

— Я тоже, Фрэнсис, хотя и усвоила эту истину довольно поздно.

— Не поворачивай голову, Мария, к нам приближаются неприятности.

— Король с Анной? Вот уж не думала, что она его потащит сюда, — тихо сказала Мария, не поворачивая головы.

— Нет, миледи. Я имел в виду твоего отца. Точно самая грозная снежная буря, какую я только видел.

У Марии екнуло сердце, она повернулась и увидела Томаса Болейна. «Быть может, я должна преподать ему урок, как надлежит скрывать от придворных свои чувства?» — подумала она, едва увидев его мрачную физиономию. Возможно, Анна успела выболтать свое намерение помочь сестре Кэри и это так на него подействовало?

— Добрый вечер, Фрэнсис, — кивнул отец родственнику. — Дочка, я хочу с тобой поговорить. Его величество сейчас занят, а сесть за стол прежде него никто не посмеет. Пойдем, прогуляемся?

— Должно быть, вас неправильно уведомили, отец, — спокойно отвечала Мария. — Мне кажется, что Анна и король уже вдоволь наговорились с придворными и собираются садиться за стол. Однако же я охотно с вами пройдусь, если вы того желаете.

— Нет, нет, мне в таком случае надо спешить назад, но после обеда мы с тобой увидимся. Постарайся не уходить к дочке, пока я с тобой не поговорю.

— Я с нетерпением стану ждать нашей беседы, милорд. Мне так редко выпадает случай повидаться с вами. — Она улыбнулась, глядя на него снизу вверх, и набралась смелости не отводить взгляда, пока отец не сощурился грозно.

— Ты быстро присмиреешь, когда услышишь, что я скажу, — проговорил он тихо, чтобы не было слышно Фрэнсису. Потом снова загремели фанфары, и он резко вскинул голову. — Черт меня побери! — услышала Мария; лицо отца стало пепельно-серым. — Неужели королева? Она не посмеет прийти, ведь знает же, что ее здесь не желают видеть. — Он опрометью бросился к королевскому возвышению, подпрыгивая и расталкивая пораженных придворных.

Действительно, вошла королева Екатерина в сопровождении четырех своих фрейлин — все в черном, словно вестники у врат преисподней. Король побагровел и чуть не задохнулся от гнева, а черные глаза Анны метали молнии; она не отпустила руку короля. Стихли фанфары, и шепоток перешел в тихий гул.

— Но она все же осмелилась! — воскликнул стоявший подле Марии Фрэнсис. — Осмелилась же!

Королева низко поклонилась государю, подчеркнуто не обращая внимания на столпившихся близ него чванливых Болейнов и их сторонников.

— Я скучаю по моему супругу, — прозвенел ее чистый голос с характерным испанским акцентом. — Я невыразимо тоскую по нему, как тоскует и моя дочь Мария. — Она собрала тяжелые юбки и по двум ступенькам поднялась на возвышение. Медленно королева опустилась в огромное кресло справа от короля, где собиралась сесть Анна, а две фрейлины поспешили расправить ее юбки и придвинуть кресло ближе к столу.

Король застыл как статуя, живое олицетворение сдерживаемого с трудом гнева. Потом резко повернулся широкой спиной к притихшей толпе придворных и низко наклонился к жене над уставленным золотыми и серебряными блюдами и кубками столом. Но если он надеялся, что его слова прозвучат достаточно тихо, чтобы их никто не услышал, то в этом он не преуспел.

— Мадам, — четко выговорил он, — вас не приглашали сюда, и о приходе вашем не было возвещено.

— Но ведь по-другому мне не удается повидать вас, супруг мой, — твердо парировала королева. На мгновение глаза Марии встретились с глазами Анны, которая беспомощно оглядывала толпу. В них Мария прочитала старательно скрываемую растерянность и страх.

— Король встретится с вами, когда сам того пожелает, мадам. — Голос короля источал яд. — Сейчас он этого не желает. У вас есть собственный двор, и в его пределах вы вольны бывать, где пожелаете, но… не здесь! — Спина его затряслась, резкий голос эхом отражался от потолочных балок.

Мария до боли впилась ногтями в ладони. Ей самой было странно, что ее так трогает эта гордая королева, утратившая любимого мужчину и доведенная его безрассудством до отчаянного шага: она все поставила на карту. Мария попыталась разбудить в себе естественное сочувствие к родной сестре, но стройная девушка, которая стояла, гордо выпрямившись, между отцом и королем, не вызывала у нее никаких чувств. Удивительно ли тогда, что другие поддерживают королеву, рискуя навлечь на себя гнев Его величества и потерять все, о чем мечтали!

Послышался громкий скрежет — это королева отодвинула кресло и тяжело поднялась.

— Мне не так хотелось пировать, мой король, как снова увидеть вас. Я желаю подождать вас в личных покоях; когда вы завершите здесь пиршество со своими… друзьями, тогда мы сможем побеседовать. Я буду ожидать вас. — Она медленно поклонилась толпе придворных. Какой маленькой и хрупкой она казалась на возвышении, особенно в сравнении с королем и сомкнувшимися за ним Болейнами. И эти две силы сошлись в схватке за власть.

Екатерина спустилась с королевского помоста, и Мария глазами провожала фигуру, с головы до ног закутанную в черное, пока та не скрылась за огромной металлической ширмой, установленной, чтобы в зал не проникали зимние сквозняки. Мария с Фрэнсисом Брайаном все еще стояли совсем близко от этого выхода, от двери, ведшей из Большого зала в личные покои короля.

По сигналу распорядителя все уселись за столы — в молчании, чувствуя себя крайне неловко. Мария заметила, что король многословно извиняется перед Анной, с губ которой теперь совершенно исчезла улыбка. Обед длился целую вечность, а Марии со своего места было совсем не видно Стаффа. Они с Фрэнсисом вполголоса беседовали о всяких пустяках, как и остальные пирующие, пока не было дано разрешение встать из-за стола, после чего все радостно устремились на длинную галерею, танцевать.

Мария поднялась, выпрямилась и окинула толпу внимательным взглядом, отыскивая Стаффа и Норриса, которому обещала первый танец. Но не успела она даже близко подойти к двери, как рядом снова оказался отец.

— Пойдем сюда, в коридор, — обратился он к ней резким тоном. — Все спешат в обратном направлении, так что на нас никто и внимания не обратит.

— Я сомневаюсь, отец, что на меня вообще хоть кто-нибудь обратит внимание, — ответила Мария, когда отец увлек ее за ширму, в тот самый коридор, куда в начале обеда так печально удалилась королева со своими дамами.

— Послушай, Мария, — начал отец, когда они остановились в полутемном коридоре, — ты сердишься и ревнуешь, что король женится на Анне, — это я в состоянии понять. Но встряхнись, девочка! Прекрати дерзить и… э… проявлять неуважение, которое я в последнее время за тобой замечаю.

— Мы с Анной в лучших отношениях, отец, как и с Джорджем.

— Я говорил об отношении ко мне, Мария, и ты это прекрасно понимаешь. Я не мог ничего поделать, когда Его величество решил передать другим земли, прежде дарованные Кэри. Они принадлежат ему: он дал, он волен и забрать. Будь благодарна ему за то, что Гарри благополучно воспитывается вместе с Фицроем в Хэтфилде. Кое-кто даже говорит, будто король умышленно не позволяет парню унаследовать земли Кэри, чтобы показать всем: это не сын Вилла Кэри. Возможно, потом Его величество наделит его более обширными землями — королевскими землями, Мария.