Кроме проведения специальных воздушных операций, советское командование активизировало ночные воздушные удары против войск и объектов противника в районе Брянска, Карачева и Орла. По сведениям генерала Клесса, только в июне для этого было совершено около 7 тысяч вылетов (по советским данным, соединения дальней авиации совершили в июне около 7,5 тысячи вылетов для ударов по вражеским коммуникациям), которые, однако, не привели к существенным результатам, – несколько железнодорожных сортировочных станций оказались выведены из строя на срок не более суток[764]. Успешной обороне от советской авиации способствовало то, что командующий 6-м воздушным флотом генерал Роберт Грейм приказал истребительным соединениям контролировать воздушное пространство над Орлом и Брянском в ночное время с помощью передвижного радиолокационного оборудования.

Как видно, ни одной из сторон не удалось в полном объеме решить задачи своих воздушных операций, проведенных накануне Курской битвы, однако советское командование по их итогам пришло к важному выводу: на совещании в Ставке Верховного главнокомандования было принято решение увеличить производство самолетов-истребителей и улучшить организацию истребительной авиации в целях ее массированного применения[765]. В результате в короткое время истребителей стало выпускаться больше, а их использование было улучшено в соответствии с рекомендациями, выработанными в основном по результатам воздушного сражения на Кубани. В частности, в ходе воздушных боев на Кубани истребительные части советских ВВС стали впервые систематически, а не эпизодически использовать тактику немецких истребителей, что впоследствии нашло отражение и в приказах, регламентирующих организацию и тактику действий истребительной авиации Красной армии. Таким образом, воздушные операции советских ВВС на южном крыле Восточного фронта в апреле– июне 1943 года объективно привели к численному и организационно-тактическому усилению истребительной авиации русских.

Соответственно в связи с недостаточностью истребительных сил, с началом операции «Цитадель» немецкая авиация полностью перешла к непосредственной поддержке войск на поле боя, тогда как удары по выдвигавшимся резервам противника наносились только от случая к случаю[766]. Причем, не располагая достаточным количеством самолетов-истребителей для завоевания и удержания господства в воздухе над всей зоной боевых действий, немецкое командование сосредоточило усилия истребительной авиации на важнейших направлениях, предваряя бомбовые и штурмовые удары посылкой крупных групп истребителей прикрытия[767]. Поэтому усилия немецкой авиации оказались локализованы в основном объектами во фронтовой полосе – в тактической зоне около 20–30 километров в ширину и не более 10–20 километров в глубину, а коммуникации и районы сосредоточения советских резервов остались вне зоны воздействия[768]. Господство в воздухе в этом ограниченном районе немецкие истребители пытались обеспечить за счет повышения интенсивности боевой работы, приблизив значительную часть основных аэродромов на расстояние до 18–30 километров от линии фронта, а также используя многочисленные промежуточные посадочные площадки (площадки «подскока»), расположенные от нее в 5–6 километрах[769]. Однако истребителей для прикрытия бомбардировочной и штурмовой авиации все равно не хватало, поэтому пилотам бомбардировщиков и штурмовиков приходилось самостоятельно вступать в бой с советскими истребителями. Для таких случаев ими использовались плотные боевые порядки, позволявшие самолетам взаимно прикрывать друг друга, либо специальная тактика маневрирования с учетом разницы скоростей боевых машин. Так, выполняя боевые задачи под Курском, командиру группы пикирующих бомбардировщиков Ju-87 (Junkers-87) капитану Эгберту Яэкелю (Egbert Jaekel) удалось уничтожить 8 советских истребителей, хотя и его машина была сбита 17 июля в районе Большое Очкасово, уже в ходе сражения за Орел, а Яэкель погиб[770].

Кроме того, общую активность немецкой авиации в районе Курского выступа существенно ограничивали незначительные запасы авиационного горючего[771]. Например, генерал Фридрих Клесс указывает[772], что к концу июня 1943 года общий запас авиационного бензина марки В-4 снизился до 4886 тонн при ежедневном расходе в среднем около 287 тонн; в течение июня было израсходовано 8634 тонны бензина В-4, а поступило 5722 тонны; на протяжении этого же месяца общее потребление бензина марки С-3 (для самолетов типа FW-190А-4, А-5 и А-6) составило 1079 тонн, а поставки – 441 тонну. При этом горючее могло быть доставлено на аэродромы к линии фронта только по истечении 10–14 дней с момента выделения, за время от 4 до 8 суток после вывоза с территории Германии. Эти обстоятельства вынуждали командование германских военно-воздушных сил вести «топливную тактику», обеспечивая воздушную поддержку сухопутных войск только тогда, когда ситуация становилась критической или сражение на определенном участке достигало кульминации.

Таким образом, к июлю 1943 года на советско-германском фронте сложилось своеобразное положение: обе стороны старательно совершенствовали свою оборону и в то же время готовились к наступлению. Однако первыми начать это наступление пришлось немецким солдатам, поскольку командование германской армии не решилось дольше выжидать и уступить инициативу противнику.

Согласно решению Гитлера, объявленному 1 июля на совещании в Восточной Пруссии, операция «Цитадель» должна была начаться 5 июля. В ночь с 1 на 2 июля началось выдвижение корпусов и дивизий в исходные районы для наступления. В 14.00 2 июля в части и соединения ударных группировок поступили и были зачитаны обращения Гитлера к солдатам и офицерам, в которых он подчеркивал важность операции и пытался укрепить веру в успех у личного состава[773]. В это же время Генеральный штаб Красной армии получил новые агентурные сведения о времени начала операции «Цитадель». В 2.15 2 июля генерал Антонов подготовил и направил на утверждение Сталину общее предупреждение действующим войскам, где было указано, что вражеское наступление может начаться в период с 3 по 6 июля[774]. Сталин утвердил это предупреждение и распорядился, чтобы маршал Жуков оставался на орловском направлении для координации действий Центрального, Брянского и Западного фронтов, а маршалу Василевскому предложил направиться на Воронежский фронт.