разразиться гневной тирадой, демонстративно подбросил золотой кругляш. О, интендант аж воздухом подавился, отчего закашлялся, но быстро пришёл в норму.

— Это мы быстро подберём, господин волшебник! — подобострастно воскликнул он.

Ещё бы, очевидно поначалу посчитал, что я требую всё это бесплатно. Бесплатно же тут, как я успел узнать, можно получить лишь необходимый минимум, да и тот, зачастую, не соответствует качеству. Ружьё может быть неисправным, шлем малым или большим, доспехи с незаделанной дырой, а палатка пробитой в трёх местах, рваной и окровавленной, словно прежнего жильца прямо в ней сожрал медведь.

Безусловно можно начать ругаться, спорить, требовать, угрожать и тому подобное, но интендантами не зря становятся самые ушлые представители армии. У этих людей всегда всё схвачено и на каждую проблему приготовлены десятки вариантов решения. Кому надо — угодливо подлижут, где нет — сурово пригрозят, в ином же случае сами обратятся к вышестоящим. И этот вышестоящий с большей вероятностью поможет именно интенданту. Ради хорошего отношения, доступа к благам и какой-нибудь будущей услуги.

Я отлично знал, как работает система, так что предпочёл не встревать в конфликт, а просто заплатить. Не самая прибыльная тактика, но безусловно самая беспроблемная.

Вскоре я обзавёлся всем нужным, включая и дополнительный комплект одежды, вторую пару крепких сапог, походный котелок, посуду и всякую всячину, которую смело взвалил на спокойного мула, которого повёл следом. На всё про всё ушло полтора золотых, но я ни о чём не жалел. Всё-таки интендант отдал мне куда как больше, чем вообще можно было вообразить. Плюс, все вещи были новыми, а живность — молодой, здоровой и флегматичной. Идеал.

Плюсом, ещё и поболтал с мужиком, узнав некоторые подробности бытия армии.

Я оказался в лагере удивительно вовремя: на днях войско собиралось в переход к Мобасу, куда с неделю назад направился авангард, а с месяц назад — разведка. Командование тратило кучу времени на обсуждение логистики, обеспечение армии и её контроль. Территорию впереди готовили под приход огромного войска: по мере сил приводили в порядок дороги, изучали местность, чтобы не завести людей в болота, вырезали немногие, рискнувшие остаться банды разбойников, считали крестьян (и их припасы), которым обещали защиту от возможного произвола солдат.

Как мне поведал интендант, потребовалось более сотни повешений и одно прилюдное сдирание кожи, чтобы приучить бойцов к дисциплине и бережному отношению к «своим» крестьянам, которые теперь, по мере сил, обеспечивали армию. Не по своей воле, само собой, но это было и так понятно.

— Не справляются поставки, — театральным шёпотом, который прекрасно было слышно даже за пять шагов, рассказывал мужчина. — Поэтому Господин Вечности повелел выгребать городские запасы. А что там выгребать, если в Кииз-Даре бои несколько дней шли? Все склады пожгли, все припасы попортили! Пришлось из Монхарба завозить, да ещё и местных кормить. А как по мне, — он оглянулся, — всех бы их под нож! Глупцы, которые не верят в единого бога…

Узнал я и то, что серьёзно стоит вопрос о снижении количества провианта на порцию каждого солдата. Однако меня, после Сизиана, подобное не смущало. Мало того, что я маг-артефактор, ради которого всегда найдётся пища, так ещё и работал на правительницу Монхарба! У высшей знати всегда еды в достатке. В самом крайнем случае, я смогу вырастить себе еду — тема уже пройденная.

Так или иначе, до зимы Дэсарандес планировал закончить свою компанию. Хоть мы сейчас находились в таких местах, где снег — это редкость, но похолодание, слякоть и грязь — вполне обыденные вещи. И это сильно затруднит движение войск.

Потому-то — как я понял уже чуть позже, вновь двигаясь к стоянке Силаны, но уже вместе с мулом, — солдат и наказывали за различные проблемы, которые они создавали крестьянам. Войско, которое занимается фуражировкой, гораздо медленнее, чем то, которое обеспечивается поставками провианта, оружия, амуниции и всего прочего.

Я подошёл в момент, когда девушка, уже полностью одетая, навытяжку стояла перед каким-то незнакомым мужчиной со знаками отличия капитана армии. Судя по столу, на котором располагались остатки трапезы, отвлекли её в момент завтрака.

— Завтра подойдёшь в шатры командования… — как раз говорил он на таскольском, пока Баер быстро переводил.

Капитан был не один. Вместе с ним находилось четверо солдат со стандартным вооружением: ружья и мечи на поясе. Один поблёскивал каким-то амулетом, скорее всего купленным за накопленные деньги, но его роль, с такого расстояния, я определить не мог. Скорее всего что-то защитное или для комфорта — типа регулирования температуры. Кроме солдат, с капитаном находился сион, который нагло осматривался, периодически останавливая заинтересованный взгляд на черноволосой девушке. В какой-то момент он откровенно подошёл к её столу, взяв оттуда парочку фиников.

Приглядевшись, я осознал, что оба этих человека, пусть с разными эмоциями и чувствами, но рассматривали Силану, как диковинную зверушку. Изучали, как поверженного противника, который теперь вынужден стать одним из них. Сражаться на стороне завоевателей.

Я не стал им мешать, вместо этого направил мула к остальной живности, которые размещались неподалёку, в походной конюшне.

— Может, она и впрямь такая зверушка? — хмыкнул я, не спеша возвращаться назад. Вместо этого снял с мула палатку и кое-какие вещи, направившись разбивать её подле стоянки слуг.

Пока возился, «высокая комиссия» закончила и оперативно удалилась. Вот тут я и подошёл, застав сцену покорного смирения и бесконечной тоски. Силана, ранее демонстрирующая поведение спесивой аристократки (успел насмотреться на такое во время проживания в Тасколе), безмолвно и зажато сидела на стуле, невидящим взглядом осматривая пустую тарелку, где ранее лежали фрукты.

— Пока не трогай её парень, — тихо шепнул мне Баер. — Не лучший момент.

— Чего она? — спросил переводчика.

Мужчина замялся, но потом, ещё раз на меня посмотрев и оглянувшись, принялся шептать.

— Она ведь из Монхарба, — судя по тону и скорости речи, Фёртас давно хотел поделиться своими мыслями, но было попросту не с кем. С офицерами обсуждать своих подопечных — дурной тон. От других дипломатов он оказался отлучён. Не со слугами же или простыми солдатами? — Настоящей аристократкой её никто не считает. Относятся как к говорящей кукле. К тому же, она не следует заповедям Хореса, — его лицо исказилось, но быстро вернуло прежнее выражение. — Когда закончится война и захват вольных городов, — Баер сказал про это столь уверенно, будто бы видел будущее, — то её выдадут замуж. Выберут кого-то из настоящих аристократов Империи, да организуют брак.

— И ей