Зал аэропорта встретил ровным теплом, столь приятным после промозглой сырости на улице, вечной суетой и целой гаммой звуков, наверное, присущей любому аэропорту мира: мелодичными звуками, сигналами, сопровождавшими сообщения справочной службы, рокотом автокаров с багажом и несмолкающим гулом голосов. На втором этаже, куда вела лестница с хромированными стойками перил, за стеклянной стеной ровными рядами выстроились столики ресторана, и Юрий подумал: неплохо устроиться там и, спокойно потягивая сок, наблюдать за прибытием Георгия Кузьмича. Однако в наших ресторанах одним соком не обойдешься. К тому же лестница напомнила о не столь давней встрече с Марго, которой больше нет на земле, и хотя ее место уже заняла другая женщина, целиком завладевшая сердцем и чувствами Бахарева, душе все равно стало больно, и он отвернулся, стараясь отогнать нахлынувшие воспоминания. Нельзя раскисать, нужно сосредоточиться на работе.

Итак, где выбрать лучшее место для наблюдения? Бар сразу отпадает: у стойки придется сидеть спиной к залу. А что если подойти к сувенирному киоску? Это даже скорее не киоск, а несколько павильончиков, от которых хорошо просматривался выход с летного поля, стойки таможенного и пограничного контроля. Жаль, нельзя проникнуть за турникеты и поболтаться в свободной зоне, которую иногда называли «зеленой» — на этом маленьком пятачке не действовали никакие пошлины и как раз там могла произойти очень интересная встреча прибывшего генерала с встречающими.

Пытаться высмотреть среди заполнивших зал пассажиров Чуенкова и Петю Черняева оказалось делом абсолютно безнадежным, и Юрий отошел к сувенирным павильончикам. Буквально через несколько минут по радио объявили о прибытии рейса, которым прилетел Шатуновский.

— Произвел посадку… — после мелодичного музыкального сигнала сказал приятный женский голос, и Бахарев внутренне подобрался, как перед прыжком.

Вообще в интересные игры они сегодня играли, не имея никакой связи друг с другом. И как распределить объекты наблюдения, если их окажется несколько?

Сделав вид, что он увлеченно разглядывал миниатюрные бронзовые фигурки, Бахарев через стеклянную стойку наблюдал за выходом в зал. Вот потянулась первая партия пассажиров, уже успевших пройти паспортный контроль, и среди них он сразу же узнал Георгия Кузьмича, хотя ранее видел его лишь на фотографии. Отставной генерал был одет в легкое темно-синее демисезонное пальто и держал под мышкой небольшую, сделанную из дорогой черной кожи папку.

Шатуновский уверенно прошел через зеленый коридор таможни, и тут его, видимо, окликнули, — генерал начал вертеть головой по сторонам и остановился. К нему подошел среднего роста человек в сером пальто, и они пожали друг другу руки.

«Вот и встречающий, — подумал Бахарев. — Но где же багаж Георгия Кузьмича? Неужели он путешествует налегке?». Ага, появился еще один человек, но этот вел себя совершенно иначе, чем первый: он угодливо кланялся и, взяв что-то из руки Шатуновского, немедленно исчез. Наверное, побежал получать багаж. Уж не водитель ли это присланной за генералом машины?

Тем временем Георгий Кузьмич взял под руку человека в сером пальто, и они медленно направились к лестнице, ведущей на второй этаж, к залу ресторана. Когда они повернулись, Бахарев увидел лицо встречавшего, и вдруг чуть не вскрикнул от удивления — это же Валерий Иванович Моторин!

В принципе, отправляясь в аэропорт, Юрий ожидал чего угодно, но уже никак не этого: если отставной и действующий генерал играли в одной команде, то отчего тогда Моторин так «светился»? Он же прекрасно понимал, что за тем, кого он приехал встретить, могли вести наблюдение? А если они противники, то тем более непонятно, зачем Моторин здесь, почему он противодействует работе Чуенкова и его подчиненных? Сплошные загадки и вопросы, на которые пока нет вразумительного ответа.

Дождавшись, пока Шатуновский и Моторин заняли столик, Юрий вошел в бар, взял бутылку минеральной и так устроился у стойки, чтобы хорошо видеть выход из ресторана. Как жаль, что у него нет портативного фотоаппарата: вот бы заснять воркующих, как голубки, генералов — придет время, и фотография может стать серьезным обвинительным документом. И вообще здесь ли Чуенков, видел ли он, кто встречал возвратившегося из дальних странствий Георгия Кузьмича?

Во рту пересохло, и Бахарев с удовольствием, залпом выпил стакан воды. И тут тревожно заверещал зуммер пейджера. Юрий достал его и прочел на экранчике всего два слова: «Жора тебе».

Значит, Виктор Николаевич здесь и он решил взять на себя Моторина? Что же, честно говоря, майор только обрадовался такому решению, поскольку следить за начальником управления, в котором ты служишь, не то чтобы боязно или неприятно, но, в общем, не очень безопасно. А он за последнее время нахлебался всяких опасностей выше ноздрей.

М-да, дорого бы он дал, чтобы услышать, о чем доверительно беседовали за столиком ресторана генералы Моторин и Шатуновский. И не меньшую цену можно заплатить за то, чтобы хоть одним глазком взглянуть на содержимое кожаной папочки Георгия Кузьмича.

Юрий почти бездумно скользнул глазами по лицам толпившихся в зале ожидания людей и внезапно зацепился взглядом за знакомый горбоносый профиль — батюшки, да это же личный помощник Моторина, его порученец и доверенное лицо Ашот Аветян. Наверняка недаром прилетел сюда ворон, неужто почуял падаль? Или вдруг Моторин хочет разыграть собственную партию и решил арестовать Шатуновского? В таком случае в зале ожидания и около ресторана болтались и другие клевреты Валерия Ивановича: хотя никакой опасности в задержании Шатуновского не предвиделось, генерал любил все обставлять с помпой и полностью исключать любой риск для себя. Вот будет финт, если они возьмут Георгия Кузьмича! За кем тогда отправляться, за машиной, увозящей генерала в следственный изолятор? Но ее маршрут заранее известен, поскольку он наверняка закончится в Лефортово.

Ну чем же завершится весьма странная история? Наконец генералы вышли. По их лицам трудно определить, какой между ними состоялся разговор: оба натянуто улыбались и по-прежнему шли вместе. Вот только черная папка из дорогой тонкой кожи теперь оказалась под мышкой у Моторина. Интересно знать, почему Георгий Кузьмич отдал ее? Или его просто принудили?

Стараясь держаться в отдалении, но так, чтобы не потерять из виду Шатуновского, майор последовал за неспешно шествовавшими генералами к выходу из здания аэропорта. Он гадал: что дальше?

Моторин остановился недалеко от автомобильной стоянки и пожал на прощанье руку Георгия Кузьмича. Бахарев опрометью кинулся к своей «Ладе», наспех сунул в руки сторожа стоянки деньги и прыгнул за руль. На счастье, машина завелась сразу, и он тихонько подкатил туда, где Шатуновский уже садился в черную «Волгу» с водителем за рулем. По начальственной привычке он занял место сзади.

Что же, раз Жору отдали ему, надо приклеиться к его автомобилю — Бахарев рванул на «Ладе» следом за черной «Волгой», лаково блестевшей боками в сыром воздухе.

Ведущее к столице шоссе как всегда оказалось забито транспортом: бесконечные реконструкции и расширения проезжей части создавали массу неудобств. Скорость пришлось сбросить, но это только на руку — появилась возможность осмотреться и, кроме того, в такой обстановке увозившая Шатуновского «Волга» не могла оторваться. Впрочем, зачем ей отрываться: Бахарев готов поставить рубль против ста долларов, что самое интересное уже произошло и теперь отставной генерал преспокойно проследует домой, где его ждала пренеприятнейшая новость о проникновении в квартиру. Хотя, вполне возможно, эту новость ему уже сообщил Моторин, определенным образом обыграв ее. Ведь не зря же Шатуновский отдал папку? Либо Моторин прижал и переиграл отставного генерала, либо Валерий Иванович имел полномочия получить заветную папочку и Георгий Кузьмич не посмел ослушаться. Но тогда Моторин сам состоял в «ВЕПРЕ»?