– Берегитесь!! – пронзительно закричала Найт, увидев, что к детективу из-под арки бросается слепух.

Сыщик вздрогнул и успел огрызнуться заклятьем, а потом, вынырнув из беспамятства, защитил Стэна от соседнего «паучка». Затем, таща за собой Хлестовски, рванул к Моргану и поддержал его формулу, ускорив процесс «разморозки» щитов. После сиганул к Найт, чтобы помочь ей. В общем, снова стал собой: деятельным и шустрым.

А вот Ладислава, засмотревшись на него, пропустила удар слепуха.

Ой.

Монстр резко выбросил ногу вперед и проткнул… Нет, не Найт, а сокровище, которое она прижимала к груди. Стальная конечность монстра раскрылась внутри сердца Этерны острыми лепестками и провернулась, как бур.

Сердце взорвалось, обдав открывшую рот Ладиславу тысячью жемчужных туманных брызг. Они мгновенно впитались в кожу девушки и растаяли на языке.

– Есть! Кидайте его сюда, Найт! – одновременно с этим приказал доктор Морган Гарвус. Щиты были сняты. Постамент готов к возвращению блудного экспоната.

Но Ладислава, осознав, что сейчас случилось, просто потеряла дар речи. Не отвечая, она механически проткнула слепуха и затем медленно, заторможенно, как в страшном сне развернулась к Моргану.

Доктор посерел, когда увидел, в какое месиво превратилось сердце. Берти – уже подбежавший к девушке – споткнулся на полушаге. А Стэн Хлестовски тихо сказал:

– Уху… А говорили – хуже некуда…

И эта реплика прозвучала ясно в молчании, вдруг поглотившем зал. Потому что пепельные элементали тоже поняли. Более того, поняла, кажется, вся Этерна.

Сердца. Больше. Нет.

Все кончено.

Своды пещеры затряслись. Алые трещины – источники потустороннего света – застонали и завибрировали, раскрываясь шире; от воды поднялся багровый туман. В арках показались чудовища – дотоле спавшие жители соседних залов.

Без обид, но отныне вы враги для всех нас, ребята.

Теперь им точно не выжить.

Столько ярости не остановить никому: ни Моргану, вообще непонятно как держащемуся на ногах после долгого плена, ни Стэну, мирскому совушке-человеку, ни даже вечному оптимисту Берти.

Тик-так.

У вас осталась пара вдохов, не правда ли, великое богатство?

Голден-Халла вздохнул и приобнял Ладиславу Найт.

– Ну… – пробормотал он. – Бывает.

И, положив ладонь девушке на затылок («Ого, уже обе шишки зажили?»), притянул ее к себе, чтобы Найт не увидела, что случится вокруг. Как именно все закончится.

И Лади, закрыв глаза и вдохнув жмыховы апельсины – эту вечную ауру Голден-Халлы, – вдруг поняла, как сильно она устала.

Найт разжала ладонь, позволив «мечу» упасть, и мимоходом удивилась, что во второй руке пусто – остатки сердца куда-то делись. Как растворились.

Сердце…

У нее была одна обязанность: сохранить хотя бы его, раз уж свое, проклятое, она проиграла. Но Найт свою обязанность исполнить не сумела.

– Все будет хорошо, – спокойно сказал Берти, взъерошив ей волосы, и Лади хотела закричать, завозмущаться, что нет, не будет, теперь-то уж точно не будет, или сколько – целых две секунды будет? Три? Как быстро до них добегут чудовища? Почему они вообще до сих пор живы?!

Как вдруг…

– ПРИСЛУШАЙТЕСЬ, – сказал величественный женский голос: бархатный, глубокий, колдовской.

Ладислава сначала даже не поняла, что это звук вовне, а не где-то внутри. А поняв, отстранилась и открыла глаза. Элементали, слепухи, чревницы – все чудовища замерли, недвижимы, устремив потусторонние взгляды на Тиссу де Винтервилль, которая в рваном платье, без очков, исцарапанная – очень хрупкая и грязная – стояла в арке. А за спиной у нее возвышался демон, раскрыв золотые крылья.

– Прислушайтесь, и вы услышите его – биение жизни, ритм вселенной. Пульс, что разбегается по небу и земле, течет в листах и травах, красит красным кровь и зажигает взгляд… – проговорила Тисса певуче и размеренно, как с кафедры в соборе.

И обвела свою дикую «паству» неземным взглядом.

Сейчас образ близняшки был полон той магии, что отличает настоящих Проповедников – тех, кто может вести за собой целые армии лишь силой голоса и слова. «Так у нее действительно есть дар?» – поразилась Ладислава, чувствуя, как безнадежно увязает в гипнотической проповеди наравне со всеми.

– …Прислушайтесь, и вы услышите мелодию надежды, которая живет в сердцах, пренебрегая хладом бесконечности, что окружает искру человека. Ведь то, что мы обречены, не значит то, что мы бессильны.

Тисса шагнула вперед, став еще выше и прямее. От ее фигуры по залу потянулись витки фиолетового свечения.

– Мы способны уйти от пустоты и безголосья, бесплодия и безразличия. Изменить мир, зажечь другие искры, оставить наследие – и сами навеки остаться в том, что оставляем. Для этого не нужно быть колоссом. То, что вы делаете и думаете, и так не потеряется, не пропадет: от каждой мысли бежит другая, от поступка рождается действие. А потому не пренебрегайте собой. Не умаляйте таинство своей жизни, даже если в иные моменты она кажется вам несуразной. Ведь вы никогда не знаете, что из вашего опыта сыграет самую важную роль, а потому: радуйтесь вне зависимости от побед. Живите с увлечением. Живите ясно и правдиво, старайтесь как можно больше осознать и почувствовать в каждом дне. И однажды вы поймете, что вы – маяк, который светит поздней ночью на утесе, и тот, кто должен вас найти – узрит ваш луч. Вы – рыбацкая песня, перекрывающая шторм, который утихает и в смущении подбирает волны, отступая. Вы – золотая рыбка, которая спасает, лишь махнув хвостом. Вы – создатель замка, пусть и песчаного, на берегу; но буря, что сметет его, навек запомнит красоту постройки – и память с ветром разнесет по всем мирам…

– Кхм-кхм. Здравствуйте. Вы говорите замечательные вещи. Это называется проповедью, да? – вдруг смущенно сказал другой голос, тоже женский, перебив тем самым Тиссу, уже гордо наматывающую круги по застывшей пещере.

Все люди отмерли и вздрогнули, поворачиваясь к центру зала.

А чудовища Нижней Этерны, освободившиеся от колдовства, упали на пол в молитвенных позах.

* * *

Ладислава, которая еще при появлении Фрэнсиса отскочила от Берти на добрых два метра, изумленно глядела на постамент.

Там, вместо каменной скульптуры без лица, теперь стояла девушка с волосами, похожими на листву. У девушки в груди была дыра.

– Вы красиво читаете, но мне придется прервать вас, – сочувственно продолжила девушка, – потому что если мы сейчас же не разрешим кризис с моим мертвым сердцем, то остров расколется, морское дно треснет, а поднявшееся цунами уничтожит весь юг материка. Одна любовь к жизни тут не поможет.

– Так. А что поможет? – Берти уже деловито подошел к незнакомке, тогда как остальные все еще пытались нашарить свои челюсти где-то под уровнем моря.