А.И.Староминов (постоянный участник собраний у Гуровой), человек вдумчивый и основательный, говорит медленно. В свое время окончил семинарию, потом Петровскую академию. Многие годы работал агрономом на опытной станции под Сергиевым Посадом. Не большевик, но из сочувствующих: «В общем и целом – да. Но есть и отличия. У нас сам фараон, уверовав в Единого Бога, сделался для народа новым Моисеем. Не только не препятствовал никому идти в Землю Обетованную – лично повел туда народ. По этой причине из земли рабства, кроме евреев, вышло немало и других племен, увлеченных общим движением, а главное, бездна природных египтян.

И вот в семнадцатом году, когда народ изготовился перейти Красное море, навсегда оставить прежнюю насквозь греховную египетскую жизнь и, никуда не сворачивая, идти в землю правды и справедливости, природные египтяне – дворяне, – стакнувшись в Белую армию, перегородили ему дорогу. Те, что раньше вслед за Александром Освободителем направо и налево клялись, что веруют в Единого Бога, давно уже Израиль истинный, снова показали настоящую сущность. К счастью, Красное море и на этот раз погребло восставших на Господа. До турецкого берега добрались немногие. Но дело не кончено. По сию пору в среде избранного народа немало таких, кто лишь делает вид, что свой, на самом деле он враг. В общем, отделение чистых от нечистых – самая важная, самая сложная задача революции. Прежде чем удастся разоблачить предателей, пройдут годы и годы».

Гуданов (о нем я ничего не знаю, видел его у Гуровой первый раз): «Русская история – вечные качели между Землей Обетованной и Египтом, который, чтобы больше запутать, то Египет Иосифа, то Египет Моисея. В эти рамки мы и зажаты: ходим туда-сюда, словно маятник. При начале пути – узкие врата – Красное море. Каждый раз мы верим, что пройдем их без крови, в крайнем случае погибнут одни враги, мы же даже не замочим ног. Замерзшая вода сверкающими ледяными стенами как вкопанная встанет от нас по обе стороны».

Дети и жены, миллионы которых погибли во время Гражданской войны от тифа и испанки, от голода, холода и холеры, были теми несчастными, что Иаков через двадцать лет после бегства (половина срока скитания народа по Синаю), идя в Землю Обетованную, поставил впереди своего стана, чтобы умилостивить Исава.

Кормчий говорит, что первая эмиграция еще в России приняла бегунскую веру, оттого Бог и спас, дал укрыться от зла.

Те, кто испокон века бежал и продолжает бежать из России, растягивают спасительный полог – теперь он укрывает от зла и другие земли.

В Риме кубанский казак – он провоевал полных семь лет (мировая бойня и вся Гражданская) – объяснял мне, что любую войну, тем более ту, в которой одни дети Христа убивают других, признает за зло. В то же время и он верил, что не зря оказался в Италии, – нансеновские паспорта дадут ему, его товарищам возможность споспешествовать Деве Марии, помочь ей растянуть спасительный полог над миром. Говорил, что только те, кто страдал, принял много бед, понимают: этот полог для всех, потому что все мы дети Божии.

Казак говорил об эмиграции как о добром зерне, которое пахарь горстями разбрасывает сейчас по всей земле. Надеясь спасти, засевает ее благодатью.

Всё сведется к тому, что полог для Девы Марии мы, конечно, соткем и всех им укроем. На равных – и жертв, и палачей.

По прошествии времени и белые согласились с бегунами, признали, что Святая земля сделалась вотчиной антихриста, сражаться с ним бесполезно. Чтобы спастись от зла, надо, как Лот с семейством, оставить свой дом и бежать, не оглядываясь.

В 1878 году Скобелев, с огромными потерями перевалив Шипкинский перевал, вышел на равнину и был готов штурмовать Стамбул. Но Александр II остановил армию. Утешая, он писал генералу, что Константинополь – обычная стоянка на пути в Землю Обетованную, в которую Россия идет и до которой обязательно дойдет. И объяснял, что аммонитяне (так он называл австрияков) пригрозили, что, если начнется осада, они ударят нам в тыл.

В двадцать первом году, при Врангеле, русские войска наконец вошли в Константинополь. Но не силой, как верили и надеялись пять веков и как не удалось при Александре II Освободителе, когда зимой, потеряв почти десять тысяч солдат, взяли все-таки штурмом Шипкинский перевал и спустились в долину. А слабостью, самоумалением, вошли гонимыми, преследуемыми беглецами, и здесь стенами Святого города были укрыты и защищены, милостью Божьей спасены от неминуемой гибели. И вот, Коля, никак не обойти вопрос: а возможен ли иной путь к Господу или это просто – самый прямой, короткий?

Согласен и с Юрием, и с твоим Капраловым. На путях промысла Божия бегуны ушли дальше империи. Тысячу лет избранный народ искал дорогу к колыбели своей веры – граду Константина. Сотни тысяч жизней были на это положены – всё без толку. Не дался он царской армии, не дастся и нынешней, советской. Лишь белые, обратившись в войско голодных и холодных, в армию измученных, изувеченных изгнанников, никому не нужных беглецов, по чуду Господню, дошли до его стен, и они рухнули, будто Иерихонские. Господь принял их, когда, всё отдав и всё потеряв, гонимые и несчастные, они пришли сюда не воевать, а искать защиты. Здесь, в Святом городе, как с евреями в Синае, Он возобновил Свой завет с ними, и дальше они вечными странниками отправились кочевать по белу свету. Неся слово Божие, шли от одного города, одной земли к другой.

Федоровское «Общее дело» не просто еще один комментарий к Священному Писанию. Оно пролог к отказу от Бога, от как такового Завета с Ним. В центре Пятикнижия Моисеева Исход из Египта, то есть из страны, во всех смыслах упорядоченной, будто чертеж, распланированной правильной сеткой каналов и дорог. Путь семени Иакова лежит сначала в Пустыню, затем, если народ выдержит инициацию, – в Землю Обетованную. Туда, где вода – чудо и падает с неба, как перепела. Где человек зависит от Бога и уже потому помнит о Нем.

У Федорова тоже исход. Он хочет увести народ из городов, этого сонмища вавилонских блудниц, купели греха, и, наоборот, вернуть его в рукотворный всемирный Египет. От края и до края превратить землю в единое царство, налаженное, работающее как швейцарские часы. Федоров – пророк мира, который устал от Бога, от Его своеволия и непостоянства, главное, от Его зряшных надежд на человека, который по самой своей природе не есть и никогда не станет безгрешным ангелом Нового мира, который готов взять на себя, отвечать и за нашу земную жизнь, и за нашу смерть. Мира, в котором никто не уйдет от Страшного Суда, но и каждый воскреснет, сподобится вечной жизни.