грозным рычанием, в которых уже не было и тени страха, что всего минуту назад пожирал слабое человеческое «Я», пропитанные ядом и адским огнём, присоединились к хору голосов братьев и сестёр. Они дружно смеялись над глупой моралью и гуманизмом: нельзя победить, не став частью страшного представления, невозможно убивать, не окунувшись в смерть с головой самому. Действо, путь и столь чудовищное и беспощадное, формирует свой маленький Океанес, собственное течение в не знающей берегов Великой Реке, и можно стать идеальным воином, только отдавшись этому ручейку целиком. Сформировать крошечную, но свою Вселенную идеального боя, упиться музыкой сражение, вдохнуть в него кровавую суть и тогда…

Через камеры беспилотных разведчиков, что кружили под низкими тучами, затаив дыхание, маршал Жуков и офицеры штаба, следили за стремительным приближением полчищ пришельцев. Оборона выстроена «лесенкой», так, если бы фигуры «Слонов» на шахматной доске расставить по диагонали, чтобы фланкирующий огонь тяжёлого оружия простреливал улицы чуть ли не от начала до конца. Задумка была хорошей — пулями, минами, снарядами, ракетами, гранатами, всем, что только может нести смерть захватчикам, заставить пришельцев загнуть фланг своей орды. Изменить направление наступления, загнать их в тесные улицы, зажатые пиками небоскрёбов, а потом…

Эволэки, практически беззащитные, если считать число стволов и запасы патронов, оказались в самом дальнем углу «шахматной доски», и первыми приняли удар. И военные невольно напрягались, глядя из безопасного (пока!) далека, как вырвавшиеся на простор южной части Московии твари оседлал проспект Первого Мая и всесокрушающим потоком устремились вперёд. Казалось, что ряды восковых фигур замерли поперёк широкого рукотворного ущелья, хиленькая плотина, не способная даже приостановить бег кровожадных пришельцев. В помещении штаба повисла оглушительная тишина, нарушаемая только резкими сигналами средств связи, на вызовы которых в эту страшную минуту никто не обращал никакого внимания. Все замерли в жутком испуге. Не устоят! Их просто сметут! Как могут несколько сотен бойцов, большинство из которых женщины и девушки, сдержать этот девятый вал?! Но…

Орда молотоголовых, почуяв стремительное нарастание напряжения в эфире, чуть сбавила бег. Маленькое сомнение, едва заметная трещинка в самоуверенности, в коллективном осознании собственной силы, даже непобедимости, и Диолея даёт команду.

Бей гадов!!!

Сотни напружиненных эфирных тел слитно рванулись в яростную атаку, и первые ряды чудовищ, словно взбесившись, бросились на своих сородичей. Голова атакующей колонны вмиг споткнулась, пошла кувырком в безобразном хаосе вспыхнувшей кровавой драки. Хвосты рубили тела товарищей, страшные пасти рвали головы и шеи, летели во все стороны вырванные из поджарых животов кишки, ударили фонтаны крови.

Сорвавшиеся с цепи эволэки, утонув в Реке Сражения, бросались в бой, как одержимые. Связанные единым полем, они видели своих товарищей и подруг, знали каждое их действие. Каждый удар соратника, каждая победа, каждая капля чудовищной боли поверженного врага, что их души вбирали в себя целиком, без остатка, всё слилось в свой океан уничтожения и смерти. Безошибочно и беспощадно, они вязали своей силой сознание очередной жертвы, и бросали в кровавую драку на ещё свободного от невидимых пут пришельца, и пошла резня…

Округлившимися от удивления глазами офицеры штаба смотрели за разворачивающимся боем «ботаников». Твари, всего минуту назад неустрашимо мчащиеся вперёд, рвали друг друга на куски, образовав настоящую баррикаду искалеченных, орущих тел. Гора окровавленных хищников стремительно росла, уже не было видно ни асфальта, ни снега, только невероятная мешанина тел, хвостов, голов.

Мёртвые, умирающие, тяжелораненые, оглушённые чудовищными ударами невидимых молотов, они, отчаянно крича и рыча, старались выбраться из ловушки. Вырваться из-под тяжести тел обречённых товарищей, вырваться из-под колпака чудовищной силы, что накрыла стаю целиком, не давая даже свободно сделать вдох полной грудью. Загустевший воздух, казалось, жадно впитал в себя реки крови, и она заставляет хрипеть тебя в припадке страшного удушья…

Лис работал. Страшно, быстро, ловко, без эмоций, как матёрый мясник. Зафиксировать огонёк прицела на чудом прорвавшей сквозь кровавый хаос побоища твари. Огонь! Упала! Ещё! Для верности! Пуст магазин! Перезарядить!

Его разъярённая душа, опьянев от силы, что питала сама себя, получала всё новые и новые подсказки от неслышных самому острому уху голосов. Этот занят! Хватаем того! Бросок, захват, и ты властелин вселенной, спрятанной в теле сильного зверя! Тебя пьянит ярость битвы, ноздри щекочет дурманящий аромат крови и смерти, что пропитал даже Небо! Вперёд! Рвать! Кусать! Крушить! На кусочки! Пока бьётся сердце, пока ещё раны только разжигают в тебе кровавый угар, а не валят с ног! Бей их всех!!!

Словно волна, ударившая о дамбу, орда пришельцев сначала вздыбилась в яростном осознании непреодолимой силы, и, сдавшись, потекла в сторону, заполоняя улицы слева от фаланги эволэков, провожаемая короткими, злыми очередями зениток, что не давали врагу ударить во фланг удивительно воинства…

Геннадий Алексеевич был очень доволен — в первые полчаса после удара основной группировки врага всё развивалось вполне в соответствии с планом. Натыкаясь на не очень большие по численности, но по-настоящему хорошо вооружённые заслоны, невообразимые массы пришельцев заскользили вдоль линии обороны с юго-запада, от «верхнего» края «шахматной доски», всё сильнее и сильнее забирая в сторону.

Каждый перекрёсток встречал их орудийными залпами, ливнем трассирующих пуль и снарядов, от которых становилось светло, как днём. Взрывались управляемые минные поля и ёмкости с горючими материалами, строчили пулемёты и автоматы, неспешно отбивали дробь автоматические гранатомёты, и стаи, неся потери, всё сильнее и сильнее склонялись на северо-восток.

Далеко не всё и не везде шло гладко. Не выдержав удара, таяли ряды защитников, иногда гибли целые подразделения, открывая агрессорам путь к реке. Через множество дыр и дырочек в обороне текли за спину оборонительных порядков и отдельные чудовища, и небольшие группы. В места крупных разрывов направляли авиацию, вертолёты, танки, но всё равно, южная часть города стремительно заполонялась молотоголовыми.

Такое развитие событий было неизбежным, тем более что в Московию с запада, востока и севера проникли отнюдь не малочисленные цепи загонщиков — чтобы окружить такой большой город, врагу пришлось выделить немало сил. В мегаполисе уже не было ни фронта, ни тыла. Всюду была слышна стрельба, взлетали в воздух сотни осветительных ракет, взрывы слились в несмолкающие раскаты грома, как будто какой-то ненормальный чудак решил устроить новогодний салют.

На всех улицах лилась кровь и красная, и фиолетовая. Твари вырывались из темноты переулков и колодцев коммуникаций, поодиночке и небольшими стаями, рвали беззащитных людей, сами падали, сражённые пулями, умирали под ударами машин, у чьих водителей хватало мастерства разогнаться на свободном пятачке тротуара, вопреки невероятному потоку автомобилей.

Смертельно уставшие офицеры штаба на все эти «мелочи» не обращали внимания. Пусть за