Алекс бежит за ней:

– Ну, я понял их слова так…

– Что именно они сказали?

– Что ты продуктивно побеседовала с фотографом…

– Да, это правда. – Ники вспоминает историю про десять фотографий и улыбается.

После думает о брошюре, которую показала родителям, и о цене – шесть тысяч евро. Это им не очень-то понравилось.

– Идем. Наверное, это тут. – Ники останавливается и стучит в дверь.

– Входите… – Глубокий, теплый голос приглашает их войти. Ники открывает дверь и оказывается лицом к лицу с милым, лысоватым мужчиной с седыми волосами. – Пожалуйста, пожалуйста, входите. Вот ваши места, мы придержали их для вас.

– Простите. – Ники и Алекс проскальзывают внутрь, пытаясь привлечь как можно меньше внимания.

В зале еще двенадцать пар.

– Итак, я как раз объяснял важность этого брачного курса.

Священник улыбается новичкам:

– Брак – это чудо, прекрасный сон, но он может превратиться в кошмар. – И этот милый пятидесятилетний мужчина, улыбающийся, добрый, обнадеживающий, вдруг меняет выражение лица. – Господь не любит, когда над ним насмехаются… Итак, если вы здесь, чтобы осчастливить своих родителей, просто следовать правилам этого глупого общества, условностям, которые сопутствуют определенному возрасту… – Священник смотрит на мужчину за сорок, а затем на Алекса. Ники замечает и улыбается, почти смеется. Такое происходит с ней впервые за неделю. Священник продолжает: – Можете забыть о браке, потому что развод будет вопросом времени. Брак – это важное таинство, которое необходимо пройти с безмятежностью и искренностью, от себя не спрячешься, рано или поздно тебе придется посмотреть в зеркало своей души… И тогда ты расплачешься, чувствуя себя искренне виноватым в своем выборе, выборе, который никто, ни сегодня, ни когда-либо, не заставит тебя сделать. Господь любит тебя, даже если ты одинок или холост.

Серджо, по виду типичный невежда, в рубашке с поднятым воротником, густыми бровями, толстой стальной цепью на шее, свешивающейся на волосатую грудь, лохматый, с каменным выражением лица, с чавканьем жует жвачку и поглядывает по сторонам с нескрываемым раздражением.

Священник начинает говорить более напористо:

– Вами не должен руководить страх, вы должны быть уверены в себе, решительны, счастливы от осознания важности шага, который собираетесь совершить, и, прежде всего, влюблены не только в свою избранницу, но и в саму идею брака. И если вы не чувствуете ничего такого, то забудьте об этом… оставьте это, пожалуйста. Если вы заглянули внутрь себя и не нашли чего-то подобного… оставьте эту идею.

Священник замолкает и смотрит на пары перед собой. Серджио и его женщина Фабиола, с грязными волосами и большими сережками-кольцами в ушах; Алекс и Ники с разницей в возрасте; очень смешная пара: он – высокий и худой, с крючковатым носом, она – пухленькая и невысокая, с полными щеками, розовыми губами и большими голубыми глазами. Еще две пары: серьезный мужчина, в очках, с короткими седыми волосами, и женщина с веселым лицом и темными, полными жизни глазами; пухлый парень с милой улыбкой и его спутница – худая, суровая, с длинными, собранными в хвост волосами и широким ртом с лошадиными зубами. Было бы лучше поменять местами этих четверых, чтобы хотя бы внешне они смотрелись более гармонично.

Священник вздыхает и продолжает говорить:

– Хорошо. Что может быть лучше, чем… выбор любви? Я спрошу вас сейчас – кто не чувствует в себе сил пройти до конца?

Серджо оглядывается вокруг в последний раз, а затем, по-прежнему с чавканьем жуя жвачку, встает, смотрит на Фабиолу, затем на других людей, с независимым видом пожимает плечами, засовывает руки в карманы и идет к выходу.

После того как за ним закрывается дверь, священник пристально смотрит на Фабиолу:

– Лучше, если это случится сейчас, чем в какой-нибудь другой день. Если все началось так… По крайней мере, ему хватило мужества на этот проблеск искренности.

Фабиола кивает, но опускает голову, по ее щеке катится слеза.

Потом она встает, священник провожает ее до двери, гладит по волосам:

– Твои родители поймут… Иди домой и отдохни.

Фабиола снова кивает и выходит из зала, шмыгая носом.

Ники поворачивается к Алексу:

– Никогда так со мной не поступай. Меня это убьет.

Алекс накрывает ее руку своей:

– Любимая, я бы никогда так не поступил. Принять такое решение перед всеми, не поговорив сначала с тобой, не сказав тебе… Я бы не смог. Кроме того, мне не нужна проповедь, чтобы что-то решить в своей жизни. Я здесь, потому что хочу быть здесь… И точка.

Священник замечает, что Алекс и Ники тихо разговаривают:

– Все в порядке? Тебе тоже есть что сказать?

Алекс улыбается:

– Нет, нет, все в порядке. Мы говорили о своем.

Все поворачиваются к ним, а затем смотрят друг другу в глаза, пытаясь выяснить, кто останется в этом зале к концу курса. И вполголоса начинают делать ставки на разные пары.

– Хорошо. Серджио и Фабиола оставили нас, может быть, они найдут друг друга снова, а может, и нет. Бог хотел сказать, что сейчас еще не настало их время, время жить как паре, отправиться в это путешествие. Может быть, они снова встретятся позже, когда обретут спокойствие и станут более решительными… – Священник смотрит на оставшиеся пары, на каждую по очереди, слева направо, медленно, с улыбкой переводя взгляд. – И до конца курса нас покинет еще кто-нибудь…

Некоторые переглядываются, кто-то из женщин стыдливо улыбается, глядя на своих будущих мужей, как бы говоря: «Он ведь не нас имеет в виду, правда, дорогой?»

Дон Марио продолжает:

– Красота пары – это их индивидуальность, их мысли… Другой без твоего ведома, возможно, уже думает об этом…

Один из ребят засовывает руку в карман, пытаясь обрести уверенность в суеверном жесте.

Священник замечает и улыбается:

– И, может быть, ты никогда не узнаешь, что этот момент пройдет, и все будет продолжаться до брака и после… С великим спокойствием. Вот секрет жизни в паре. И вы должны уважать личное пространство и молчание другого человека. – Он садится за стол и расслабляется. – Просто подумайте, когда-то у меня было тридцать пар, которые собирались пожениться, а до конца курса добрались только две.

– Дон Марио… – вмешивается Пьер, молодой жених с длинными волосами и жизнерадостным лицом. – А вы не слишком на нас давите? Просто диверсия какая-то…

Все смеются.

– Все мы здесь уверены и полны решимости… Но любой, кто не боится провала, дурак! Извините, но если вы не собираетесь нам помогать… Знаете, что мне говорят дома каждый вечер? «Ты уверен? Ты ведь не шутишь, да? Ты все продумал?» О, я вполне уверен… – Пьер берет за руку свою