– Кто вы такая? – спросил он, не оборачиваясь, однако продолжая разглядывать ее в зеркале. – Что вам угодно?

– Я разговариваю с начальником полиции господином де Сартином? – спросила Лоренца.

– Да, – коротко ответил тот.

– Кто может это подтвердить? Де Сартин обернулся.

– Поверите ли вы в то, что я – именно тот человек, которого вы ищете, если я отправлю вас в тюрьму?

Лоренца молчала.

Она оглядывалась с непередаваемым чувством собственного достоинства, свойственным женщинам ее страны, в поисках кресла, которое де Сартин словно бы забыл ей предложить.

Одного этого взгляда оказалось достаточно – его сиятельство д'Альби де Сартин был хорошо воспитанным человеком.

– Садитесь! – сказал он.

Лоренца придвинула к себе кресло и села.

– Говорите скорее! – приказал де Сартин. – Что вам угодно?

– Сударь! – отвечала женщина. – Я пришла просить у вас защиты.

Де Сартин окинул ее присущим ему насмешливым взглядом.

– Гм! – хмыкнул он.

– Сударь! – продолжала Лоренца. – Я была воспитана в приличной семье, но один человек обманным путем женился на мне и вот уже три года притесняет меня и мучает.

Глядя в ее благородное лицо, де Сартин почувствовал при звуке ее музыкального голоса волнение.

– Откуда вы родом? – спросил он.

– Я – римлянка.

– Как вас зовут?

– Лоренца.

– Лоренца.., как дальше?

– Лоренца Фелициани.

– Мне незнакома эта фамилия. Вы – девица? «Девица», как известно, означало в то время: «порядочная девушка знатного происхождения». В наши дни женщина становится порядочной с той минуты, как выходит замуж; она всеми силами стремится к тому, чтобы ее называли «сударыней».

– Я – девица, – отвечала Лоренца.

– Ну, и что же дальше? Чего вы просите?

– Я прошу рассудить меня с этим человеком; ведь он меня заточил в тюрьму, лишил свободы.

– Это меня не касается, – отвечал начальник полиции, – вы – его жена.

– Так он, во всяком случае, говорит.

– То есть, как это – говорит?

– Да! Я этого не помню, бракосочетание совершалось, пока я спала.

– Черт побери! Крепкий же у вас сон!

– Как вы сказали?

– Я сказал, что меня это совершенно не касается; обратитесь к прокурору и судитесь, я не люблю вмешиваться в семейные дела.

Тут де Сартин махнул рукой, что означало: «Убирайтесь вон».

Лоренца не пошевелилась.

– В чем дело? – с удивлением спросил де Сартин.

– Это еще не все, – молвила она. – Вы должны были бы понять, что я пришла сюда совсем не для того, чтобы пожаловаться: я за себя отомщу! Вы знаете, откуда я родом; женщины моей страны мстят за себя, а не жалуются!

– Это совсем другое дело, – заметил де Сартин. – Но только поскорее, красавица: мне время дорого.

– Я вам сказала, что пришла просить у вас защиты. Вы обещаете прийти мне на помощь?

– От кого я вас должен защищать?

– От человека, которому я собираюсь отомстить.

– Значит, это могущественный человек?

– Более могущественный, чем король.

– Объяснимся, милейшая… Чего ради я должен оказывать вам покровительство, защищая вас от человека, более могущественного, как вы полагаете, чем сам король, и беря на себя тем самым ответственность за преступление, которое вы, может быть, совершите? Если вам надо отомстить за себя этому господину – отомстите! Мне до этого дела нет. Вот если вы при этом совершите преступление, я прикажу вас арестовать. Ну, а уж потом мы решим, как нам поступить. Таков порядок.

– Нет, сударь, – возразила Лоренца, – вам не придется меня арестовывать, потому что моя месть может принести немалую пользу и вам, и королю, и Франции, Я мщу за себя тем, что раскрываю секреты этого человека.

– Ага! Так у этого человека есть секреты? – невольно заинтересовался де Сартин.

– И немалые, сударь.

– Какого рода?

– Политические.

– Говорите.

– Ответьте мне прежде: готовы ли вы взять меня под свое покровительство?

– Какого покровительства вы желаете? – холодно улыбаясь, спросил судья. – Денег или любви?

– Я прошу отправить меня в монастырь, где я могла бы заживо себя похоронить. Я прошу, чтобы этот монастырь стал мне могилой, но такой могилой, которую никто в целом свете не мог бы открыть.

– Ну, это не Бог весть какая просьба, – сказал судья. – Монастырь я вам обещаю. Говорите.

– Так вы даете мне слово?

– Я вам его уже дал.

– В таком случае возьмите эту шкатулку, – молвила Лоренца. – В ней заключены такие тайны, которые способны нанести удар безопасности короля и всего королевства.

– А вы сами знаете, что это за тайны?

– Я знаю только, что они существуют.

– И что же, это важные тайны?

– Ужасные.

– Вы говорите, политические тайны?

– Разве вам никогда не приходилось слышать о существовании тайного общества?

– А-а! Масонская ложа?

– Общество «невидимых»!

– Да, но я не верю в его существование.

– Стоит вам открыть эту шкатулку, и вы в него поверите.

– Ну что же! – с живостью воскликнул де Сартин. – Посмотрим!

Он принял шкатулку из рук Лоренцы. Однако, немного подумав, он поставил ее на стол.

– Нет, – сказал он, подозрительно посмотрев на нее, – открывайте шкатулку сами.

– У меня нет ключа.

– Как это у вас нет ключа? Вы мне приносите шкатулку, от которой зависит благополучие целого королевства, и говорите, что забыли ключ!

– Разве так уж трудно ее взломать?

– Нет, когда знаешь секрет замка. Минуту спустя он продолжал:

– У нас здесь есть отмычки от всех замков; сейчас вам принесут связку ключей, – он пристально взглянул на Лоренцу, – и вы будете открывать сами.

– Хорошо, – просто отвечала Лоренца.

Де Сартин протянул молодой женщине ключики самой разной формы.

Она взяла связку в руки.

Де Сартин коснулся ее руки: она была холодна, словно выточена из мрамора.

– Почему же вы не принесли ключа от шкатулки? – спросил он.

– Потому что его хозяин никогда с ним не расстается.