– А сам-то как думаешь?!

– Пора в горы, – покорно согласился доктор. И, помолчав: – Может, поедешь со мной, Голден-Халла?

– Морган, но я же…

– Я знаю. Я просто должен был спросить.

Когда они вышли из корпуса, на Этерне светило яркое, теплое, надежное солнце.

Впервые за долгое время.

Берти Голден-Халла сладко потянулся, зевнул и подбросил в камин еще несколько поленьев. Они весело затрещали.

Был вечер субботы. Сыщик, Тисса и Стэн валялись на диване в преподавательской комнате отдыха, тут же у бильярда наворачивал круги Морган Гарвус с кием наперевес. Ворон Кори сидел на полу – поближе к Арчи – и что-то тихо рассказывал псу, который упоенно рвал салфетку, стащенную со стола.

С момента несостоявшегося конца света прошло два месяца.

Ласково подступала сессия. Зачеты по Сыску и ТММ поставили досрочно, по решению администрации: преподаватели должны были успеть покинуть Бурю до зимнего сезона штормов, когда остров оказывался отрезан от материка до самой весны.

– Как же я устал от этих жмыховых бумаг! За что мне это?! – вдруг в голос взвыл Хлестовски и лбом тоскливо бахнулся о стопку документов, что лежала у него на коленях.

После гибели Элайяны должность ректора автоматически перекочевала к Стэну: раньше он был «замом», а стал «и. о». Так гласил устав, беспощадный к оборотням и сокращениям.

– Ты все еще можешь отречься в пользу Клыккер, – напомнил Берти. – Она будет только «за».

– И превратит академию в один большой хлев! – привычно возмутился Хлестовски.

Берти через согбенную спину Стэна подмигнул Тиссе. Это была их любимая игра: «Предложи опцию».

– Ну тогда отдай Шильд’эсу?

– Чтобы он мухоморами тут все зарастил?

– Госпоже Джоки?

– Устроит революцию! Ее нельзя пускать к власти: страшно энергичная женщина!

– А если магистру Ранкинсу? – невинно предложила Тисса, которая теперь вместе со старым целителем вела у младших курсов зельеварение. Якобы на роли стажерки, но на деле – полностью подменяя старичка.

– То есть отдать академию тебе фактически? – Стэн раскусил ее план.

– Она и так моя, – прыснула Тис, по-хозяйски потрепав оборотня по макушке.

– Фрее Галли отдай! – хмыкнул Морган Гарвус от бильярда.

Это Хлестовски даже комментировать не стал.

– Ишь, советнички! Ничего. Потерплю, – пробурчал Стэн, шлепнув еще пару печатей. – Вроде никто не жалуется. Кроме меня.

Это правда. Добродушный молодой ректор нравился и адептам, и преподавателям. А рыбацкие деревни, узнав, что новый хозяин Бури – это «наш малыш Стэнли», воспылали таким патриотизмом, что теперь поставляли провизию в школу с огромной скидкой.

Ну и сам Стэн был доволен. Втайне.

– Фух, на сегодня все, – обрадовался Хлестовски, когда пачка документов иссякла.

– Нет, не все! – воспротивилась Тисса. – Отец все еще ждет от Бури доклад о случившемся.

– Да вы с Фрэнсисом уже тысячу раз ему все рассказали! Что еще я могу добавить?

– Печати, Стэн! И вензеля серьезного государственного учреждения. Отец любит официальность. Ну и познакомитесь заодно, – неумолимо продолжила близняшка. – Сейчас эпистолярно, позже – лично.

Стэн только горестно заухал, накрыв голову подушкой.

Берти встрепенулся:

– Мне есть что добавить в письмо архиепископу!

Это не выманило Хлестовски, но сыщик продолжил:

– Я все-таки добыл косвенную улику по твоему делу, Тисса.

Близняшка обрадованно вскрикнула.

После Корпуса загадок, истории с леденцами и миротворческих усилий библиотекаря-ректора-совушки Винтервилль и Берти нашли общий язык. Особенно увлеченно они обсуждали летний эпизод с вызовом ангела: время шло, а минакорский епископат во главе с Гриди Ликеришем упорно не мог найти виноватых в той ситуации. Почему?

Тисса и Берти решили, что в данном случае «не может» равно «не хочет». Более того, Ноа де Винтервилль тоже подозревал это, но Его Высокопреосвященство просто не мог обвинить столичного епископа в подобном «нежелании» (ох, политика!) без хотя бы косвенного доказательства.

Берти, на сто процентов уверенный в вине Ликериша, пообещал Тиссе, что добудет для Ноа повод «официально не верить». И вот – добыл.

Сыщик достал использованный шар-имаграф – дикая редкость, волшебная иноземная штучка – и, прежде чем протянуть его близняшке, пояснил:

– Когда ты описала мне ту книгу и внешность своего «спасителя», я понял, что видел обоих – дома у Ликериша. И вспомнил, в какой именно день. Дальше было дело техники – откопать свидетельство. К счастью, Линда Ликериш сохранила и свои теплые чувства ко мне, и некоторую… мм… незамутненность разума.

– Она прислала вам улику против собственного отца?! – ахнула Тисса.

– Очень косвенную. Однако архиепископу для открытия дела этого хватит.

Тисса жадно выхватила имаграф. Там в объемном изображении стоял сам Голден-Халла в обнимку с загорелой красавицей. Фоном служила прихожая великолепного особняка. На заднем плане была распахнута дверь. Лакей передавал гостю, стоявшему на пороге, старинную книгу.

– Узнаешь? – спросил Берти, когда Тисса по очереди приблизила обложку и лицо посетителя.

– Да! – возликовала Тисса. – Идеально! Ох, мастер Голден-Халла! Вот не зря мы все-таки вас амнистировали!

– А по-моему – зря, – вдруг вздохнул Стэн. – Иначе бы Берти не смог уехать и остался с нами еще на годик… Или два… Теперь, когда Сыскное Дело ведет огр Рычгинс, туда вообще никто не записывается.

– Зато к тебе на «Наследие Этерны» толпами ходят, – утешил сыщик.

У него тоже чуть-чуть щемило сердце при мысли о таком скором – уже завтра! – отъезде…

Вдруг со стороны окна раздалась серия последовательных хлопков-взрывов и девичий взвизг.

– Ишь, адептово отродье! – охнул Стэн, подскакивая.

Но Берти, сидевший ближе, уже смотрел в окно.

– Это Лади. Я разберусь, – рассмеялся он. И пошел вниз.

* * *

– Так-так, – протянул сыщик, с веселым ужасом оглядывая Фонтанный Двор. – И что же тут случилось, госпожа адептка?

– Как насчет дедукции? – простонала Ладислава Найт, соскребаясь с каменной кладки двора.

Лицо у нее было чумазое, все в саже. Рядом валялись раскуроченное металлическое ведро и крышка. На серых камнях, блестевших под осенним закатным солнцем, темнели многочисленные следы-отпечатки от взрывов.

– Ты собирала ловкокрабсов без меня, – вывел Голден-Халла.