— Погодите, так вы хотите, чтобы я сказала, что думает мой муж? — резко ответила я. — Мой муж не является госсекретарем. Госсекретарь — это я. Вот спросите, каково мое мнение, я его и выскажу. А передавать вам мнение своего мужа я не собираюсь.

Модератор быстро перевел дискуссию на другую тему.

В конце мероприятия этот молодой человек подошел ко мне и извинился. Он сказал, что хотел спросить о том, что думает президент Обама, а не президент Клинтон и что перевод был искажен. Я пожалела, что резко ответила ему, не в последнюю очередь и потому, что этот момент широко отразился в заголовках газет и заслонил собой то, что я стремилась донести в первую очередь, — о необходимости совершенствования управления и обеспечения защиты женщин в Конго.

На следующий день я покинула Киншасу на транспортном самолете ООН и направилась на восток в город Гома, который располагался более чем в трех часах полета. По прилете туда я сначала встретилась с президентом Кабилой. Встреча проходила в шатре позади губернаторского дома на берегу озера Киву.

Кабила был рассеян и с трудом сосредоточивал внимание на теме нашего разговора. Казалось, его одолевают заботы о многочисленных проблемах его страны. Но важнее всего было придумать, как платить военным, находившимся на службе у государства. Не имея должной дисциплины и не получая свое жалованье, они становились такой же угрозой для населения региона, как и повстанцы, которые нападали из джунглей. Выделить необходимую сумму денег в Киншасе было недостаточно. К тому времени, когда она доходила до низов, просачиваясь от старших по званию к младшим, почти все оседало в карманах коррумпированных старших офицеров, а рядовому и сержантскому составу уже ничего не оставалось. Я предложила помочь его правительству создать систему мобильного банкинга, чтобы было легче напрямую переводить деньги на личный счет каждого солдата. Кабила был поражен возможностями этой технологии и согласился. К 2013 году систему мобильного банкинга здесь с радостью воспринимали как «настоящее чудо», но проблема коррупции стояла по-прежнему остро.

После встречи с Кабилой я направилась в лагерь Мугунга, где были размещены жители ДРК, вынужденные покинуть свои дома, беженцы в своей собственной стране. Длящаяся более десяти лет война опустошила города и деревни, и люди покидали свои дома и целыми семьями искали где-нибудь укрытия, хотя бы относительно безопасного. Однако, как это часто бывает в ситуациях, связанных с появлением беженцев, в этом лагере и других подобных лагерях было множество проблем. Постоянно не хватало питьевой воды, средств личной гигиены и поддержания общей чистоты и других предметов первой необходимости. Персонал службы безопасности уже полгода не получал жалованья. Быстро распространялись болезни, люди голодали.

Для начала я встретилась с социальными работниками, чтобы получше узнать, как им живется в лагере. Затем два конголезца, мужчина и женщина, которых мне представили как «избранных населением лагеря лидеров», провели меня по длинным рядам палаток, небольшому рынку и поликлинике. И я вновь поняла, почему в последнее время с таким неприятием отношусь ко многим лагерям беженцев. Я осознаю, что предоставить людям временный кров в ходе конфликта или после бедствия необходимо, но слишком часто лагеря превращаются в почти постоянное место проживания, по существу, в места заключения, где царят болезни, нищета и безысходность.

Я спросила у женщины, которая сопровождала меня по лагерю, в чем люди нуждались больше всего.

— Ну, мы бы хотели, чтобы наши дети ходили в школу, — ответила она.

— Как? — потрясенная, спросила я. — Здесь нет школы? А как давно вы здесь?

— Почти год, — сказала она.

Это просто поразило меня. Чем больше я узнавала, тем больше вопросов у меня возникало: почему, когда женщины идут за дровами и водой, их насилуют? Почему не организовать, чтобы мужчины в лагере сопровождали и охраняли женщин в это время? Почему младенцы умирают от диареи, когда в наличии все необходимые медикаменты, чтобы это предотвратить? Почему страны-спонсоры не могут лучше поставить дело и провести обучение и обмен имеющимся опытом организации подобной деятельности в других странах по оказанию помощи беженцам из других государств и гражданам, вынужденным в своей стране искать другое убежище?

Жители лагеря, в своих ярких, красочных одеяниях, энергичные и нисколько не утратившие присутствия духа, толпились вокруг, куда бы я ни шла, махали мне, улыбались и выкрикивали свои комментарии. Сила их стойкости перед лицом такой боли и разрухи была поистине вдохновляющей. Сотрудники неправительственных организаций, врачи, консультанты и представители ООН делали все, что было возможно, в невероятно трудных условиях. Они ежедневно трудились, врачуя израненные тела и души женщин, которые подверглись насилию, зачастую групповому и такому бесчеловечному, что после этого они не могли больше ни рожать детей, ни работать, ни даже ходить. Несмотря на мое критическое отношение к условиям содержания в лагере, я восхищалась примерами стойкости, которые там увидела.

Из лагеря я направилась в больницу для лечения жертв сексуального насилия Альянса за здоровье и окружающую среду Африки. Там, в небольшой комнате, я разговаривала с двумя женщинами, которые поведали мне душераздирающие истории пережитого ими жестокого сексуального насилия, после чего они страдали от ужасных физических и психических травм.

Во время этой поездки мне довелось увидеть самые ужасные проявления человеческой натуры, но наряду с этим я увидела и лучшие ее проявления, особенно среди тех женщин, которые, оправившись от изнасилований и избиений, пошли обратно в лес, чтобы спасти других женщин, которые остались там, умирающие. Во время этого визита в ДРК я услышала старую африканскую пословицу: «Как бы долго ни длилась ночь, день обязательно наступит». Эти люди сделали все возможное, чтобы приблизить наступление дня, и мне хотелось сделать все от меня зависящее, чтобы помочь им.

Я объявила, что на борьбу с сексуальным насилием в Демократической Республике Конго Соединенные Штаты выделяют более 17 миллионов долларов. На эти деньги должно быть осуществлено финансирование оказания медицинской помощи, а также консультирование, экономическое содействие и правовая поддержка жертв насилия. Около 3 миллионов долларов будет направлено на подбор кадров и подготовку сотрудников полиции по защите женщин и девочек, проведение расследований случаев сексуального насилия, а также командирование группы технических экспертов для того, чтобы обучить женщин и социальных работников использованию сотовых телефонов для фиксирования улик и сообщения о насилии.

В Америке в это время велась работа по подготовке законодательной базы, направленной против добычи и продажи «конфликтных полезных ископаемых», средства от которых шли на финансирование боевиков, участвующих в различных военных конфликтах. Некоторые из этих минералов в конечном счете использовались для производства высокотехнологичных потребительских товаров, в том числе мобильных телефонов.

В конце сентября 2009 года, чуть больше месяца после моей поездки в Гома, я в качестве председателя проводила заседание Совета Безопасности Организации Объединенных Наций, посвященное женщинам, миру и безопасности. Я выступила с предложением сделать защиту женщин и детей от разгула сексуального насилия, подобного тому, свидетелем которого я стала в Конго, приоритетом для миротворческих миссий ООН по всему миру. Все пятнадцать членов Совета согласились. Это не решит проблему в одночасье, но начало было положено.