— Я заорал, когда он по открытой форточке саданул. Хоть бы посмотреть, кто такой-то, — вздохнул Никита.

— Посмотришь, — заверил Илья. — Всем показывать будут. Откуда он вообще взялся? — покачал он головой. — Ведь кто-то его наверняка видел. Откуда он про башню, про то, где мы живем, знал? Почему в этих стрелять начал? Откуда он узнал, что они по душу Женьки приехали?

— Да вот и я про то же думаю, — кивнул Никита. — Но вроде обошлось все. Твою мать! — воскликнул он. — Если по-честному, то перетрусил я основательно. А когда еще снайпер начал мочить, думал — все, каюк. Гляди, — буркнул он. — Я ж говорил, понаедут сейчас.

— По ориентировке за убийство полковника Пончикова проходит, — кивнул на валявшегося с пробитым затылком Ночного Дождя капитан милиции. — И еще кое в чем подозревается. Что вообще за чертовщина тут произошла? — пробормотал он. — Бойню устроил этот придурок и себя кончил. Кто убитые, откуда взялись? Ни документов, ничего нет. В базе нашей точно таких нет, — уверенно добавил он. — Ох и начнется нервотрепка!.. Впрочем, наверняка Москва дело заберет, и, скорее всего, ФСБ. Это же по их части. Но очень хочется знать, что за дела такие?

— Значит, он просто стрелял по тем, кто убит? — переспросил плотный высокий мужчина в штатском. — На улице, на пляже и около сада?

— Так точно, — кивнул Кедров. — А потом, говорят, себя…

— Вы его раньше видели? — прервал его плотный.

— Нет, — уверенно ответил участковый. — Я никогда не видел его.

— А кто-нибудь видел? — посмотрел на стоявшего рядом подполковника плотный.

— Фотографии показываем, но пока безрезультатно, — ответил тот.

— Где стрелок? — спросил плотный.

— На месте, — кивнул на водонапорную башню подполковник. — До вас ничего…

— Правильно, — вздохнул плотный.

— Я боюсь, — дрожащим голосом, всхлипнув, проговорила Евгения. — Надо заявить в милицию и…

— А ты помнишь, — резко прервал ее Никита, — что у Беловых сына похитили? Нельзя этого сейчас делать. Пока власти не знают, есть шанс, что Лешку поменяют на эти камушки, черт бы их побрал!.. — сплюнул он.

— Да, — всхлипнула Женя, — я отдам алмаз. Я боюсь, Никита. А где Веня? — опомнилась она.

— Таньку успокаивает, — кивнул на дверь Никита. — И Зинка там, — усмехнулся он. — Тоже в ауте. Сейчас ничего ни говорить, ни писать нельзя. Лешку наверняка будут менять на алмазы. Полковник этот хренов все это замутил, — уверенно проговорил он.

— Если полковник похитил Лешку, то кой хрен ему все это устраивать? — спросил Илья.

— Тоже верно, — вздохнув, кивнул Богатырев. — Вообще ни хрена не понимаю, — признал он. — Понятно только, что сын Беловых у кого-то, и, скорее всего, у полковника, — кивнул он.

Польша, поезд Саратов — Берлин

— В пятом, — тихо проговорил куривший в тамбуре Гимнаст.

— Знаю, — ответила Эльза. — Ночью ребенок два раза начинал плакать. Кстати, его сиделку я не видела, — отметила она. — Она в купе одна или…

— Одна, — буркнул Гимнаст. — Ее так называемый супруг в соседнем купе справа. Слева от нее еще один, — проговорил он. — Оба в купе по одному. Крепенькие парни, — усмехнулся он.

В тамбур вышел Стэнли. Отошел к противоположной двери и вытащил сигарету. Гимнаст кивнул на него и показал Эльзе палец. Та, повернувшись, смерила взглядом американца и вошла в вагон.

* * *

— В Варшаве передадут оружие, — сказала Элен. — В Берлине нас будут встречать. Скорее бы отдать его, — посмотрела она на спящего в коляске младенца.

— А ты умеешь обращаться с детьми, — отметил Барт.

Вздохнув, Элен порывисто отвернулась.

«Похоже, у нее был ребенок», — вновь подумал он.

— Мне, например, не понравился парень из соседнего купе, — проговорил он. — Ведет себя странно, — продолжил Барт. — Глаза у него хищные…

Стук в дверь купе остановил его.

— Войдите, — бросила Элен.

— Ради бога, извините, — по-немецки, виновато улыбаясь, проговорила отодвинувшая дверь Эльза. — У вас нет ничего от головной боли? У проводников только…

— Русские таблетки подойдут? — с небольшим акцентом по-немецки спросила Элен. — «Миг», — улыбнулась она. — Например, мне помогли.

— Давайте, — вздохнула немка. В оставленную ей открытую дверь заглянул Стэнли.

— Извините, — по-русски буркнул он. — Приятель куда-то делся. — И пошел дальше.

— Спасибо, — взяв таблетку, поблагодарила Эльза и задвинула дверь.

— Она не одна, — кивнул Барт.

— Я ее где-то видела, — пробормотала Элен. — А где и когда, не помню. Но видела, это точно.

— Знакомая мне она, — сев на полку, бормотала Эльза. — Ребенок у нее. Но когда я ее видела? И где? А мы встречались, — вздохнув, прошептала Эльза.

— С ней в тамбуре был немец, — кивнул Стэнли. — И он ей показал на меня. В стекле двери было видно их отражение, — усмехнулся он. — Она и заглянула к Элен. Так что они, похоже, охотятся за ребенком. И что делать будем? — спросил Стэнли. — Оружия нет, а без него…

— Элен говорила, в Варшаве передадут, — пробормотал Барт. — Шум нежелателен, — качнул он головой. — Мужик в купе рядом с твоим. Немка одна едет.

— Почему ты решил, что они немцы? — не понял Стэнли.

— Хотя бы потому, — усмехнулся Барт, — что говорят по-немецки. Немцы они, — уверенно заявил он.

— И что будем делать? — спросил Барт.

— Может, первыми начнем? — помолчав, предложил Стэнли.

— Как ты себе это представляешь? — усмехнулся Барт. — Сразу же вмешается охрана поезда, и на первой же станции остановят поезд и всех — и их, и нас — арестуют. Они, скорее всего, попробуют нас усыпить и забрать ребенка.

— И как они выйдут с малышом? — спросил Стэнли. — Проводник наверняка…

— Собственно, тоже верно, — согласился Барт. — Тогда скорее всего нас будут убивать в Берлине, — вздохнув, кивнул он. — Мальчика попробуют забрать в любом случае. Но не думаю, что в поезде.

— Ребенка я видела, — сообщила по телефону Эльза.

— В Седльце, — ответил ей мужской голос, — поезд прибывает туда в ноль двадцать пять, вас будут ждать. И оправдания, если ребенка не будет, не принимаются, — предупредил абонент. — В Седльце вас ждут. Точнее, ребенка, — усмехнулся он. — А вас — деньги.

— Но в поезде охрана, — нервно пробормотала Эльза.

— За это не волнуйся, — усмехнулся абонент. — Охрана будет занята с ноля десяти.

— Слышь, ты, фриц! — орал бородатый верзила лет тридцати пяти. — Мой дед до Берлина дошел! А твои предки, фашистская морда!.. — Он сильно толкнул в грудь что-то говорившего на немецком, полного невысокого мужчину с полотенцем в руке. Тот упал в проходе. — Наших людей в печах жгли!