маранов, по-видимому, переселился из Ферары в Константинополь, вместе с друзьями широко распространил собранные им сведения об этих независимых еврейских племенах. Даже Исаак Акриш, который весьма недоверчиво относился к подобного рода известиям и считал Самуила Уске и его друзей фантазерами и лжецами, даже он с радостью прислушивался к вестям о независимом еврейском государстве в Африке и даже печатал их, как заслуживающие доверие. Тогдашнее положение евреев способствовало распространению подобных небылиц.

Иосиф Наксосский уже давно носился с планом основания небольшого еврейского государства. В качестве еврея и государственного мужа, он глубоко сочувствовал этому плану, а несметные богатства его тещи, находившиеся в его распоряжении, давали ему возможность осуществить свою мечту. Еще в качестве беглого марана он серьезно ходатайствовал пред венецианской республикой о предоставлении ему одного из принадлежавших ей островов для заселения его евреями. Но его ходатайство было отклонено, либо из-за расового фанатизма, либо же из боязни конкуренции. Позже, когда он находился в милости у принца Селима и султана Сулеймана, он получил в подарок от них развалины города Тивериады и семь деревень с разрешением превратить их в небольшое еврейское государство. Только евреи имели право там жить. Иосиф Наксосский послал туда для руководительства восстановлением Тивериады одного из своих агентов, Иосифа б.-Ардут, который получал от Селима 60 асперов в день. Постройка города совершалась, главным образом, на деньги доны Грации. Турецкий принц отдал сирийскому паше приказ всячески содействовать работам по постройке города. Арабские поселяне были принуждаемы участвовать в этих работах. Но они противились этому, ибо, по преданию, распространенному среди магометан, с восстановлением Тивериады иудаизм восторжествует над всеми другими религиями, а ислам погибнет. Какой-то старый магометанин снова пробудил эту веру и возбуждал магометанских рабочих против восстановления города. Паша из Дамаска должен был вмешаться, и только после того, как двое строптивых рабочих были привлечены к турецкому суду, остальные согласились исполнить требование и участвовать в работах. В течение одного года было закончено сооружение города Тивериады с красивыми новыми домами и улицами. Иосиф Наксосский хотел сделать из неё фабричный город, который должен был бы вступить в конкуренцию с венецианцами. Он приказал привезти туда тутовое дерево для разведения шелковичного червя и изготовления шелковых тканей; он выписал также из Испании тонкую шерсть для приготовления сукна.

Иосиф Наксосский обратился к евреям с призывом, предлагая притесняемым и угнетаемым христианской любовью поселиться в созданное им убежище, Тивериаду, где они обретут покой. С присущей ему практичностью, он желал привлечь в свое убежище трудоспособных ремесленников, чтобы способствовать процветанию еврейской колонии, а не мистиков и фантазеров, увлекавшихся мечтой о том, что с восстановлением Тивериады наступит мессианское царство в Св. земле. Призыв, конечно, встретил радостный отклик. Первыми отозвались на него евреи церковной области, которых жестокая булла папы Пия Y повергла в отчаяние. Еврейский герцог позаботился также о том, чтобы дать переселенцам возможность совершить переезд. Его корабли поджидали их в итальянских портовых городах, Венеции, Анконе и других, дабы защитить их от нападений ханжеских пиратов мальтийского ордена; ибо эта священная братия проявляла свое рыцарство по отношению к евреям, ограбляя их или принуждая принять христианство. Сколько новых колонистов прибыло в Тивериаду, неизвестно; но сомнительно, чтобы они содействовали плану Иосифа.

Он сам, по-видимому, не очень много занимался этим новым убежищем; его планы вообще были слишком широки, чтобы новая Тивериада могла сыграть крупную роль. Он прежде всего старался получить Наксос и близлежащие острова Эгейского моря, как самостоятельное герцогство. Когда же его заветная мечта исполнилась, и султан Селим назначил его герцогом, он уже забыл про свое намерение заселить свое герцогство евреями; может быть, это было и неосуществимо. Затем все его усилия были направлены на получение звания Кипрского короля. Возможно, что, если бы он получил во владение этот остров богини красоты, он превратил бы его в еврейское государство. Но его враг, визирь Магомет Соколи, помешал этому и разрушил тем его иллюзии о создании независимого еврейского государства.

Вообще же Иосиф Наксосский не сделал ничего существенного и важного для еврейства. Он все носился с разными планами, которые, однако, не осуществлялись либо потому, что его энергия внезапно ослабевала, либо потому, что он пользовался нецелесообразными средствами. Это объясняется его недостаточным знакомством с еврейской письменностью, а также малым пониманием значения науки. В этом отношении Иосиф Наксосский не выдерживает никакого сравнения ни с государственным мужем, Хасдаем Шапрутом, ни даже с Самуилом Нагидом, которые считали задачей своей жизни поддержание еврейской науки. Он, правда, основал в своей резиденции, Бельведере, близ Константинополя школу и вообще поддерживал талмудистов; но это было у него делом скорее внешней религиозности, чем внутреннего побуждения и стремления способствовать развитию талмудической науки. Если бы он остался христианином, он с тем же рвением строил бы монастыри. Он покупал также редкие еврейские рукописи, заказывая на свой счет и копии с редких манускриптов; но, ведь, и бедный Исаак Акриш по собственному почину еще раньше его составлял большую коллекцию редких рукописей. Иосиф основал в Константинополе типографию, но напечатал в ней лишь часть еврейской Библии, а потом закрыл ее, так как она не приносила достаточно доходов. Но до и после него менее богатые предприниматели содержали типографии в Салониках и Константинополе. Иосиф Каро, заслуженный авторитет Палестины, который так горячо вступился за Паси, когда тому грозила опасность, принужден был собирать деньги, необходимые для напечатания одного из своих обширных сочинений, в Италии, так как он не встретил поддержки со стороны богатого еврейского герцога. Иосиф Наксосский вообще не задумывался над вопросами религии; весь свой несомненно выдающийся ум он направил на светские дела, принимая религию иудаизма как унаследованную традицию, относительно коей собственно излишни всякие исследования. На старости лет он, правда, отпечатал небольшую религиозную беседу, которую он вел с одним христианином, неверующим и в то же время полным астрологических заблуждений. Неизвестно, что в этой беседе принадлежит перу Иосифа и что сочинено издателем Исааком Онкенейрой, но, если даже приписать все произведение самому Иосифу Наксосскому, то последнее доказывало бы только, что он успокоился на воззрениях Талмуда, устраняя от себя все религиозные и философские проблемы.

Иосиф Наксосский вообще не был способен вызвать духовный подъем среди евреев; благодаря своим сношениям с турецким двором, он стал гордым и высокомерным, требуя от всех беспрекословного подчинения. Он относился к раввинам, коих он содержал, как к своим Капланам, которые должны были оправдывать и поддерживать своим авторитетом всякий его каприз, даже несправедливый; за непослушание он лишал их своей милости. Поэтому, когда, по капризу