— Я не отпущу тебя пока. — по тону дяди я понял, что тот не изменит своего решения. — Когда я закончу здесь, поедем вместе.

О, вот это уже другой разговор! Я хитро улыбнулся, а затем не сдержался и ляпнул:

— Это из-за поцелуя с Клинтом или потому что я чуть два раза не умер?

Злодей-консультант сжал пальцы левой руки в кулак, так, что ногти впились в кожу. Он не скрыл и своей эмоции на лице. Снова злость. Я попытался быстро провести параллель со всеми случаями такого же проявления ярости. Что их всех связывает? Я. Пока я нашёл только этот знаменатель.

Дядя как и всегда быстро поменялся. Он ухмыльнулся, и я понял, что он нашёл достойный ответ.

— Ты ведь слетаешь с катушек только когда меня нет рядом. — Джим поднялся с дивана. — Неужели ты готов сойти с ума окончательно?

Я закатил глаза.

— Ну, раз уж заграницу мне нельзя, то что я могу сделать здесь?

Дядя стоял ко мне спиной, убрав назад руки. Его профиль улыбался.

— Последние следы жемчужины Борджиа ведут в Лондон. Так что задачка тебе облегчается.

Точно, ещё же есть эта странная жемчужина. Звучит скучновато, но кто знает, чему я могу научиться во время поисков.

— И что ты с ней сделаешь? — поинтересовался я, тоже поднимаясь на ноги и подходя к дяде.

— Продам, разумеется. После того, как покручу ею перед носом Интерпола. — преступнику доставляло удовольствие обыгрывать целые организации.

— Помниться, ты обещал сделать её венцом моей короны.

Мориарти ехидно оскалился и одарил меня своим самым хитрым взглядом.

— Всё будет, мой падший ангелок, всё ещё впереди.

С ресурсами Джеймса доставать информацию оказалось проще простого. Любые сведения, взятые законно и незаконно, в мгновение ока оказывались у меня. Мне оставалось лишь соединять точки на карте. Это была уже немного другая работа. Придумывать коварный план и охотиться за чем-то — разные вещи. Я уже не мог мыслить неординарно, ведь оригами нужно было не складывать, а, наоборот, пытаться понять, как его правильно разложить.

Я был в восторге, когда клубок ужасно запутанных ниток привёл меня к шестёрке мафиозной семьи Ист-Энда, а после к Джону Гарви, который является чиновником.

— Ты не говорил, что кроме парламентского Морана у тебя есть крысы в правительстве. — сказал я Джиму.

Тот скривился, глянув на экран ноутбука с досье Гарви.

— Алчный прилипала. — фыркнул дядя. — У меня много кто есть. Я очень популярный осведомитель.

— И ты уверен, что ни один из них не пойдёт против тебя? — я был поражён размаху Мориарти.

Джим вновь включил свой самодовольный тон:

— Если кто-нибудь сдаст меня, то сам автоматически прогорит. Хочешь, чтобы человек молчал о том, что ты с ним делаешь — делай это с гарантией того, что ябеде будет ещё хуже, когда вскроется правда.

К моему удивлению, через пару дней Джим сказал мне свернуть все поиски.

— Но я почти…

— Мне уже скучно! — завил дядя, кидая на кровать свой пиджак, как капризный ребёнок.

— И что, всё было зря?

Я успел расстроится. Я действительно многое сделал: заставил свой мозг пахать, разузнал о делишках Интерпола, и как работает мафиозная семья. Так же мне открылась картина грязного правительства. Лишь единицы там не коррумпированы. Этот факт заставил меня вновь по-другому взглянуть на мир. И ведь на этих подкупных тварей я бы работал, останься я на базе. Я тоже уже не святой, знаю. Однако, лицемерие, маска добродетеля просто омерзительны. Джим хотя бы не притворяется. Да и вся настоящая преступность. Они не волки в овечьих шкурах.

Тогда я и понял почему Клинт мне так не нравился. Не только потому что он возомнил себя лучше Джима. Он просто был лицемерен и играл на две стороны.

Тем временем Джим подошёл ко мне вплотную. Мы снова стояли в его спальне, освещаемые красным неоном.

— Конечно не зря. — прошептал дядя.

Он не объяснил почему. Мне даже показалось, что специально.

В этот же вечер Моран вернулся с руками по локоть в крови. В буквальном смысле. После рассказа о незапланированном расчленении, нам с ним потребовалось выпить. Джим же пил просто за компанию.

Моран начал жаловаться на слишком яркий свет, и Джим кинул ему пульт (я не знал, что свет в этой огромной комнате можно регулировать). Яркий холодный свет сменился приглушённым тёплым.

Я решил не останавливаться после одного стакана и допил содержимое бутылки до конца, за что получил шлепок по затылку от Морана, а он, в свою очередь, нагоняй от Мориарти. Себу пришлось тащиться за новой порцией. Чувствую, вечер будет интересным.

Мы болтали, скорее о всякой ерунде. Точнее, болтали больше мы с киллером, а Джим просто сидел рядом и грациозно опрокидывал в себя стакан за стаканом. Я стал распинаться о том, что чертовски люблю фортепиано, и когда кто-то играет на этом огромном инструменте. Тогда Себ выдал, что Джим умеет играть. Я чуть не подавился алкоголем. Джим же вроде говорил, что не умеет!

Выдав сожаление о том, что здесь нет фортепиано, а то Джим бы продемонстрировал свои навыки, Моран поставил стакан дном к верху (что означало, что больше пить он не будет). Я же наоборот обрадовался, что показательное выступление не состоится, ибо не знаю, что со мной случилось бы, увидь я картину, как дядя сидит за этим божественным инструментом и играет «Can`t Help Falling in Love», смотря прямо мне в глаза. Пока я краснел, представляя это, Моран отрапортовал, что собирается идти спать, ибо завтра ему снова убивать людей. К сожалению, я не успел отойти от чувств, которые навеяли последние фантазии, поэтому эффект от осознания того, что теперь мы с дядей совершенно одни в этой комнатище, на одном диване, с алкоголем в нашей крови, с приглушённым светом и лёгкой музыкой (по моему заказу), был удвоен. Я старался не шевелиться и не дышать, как в первый день моего здесь пребывания. Что ж, долго продолжаться это не могло, а то показалось бы, что я реально зассал, несмотря на то, что так оно и было. Поэтому я как ни в чём не бывало повернулся к дяде и стал с энтузиазмом рассказывать, как бы я всё устроил, будь я королём Англии. Джим улыбался. Что ж, нести всякую чушь было легче лёгкого, тем более, что дядя выглядел расслабленно наконец-то и совершенно нормально. У него растрепались волосы, съехала на бок рубашка, оголяя ключицу, веки приспущены, а