были объединены, и благодаря этому возникло «Объединение русских студенческих христианских кружков», позже принявшее наименование «Русское студенческое христианское движение» – РСХД. Был создан выборный центральный орган – Бюро; определены его функции и взаимоотношения с организациями на местах[1043]. Председателем объединения был избран В. В. Зеньковский, секретарем Л. Н. Липеровский. Через два дня после окончания первого Пшеровского съезда состоялось учредительное собрание братства св. Софии.

Из-за трудного материального положения общие съезды проходили нерегулярно. Если в 20-е гг. состоялось семь съездов, то в 30-х гг. они созывались только дважды. Всей текущей работой движения (подготовкой и устройством съездов, координацией работы между отдельными центрами, издательской деятельностью и т. д.) занимался центральный секретариат. В него входили председатель движения, его заместитель, священник, казначей и центральные секретари.

С середины 20-х гг. центральный секретариат РСХД и организации, входившие в местное объединение во Франции, разместились в Париже по адресу: бульвар Монпарнас, № 10. Здесь же находились издательство русских религиозно-философских книг, редакции журналов «Путь», «Вестник РСХД», работала Религиозно-философская академия Н. А. Бердяева[1044].

Большую роль в поддержке движения сыграл уже упоминавшийся г-н Джон Мотт. А. В. Карташев пишет о Мотте «как о человеке с мировым горизонтом и старом друге русских епископов-миссионеров: святителя Тихона в Сев. Америке и архиепископа Сергия в Японии». Лекции Д. Мотта, прочитанные российским студентам (еще до революции), имели большой успех.

В № 13–14 «Церковных ведомостей» за 1924 год помещена заметка Н. Глубоковского «Д-р Джон Мотт и Православная (Русская) Церковь». В ней известный профессор пишет:

Считаю особой милостью, что пришлось лично познакомиться и беседовать с известным американцем, д-ром Джоном (Иоанном) Моттом (Dr. John Mott), главою всемирного международного комитета христианских обществ молодежи вообще и студенчества в частности. <…> Не касаюсь общих деклараций о задачах и положении всего Союза, а меня интересуют здесь исключительно отношения д-ра Мотта к нашей Православной Церкви. Таких трогательных свидетельств о сем я не слыхал даже от православнейшего по духу друга своего покойного англичанина Ив. Вас. Биркбека, и они тем поразительнее, что публично делались вовсе не пред русскою публикой в то печальное для нас время, когда повсюду принято ругать Россию и всячески клеветать на русских, в чем убеждает даже «русофильская» английская пресса, не исключая и церковной… И вот среди этого жестокого и тупого руссоненавидения д-р Мотт с благородным мужеством открыто и смело говорит, что он, лично посетив 54 страны и имея отделения при 2700 университетах и колледжах по всему миру с количеством членов не менее 2 миллионов человек из студентов и профессоров, все-таки неизгладимо чувствует, что первою и горячею любовью сердца была и остается для него «святая Русь». Там он был четыре раза при своих всесветных странствованиях, всегда получал благословение Русской Церкви и ее иерархов и незаметно почерпал высокое вдохновение для своей христианской работы. <…> Насколько позволяли задачи Союза и средства (а личных у него нет), он старался помогать ей и служить издавна. Д-р Мотт переиздал английский перевод нашей литургии, снабженный благословляющим введением Патриарха Тихона, и распространяет его повсюду – наряду с симпатизирующими книгами о «святой Руси». При его участии содержатся духовные семинарии в Нью-Йорке (где предполагается развить это учреждение до высшего) и в Токио, и им издавна поддерживается наша Японская Миссия. Во время Великой войны д-р Мотт всячески заботился о наших военнопленных в Германии и старался обеспечить их в духовном отношении, чтобы они имели добрых православных пастырей, предметы культа и здоровую религиозную литературу И доселе он не перестает деятельно помогать в этом направлении нашей Церкви и в плачевном рассеянии, и в своем жестоком домашнем коммунистическом плену, а его верность Патриарху Тихону непоколебима и плодотворна…

Джон Мотт, будучи генеральным секретарем Всемирной христианской студенческой организации (ВХСФ) и президентом Ассоциации молодых людей христиан (YMCA), чрезвычайно много сделал для русских за рубежом. В частности, с его помощью финансировалось учреждение Свято-Сергиевского Богословского института[1045].

Митрополит Евлогий (Георгиевский) свидетельствует о том, что к окончательному решению о создании Богословского института он пришел на «Втором Пшерове». Впоследствии он вспоминал:

Мысль о создании Богословского института созрела у меня не сразу. Сначала я не знал, открыть ли пастырскую школу, или высшую богословскую. К окончательному решению я пришел на Конференции Русского студенческого христианского движения.

Я стоял близко к этой организации, объединившей вокруг себя группу наших профессоров. В эту группу вошли А. В. Карташев, В. В. Зеньковский, С. С. Безобразов, молодой профессор, только что прибывший из Сербии, и др. Я устроил совещание с ними, и в результате наших переговоров решил открыть высшую богословскую школу, которая должна была отвечать двум заданиям:

1) продолжать традиции наших академий – нашей богословской науки и мысли; 2) подготовлять кадры богословски образованных людей и пастырей. Одновременно мы постановили пригласить в состав профессоров о. Булгакова и Флоровского, которые тогда проживали в Праге. Председатель Всемирного комитета Христианского союза молодых людей д-р Мотт живо отозвался на наш проект и дал нам на организацию нового учреждения крупную субсидию. Мы решили обратиться к церковной общественности Англии и Америки с просьбой тоже оказать нам братскую поддержку. Окрыленные надеждой, вернулись мы после конференции в Париж[1046].

По другим данным, первое конкретное предложение по созданию института было сделано на съезде Всемирной Студенческой Христианской Федерации в Пекине в 1922 году. Доктор Лев Липеровский (впоследствии священник), доцент Владивостокского университета Лев Александрович Зандер и Александр Иванович Никитин представили председателю съезда доктору Джону Мотту докладную записку о создании Русского Студенческого Христианского Движения за рубежом, а также и православной богословской школы. Проект обсуждался на переговорах в Берлине и Праге. И наконец, в июне 1924 года, на съезде РСХД во французском Аржероне Джон Мотт вручил митрополиту Евлогию пособие в сумме 8 тыс. долларов, специально на создание Богословского института[1047].

На заседании Архиерейского Синода 13 сентября 1924 года обсуждался вопрос об учреждении в Западной Европе Православной русской духовной академии[1048]. На обсуждение последнего передавалось и письмо Управляющего русскими православными церквами в Западной Европе митрополита Евлогия на имя врио Председателя Архиерейского Синода, Высокопреосвященного архиепископа Феофана от 8/21 августа по вопросу о предполагаемом открытии в Париже духовной академии[1049]. Осенью митрополит Евлогий вновь обратился с письмом на имя врио Председателя Архиерейского Синода с просьбой о публикации в журнале «Церковные ведомости» своего обращения, в котором призывал к пожертвованию на дело организации духовной академии в Париже[1050]. Архиерейский Синод своим определением от 13 октября