Старец продолжал доброжелательно кивать в такт слов главаря.

– Так-то у нас все хорошо – ты не думай. Нам только немного с устьянскими нужно помочь, они нехорошие люди. Ты уж поверь. Крестьян своих гнобят. Понятий не соблюдают. Они злые и… не благородные… Нужно навести в этом порядок. Ты же нам поможешь? А мы в ответку подгоним тебе материальных ценностей. Не пожалеешь, если добазаримся. Что там колдунам требуется? Золотишко? Кровь девственниц?

Вдруг он глянул на малого и недовольно скривился.

– Ты, Шурик, пока подожди нас снаружи, – проскрипел он. – Это не для твоих ушей.

Малой вышел на солнышко и покойно уселся на теплый удобный камень. Одежда его высохла, как и пообещал чародей. На ногу вернулся утопленный ботинок. Паренек пожал плечами, отломил веточку пахучей бузины и извлек из кармана перочинный ножичек. Ждать, по всей видимости, придется долго…

– За… забавляешься?

Малой повернул голову и перестал стругать трубочку. С каменной горки на него дружелюбно смотрел головастый черно-белый пес.

– Не скучно тебе здесь? Аж на самый край Кр-рабьей Клешни ушлепал…

– Здравствуй, Эрргх. Ты как здесь очутился? Ты же грозился, что покидаешь Восточный Предел.

– Здрраствуй, Чарли… Я собир-рался, – сказал голован. – Но, видимо, я последнее вр-ремя пер-реборрщил с человеческими делами… Вы – люди – зар-разные существа. Если с вами начнешь общаться, потом уже тр-рудно остановиться. Вам это еще никто не говоррил? Лучше бы я блох набр-рался. Они меньше беспокойства пр-риносят. Ты где так в тине извозился?

– Это Гангут меня так. Я ему парней трогать запретил, так он меня вволю в грязи повозюкал. Рад стараться. А я его просил только немного за ноги подержать…

Он с укором посмотрел на пса:

– Зубы заговариваешь? А я знаю, зачем ты здесь.

– Пр-р-равда?

– Это он тебя прислал. Сочинитель.

Пес скрылся с той стороны камня, затем появился справа у его подножия. Уселся возле ног мальчика и вывалил наружу влажный язык.

– А я думал, что сам пр-ришел…

– Все думают, что поступают по своей воле, а делают вечно то, что он задумал. – В голосе Чарли прозвучали сердитые нотки.

– Хм… А ты больше не хочешь делать ничего по его воле, – предположил пес.

– Не хочу.

– То есть ты будешь делать то, что тебе не хочется, лишь бы не делать то, что, по твоему мнению, он хочет от тебя?

Чарли промолчал и голован продолжил:

– Напримеррр, посадить здесь в пещере говор-рящее чучело и заниматься нуждами местных кр-рестьян и бандитов… Вер-рно?

– А что? Классический мудрец в пещере, – огрызнулся Чарли. – Чем плохо? К нему приходят страждущие – он помогает… Тексты, знаешь, какие толкает – проникновенные… Настоящие проповеди. Некоторые даже плачут. Я бы так не смог. Что еще от меня требуется? Пусть подавится.

– Так ты все-таки для него делаешь? Для нашего твор-рца? Или для себя?

– Что ни делай, все равно будет по его. – Щеки Чарли раскраснелись, на лбу выступили бисеринки пота. – Ты зачем пришел?

– Чтобы так утвер-рждать, как ты, – нужно уметь видеть будущее. Ты умеешь?

– Будущее – это поток. Каждый приносит туда капельки своих поступков. Все, что мы делаем, вливается в эту общую реку, а она несется по глубокому руслу. Понимаешь? Как по трубе! Ни влево, ни вправо. Наши действия все предопределяют. Ничего изменить нельзя. А я не хочу, чтобы было, как он задумал. Я хочу сам жить.

– А ты живешь не сам?

– Я смотрю в эту трубу и вижу, что будет там – на другом конце… в будущем. Понимаешь? Что будет со всеми, со всем Восточным Пределом, с Пархимом, с моими родителями, друзьями… со мной.

– Так повер-рни ее…

– Кого?

– Трубу. Если ты видишь, возьми и измени будущее. Хотя бы свое.

– Да как?! Она вот такая огромная. – Мальчик встал и показал обеими руками. – Вот такая тяжелючая! «Северный поток два». Неподъемная. Как ее повернуть, хреном, что ли?!

– Да хоть хреном! Если тебе дано и ты ее видишь – поворачивай. Куда сам хочешь.

Чарли опустился на камень.

– Ты меня извини, Чаррли, – мягко сказал пес. – Я этих ваших человеческих хитростей не знаю, как человеку непррр-риятное приятными словами говоррить, но ты здесь чушью занимаешься. Там злобные твар-ри человеческий кррай захватывают. Несут с собой горе и рразрушение, и не только вашей расе – всем, а ты здесь свое благорродное неучастие в жизни до нежного блеска надраиваешь. И здесь то же будет. Кррр-ровь и смерть.

– Этим-то я помогу, – сказал тихо Чарли. – Их орки не тронут.

– Этих-то не трронут, а остальных? И не в уррукт-хаях дело… они несут зло, но только потому, что сами злом искалечены. Если тебе нужно с кем-то схлестнутся за свою волю, почему бы тебе не померриться силами с Кипаги? Вот кто урр-родует ткань мироздания. Ты думаешь, это шутки? После него останется только всеобщая жестокость, ррравнодушие и мерзость запустения. Этого ты в свою тррубу не видишь? А то выбрал себе мишенью для обиды Сочинителя. Понимаю, это безопаснее. Он же даже тебе отвечать не будет. Делай что хочешь…

Голоса в пещере стали громче. Вернее, отчетливо был слышен только голос Мирона. Видимо, двойник задел его чем-то за живое.

– Да все хотят быть, как я, дед! Никто не хочет быть жертвой. Если я не буду здесь всеми рулить, думаешь, не найдутся желающие? Да, я – преступник. А что я преступаю? Законы слабаков, чтобы их не жрали сильные! Ты огородишь нас от орды орков? Да или нет? Ну и лады! А силы ты мне своей не дашь. Верно? Я так и понял. Значит – сам справлюсь. Бывай…

Главарь вышел из пещеры и обернулся назад.

– Только не вздумай и другим давать в руки свои молнии, – поднял он предупреждающе палец. – Помни, что для любого крутого перца найдется, чем его урыть. Враги у всех есть!

Мирон нервно подошел к мальчику. Растерянно и зло глянул на пса.

Из пещеры выходили Плафон и Гузя. У Гузи на плече висел автомат, но впервые его владелец не уделял ему никакого внимания, ремень был готов соскочить с его круглого плеча в любую минуту. Гузя шел последним и мечтательно чему-то улыбался.

– Уходим, – коротко рявкнул Мирон парнишке. – И если будут еще какие сюрпризы, сам тебя в болоте утоплю. Заколебал. Подымайся.

Чарли встал.

– Ну вот что, Миронов. Послушай меня внимательно…

– Да ты… – Бандит сделал движение рукой, но вдруг его ноги подкосились, и он упал возле камня. – Сука! – удивленно произнес он. – Ты что, сука, сделал?!

В следующую секунду у него в руке был пистолет, и он направил его в лицо Чарли.

Но выстрел не прозвучал. Бандит вдруг вскрикнул и отбросил оружие в сторону. Дикими глазами он смотрел в ту сторону, словно увидел в пистолете что-то другое – опасное и одновременно мерзкое.